У станции Пешково

  ЗА ОРЕХАМИ               

Однажды, – дело  было  в пятницу, – сойдя с поезда на небольшой станции, я  решил  дойти  до  орешника,  что тянулся  из  соседнего района  и заканчивался  в наших местах. Еще  в  прошлые  выходные за Сухим  болотом  мне  встретилась изумительной красоты пушистая белочка яркого рыжего окраса с белым  кончиком на  хвосте  и  таким  же  белым  воротничком.  До  этого мне только попадались ее облезлые сородичи серо-коричневого окраса.                Обследовав это место, обнаружил недалеко от тропы небольшое семейство орешника  с  уже  спелыми  ядреными  орехами,  еле заметными  в  густой листве. Урожай частично уже был кем-то собран. За полтора часа я набил ими двухведерный  рюкзак.  Основной,  матерый  орешник  я  решил  посетить  днём позже.
Итак – субботний  день.  От  станции  нужно  было  пройти  набитой  лесной тропой-дорогой   через  суходол,  а  затем  пересечь  небольшие  луговые  угодья.   Еще какой-то километр  полем мимо небольшой деревушки и я почти на месте: от опушки   лесом   минут  десять  ходьбы  до  конечной  цели  моего  путешествия – сплошные заросли лещинника. Собирать  орехи  не  такое  уж  и  простое занятие: наклонять стебли ближе к земле одной рукой, а другой отрывать соплодия.

Начал накрапывать дождичек, мелкий и нудный.  Рюкзак удалось наполнить дарами лещины довольно быстро. Пора было устраивать временное укрытие.  Тесаком  нарубил  лапника – достаточно  длинных  нижних  еловых  ветвей, а   также двухметровую березовую жердь – на конек будущего шалашика.  Жердь связал со стволами рядом стоящих молодых елочек тонкими березовыми вицами на высоте полутора  метров;  из  крупного  лапника соорудил стропильную кровлю, на  «пол» пошли  мелкие  веточки. Запалил  костерок, вскипятил воду  в  литровой  кружке, и вскоре попивал крепкий напиток  из  крупнолистового черного чая  с  добавлением чаги. Костровой дымок отгонял назойливых комаров.
          Дождь припустил всерьез и надолго. Снял влажную верхнюю одежду  и  подвесил к «стропилам» на просушку. Достал блокнот и карандашик.
         
Собираясь в лес даже ненадолго, я всегда беру с собой еды из  расчета  минимум на трое суток.  До вечера под монотонный шелест дождя  выводил  в  блокноте  каракули.  Уже  в  сумерках  дописывал  последнюю  страницу.  Дождь почти прекратился.  Подкинув  полусырые  дрова  в  тлеющий  костерок, лег  спать.  Под утро, часа в четыре, зябко поеживаясь, вылез из спальника. В полной темноте  запалил  костер,  вскипятил  остатки  воды  в  котелке  и  достал из рюкзака снедь. В этом  подлунном мире нет вкуснее хлеба с сыром и крепкого настоянного чая!  Перекусив,  я  бодрым  шагом,  подсвечивая  фонариком  под  ноги,  едва заметными  тропками добрался до опушки.
          
Луговину,  на которую я вышел, разделяла от леса довольно широкая водосборная  канава.  Переходя  ее,  я  неосторожно  ступил  и поскользнулся. Рюкзак, наполненный орехами, потянул меня в сторону. Одной рукой я успел опереться  о край  канавы, но  штаны  и  рюкзак  замочил, и воды начерпал в сапоги. Пришлось снимать с себя одежду  и  отжимать ее. Выбеленная  инеем трава неприятно  подмораживала босые ноги. В  предрассветной  темени  брел  вдоль канавы наугад, а дойдя  до  тропинки, вышел  по  ней к деревне. В крайнем доме светились окошки. Во  дворе  копошилась  старушка. Поздоровался  с ней. Объяснил ситуацию. Женщина открыла калитку и пригласила в дом.
          – Чайком  не  могу  угостить. Закончился.  Соседи сегодня приедут – должны привезти продукты.
         
Печка  в  доме  уже  протопилась, и  я  вывесил  на  шесток верхние штаны с курткой.  Достал  из  рюкзака  заварку  и  остатки  еды.  От  орехов  тетя  Даша (так она представилась) сразу стала отказываться, но я под предлогом того, что  груз у меня очень тяжелый, да и куда мне столько, отсыпал ей ровно половину.
          – Поросенку  моему  скормлю, он  до  них  охочий.  Я до прошлого года сама ходила  за  орехами,  но  вот  с  ногами стало плохо. Раньше двух хряков держала, теперь  же  до  зимы, пока  есть крапива и картошка, хватает сил откормить только одного.   
          – А кто забивать будет?
          – Да  только  один  мужик  у  нас остался в соседнем Закатново – дед Савел. Он сейчас уехал  к  детям  в город. В наших деревнях все дома скуплены дачниками, а зимой никого не бывает, вот мы и ходим друг к другу в гости по очереди.         
Почаевничали.  Я напросился  помочь  по хозяйству: помог вставить вторые рамы, наносил дров и уложил их за печкой. Прощались мы как родные…

       ДЕД САВЕЛ

          …Прошло лет семь. Я постоянно навещал эти места  по  своим  грибным делам.  Незадолго  до  этого  случился  губительный  пожар  на станции Пешково: от удара  молнии  полностью  выгорели  все  строения, включая магазинчик  и жилые дома  с  подсобными  строениями. Грибников стало заметно меньше. Моя рыжиковая  плантация  к  этому  времени  оскудела,  и  я уже редко когда ходил до Маслятной Поляны. На этот раз я решил прогуляться  в  дальний бор по тропе, ведущей от станции через деревню Матвеиху.         
Скоро  надоело бродить по безлюдному голому лесу. По  суходолу, перейдя  железную  дорогу, добрался  до  деревни Закатново. Дымилась труба только  над  одной  крышей. Я сразу  же направился туда. Скинул обруч с калитки, дошел до двери и не успел постучать – ее распахнул дед. В постаревшем  человеке  я  с  трудом  узнал Савела – так он сдал за эти годы. Савел же сразу признал  во мне встреченного когда-то в лесу грибника.
          – Бородка приметная, а как тебя звать, забыл. Долго же шел в гости!
          Уже  в  горнице  я  вытащил  чекушку из  рюкзака. Открыв нижнюю дверку старинного серванта, хозяин вынул початую бутылку белого.
          – Не много нам будет, дед Савел?
          – Счастья мало не бывает…
          Поставили греться чайник.
          – Сейчас налью щец вчерашних. Ты видал,  какие кочны у  меня на огороде? Нет? Я тебя свожу, покажу. Пока же тяпнем по маленькой.
          – А  как  поживает  тетя  Даша в Бабино? Я у нее гостил лет семь назад. Она тогда жаловалась на ноги.
          – Так ведь, наверное, в ту же осень и померла она. Сестра похоронила  ее в городе, передав  всю живность  мне.  Месяца через три я забил поросенка, так что ее  семья  была  с  мясом.  Каждое лето она  с внуками наезжает отдыхать в родительский дом  и  всегда  навещает меня. Я  с ее детками хожу по ягоды – тут недалеко мои заветные места. Наш разговор был долгим, нерадостным…