Семья Зера

 Семья Зера в полном составе находилась в большой комнате, которую называли каминной. Камином там, разумеется, и не пахло — в центре стояла старая, страшно дымившая буржуйка. На ней готовили еду, а зимой, если удавалось раздобыть дров, ещё и обогревали дом.

Семья была многочисленной: отец — Зера, мать — Херона и двенадцать детей-погодков, среди которых три пары близнецов.

С самого утра слышалась канонада. Гул постепенно приближался, усиливался, пока стёкла не задребезжали, а алюминиевые миски в серванте не загремели от вибрации.

Потом взрывы начали стихать, но вскоре заговорили ружья и пулемёты. Это длилось около двух часов. Наконец всё утихло — лишь изредка слышались одинокие выстрелы, на которые отвечали три-четыре пулемёта, пока одиночное ружьё не смолкало окончательно.

— Ждите нас, дети. Мы вернёмся через несколько минут.

Сказав это, Зера обнял жену за талию и, что-то шепча ей, повёл из комнаты.

Вернулись они скоро: у Зера в руке было старое кремнёвое ружьё, а у Хероны — переделанная на крупный калибр воздушка с усиленной пружиной. Именно из неё семья добывала мясо, охотясь на воробьёв. Иногда — удачно. Других птиц в округе уже давно не водилось: они просто не долетали сюда.

— Слушайте, дети мои! — громогласно произнёс отец, встав возле буржуйки. — Настал час, которого мы боялись. Враг разбил наши регулярные войска. Теперь очередь отцов и матерей — встать на защиту нашей веры!

— Руф! — он ткнул пальцем с длинным необрезанным ногтем в одного из детей. — Ты остаёшься за старшего. Заботься о братьях и сёстрах! А я и женщина, что тебя родила, отправляемся в наш последний бой!

— Но ведь вас убьют! Ещё до того, как вы увидите врага!

— Знаем, — ответил Зера. — И именно на это надеемся. Поэтому и берём оружие.

— А чем я буду охотиться на воробьёв, если вы заберёте воздушку?

— Придумаешь что-нибудь! — резко бросила Херона. — Я не рожала идиота, который не способен добыть себе еду!

Руф зло усмехнулся, подошёл к матери и резким движением вырвал из её рук воздушку.
Он поднял её, прыгнул вперёд — и с силой ударил прикладом отца по лицу.

Зера замер, будто раздумывая, падать или нет, и рухнул на пол.

— Малышня! Связать родителей! — скомандовал Руф.

Дети, словно давно готовились к этому, принялись за дело быстрыми, отточенными движениями. Лица их были серьёзны и сосредоточенны. Мать усадили на стул, привязали, заткнув рот старым полотенцем; отца — уложили на пол, в позе эмбриона.

— Готово, — произнёс Руф. — Ждём улифенов.

Он подошёл к ведру, зачерпнул ковш воды, половину выпил, остальное плеснул отцу в лицо.

Зера застонал и открыл глаза. Но дети не обратили внимания, зная, как он умеет притворяться. Поняв, что это не действует, он выругался:

— Каких же мразей я с вашей матерью родил!

— А мы вас не просили нас рожать! — парировал Руф. — Вам нужны были бесплатные работники!

— Развяжите нас! Я приказываю! Мы должны принять последний бой и уйти в небесные чертоги!

— Вы должны нас кормить, пока мы не вырастем! — крикнул Руф. — Мне всего четырнадцать. А близняшки Ану и Юрайя до сих пор соску сосут, когда никто не видит!

Девочки покраснели, но промолчали.

— Вы не понимаете, что творите! — прошипел Зера. — Вы ждёте проклятых улифенов! Это святотатство!

— Почему же?

— Потому что они поклоняются четырёхрукому Улифену!

— И что в этом плохого? — усмехнулся Руф.

— Что плохого?! — взревел отец. — Да будь ты проклят! У нормального бога шесть рук! Две — чтобы есть, две — чтобы рисовать мир, и две — чтобы обнимать богиню Алифену!

— Верьте хоть в десяти-рукого, — засмеялся Руф, — но нас всё равно нужно кормить.

— Руф, одумайся! — взмолился Зера. — Ты восстал не против нас, а против народа и против самого бога!

— Нет, отец. Я просто устал от вашего тунеядства.

— Руф, умоляю! Улифены заставят нас всех работать!

— Не всех, а вас, — спокойно ответил мальчик. — У них дети до восемнадцати не работают.

В дверь громко постучали.

— Отсутствующие присутствующие есть дома? — раздался грубый бас.

Руф подошёл к двери. Он знал, как себя вести.

— Да, двое почти отсутствующих присутствующих — отец Зера и мать Херона. Они связаны.

— Оружие в доме есть?

— Два ствола: кремнёвое ружьё и переделанная воздушка.

— Они собирались воевать с нами?

— Да.

— Кто ещё в доме?

— Двенадцать детей. Я — старший, Руф.

— Сколько тебе лет, присутствующий Руф?

— Четырнадцать. Исполнилось два дня назад, в день Большой Луны.

Дверь распахнулась. В дом вошли улифены.

Старший подошёл к Зера, внимательно посмотрел ему в глаза, будто пытался прочитать мысли, потом повернулся к Руфу.

— На кого они собирались вас оставить?

— На меня.

— Но тебе всего четырнадцать…

Руф сдерживал слёзы. Старый воин подошёл, обнял мальчика и потрепал по всклокоченным волосам.

— Ничего, — мягко сказал он, — Мы найдём вам приёмных родителей. А этих — на рудники. Скажи, Руф, откуда ты так хорошо знаешь наше Право?

Руф достал из-за пазухи потрёпанную книжицу — «Святое писание улифенов».

— Кто тебя научил читать?

— Сам, — ответил он. — По вашим листовкам. Потом нашёл эту книгу.

Старший улифен ещё крепче прижал мальчика к себе.

В дом входили другие воины, выводили детей — плачущих, но радостных.
Им больше не грозила смерть от голода.