Бабочка

Макар слышал, как тихо стукнула входная дверь. Это вернулся Володя, и он был не один: сначала едва слышались нежные шептания в коридоре, шуршание, на пол упал ключ, потом чей-то женский голос приглушённо спросил:

— А дома есть кто?..

— Нет, мать с отцом в город уехали...

— А брат? Ты сказал, что у тебя младший брат есть.

Макар напрягся.

— Есть. Он спит или книгу читает… про бабочек. Неважно… иди сюда.

Наступила тишина. Видимо, они целовались. Макар почувствовал раздражение: ему было всё равно, что брат привёл девчонку, но зачем он ей сказал про бабочек?

Ближе к полуночи по коридору второго этажа кто-то прошёл, спустился вниз в гостиную, в ванне зажурчала вода. Макар знал, что это не брат, и прислушивался, раздражаясь ещё больше. У брата всегда были девушки, красивые и длинноногие, с которыми Макар предпочитал не пересекаться, даже если его звали в компанию пляжных друзей на залив, к костру. Ему было пятнадцать лет, и он стеснялся взрослых девиц в открытых купальниках, которые старались как бы случайно коснуться его и при этом смеялись с какой-то потаённой издёвкой, словно сытые гиены, называли «милым девственником» и «умным мальчиком», ласково корили за «синие глаза» и «длинные ресницы». При этом Макар не мог ничего с собой поделать: волновался, дерзил; единственное, что он мог, — сбежать подальше от красивых женских тел, сияющих улыбок и ласковых слов.

С книгой в руках он вышел на открытую террасу, соединяющую на втором этаже небольшого загородного дома две комнаты. Сел на диван и погрузился в чтение. Выдалась тёплая сухая ночь, безветренная и не комариная, похожая на те изнуряющие крымские ночи, когда стрёкот цикад переполняет нагретый воздух, а пьянящие ароматы магнолий, олеандров, можжевельника и цветущих роз располагают к отдыху. Эта ночь, скорее, была исключением для северной петербургской погоды, и в ней, словно покрытый глухой кобальтовой краской с вкраплениями серебра на гребнях полусонных волн, дремал притихший Финский залив. Свет от настольного фонаря таинственно обелял страницы, а чёрный шрифт на них блестел так, будто ночь покрыла типографскую краску сверху глянцевым лаком.

Вдруг дверь соседней комнаты открылась, и на террасу вышла девушка лет восемнадцати-девятнадцати, босая, в халате, с ярко-оранжевым полотенцем, обёрнутым вокруг головы. Даже не взглянув в сторону читающего Макара, она подошла к парапету и, легко подтянувшись, присела на деревянную поверхность. Край халата потянулся вверх, оголив коленку и полоску тёмно-золотистого бедра в обрамлении синей махровой оборки. Девушка непринуждённо зажгла сигарету и, выпустив тонкую змейку белого дыма, стала задумчиво смотреть вдаль сквозь сумеречные деревья, за которыми темнел залив, обсыпанный по горизонту огнями.

«Калиго атрей, брассолида семейства нимфалид*», — подумал Макар и перевернул страницу, но не мог прочитать осмысленно ни строчки. Ноздри щекотал витавший в воздухе табачный аромат гречишного мёда и ещё какой-то неуловимый цветочный, отвлекая и дразня, и это неудобство рассердило юношу, он почувствовал себя гостем в своём же доме.

*Калиго атрей — вид бабочек из трибы брассолид семейства нимфалид. Во время полёта верхняя сторона крыла вспыхивает глубоким синим цветом. Размах крыльев составляет 15–18 сантиметров.

Между тем огонёк от сигареты плавно кочевал в воздухе. В саду от лёгкого бриза лениво шелестела листва и слышался отдалённый лай собаки. Макар украдкой метнул взгляд на женскую коленку, бесстыдно засветившую свой абрис при свете фонаря, и неожиданно для себя с тайным трепетом и в каких-то стыдных тёмных мыслях на долю секунды позволил себе распахнуть кокон халата незнакомки и коснуться ещё влажной после душа груди. Кровь прилила к его щекам. Он внезапно понял, что начинает испытывать нешуточное волнение: сердце ускоряло в груди темп, ладони вспотели, а гладкая поверхность жёсткой картонной обложки, как ему показалось, впитала капельки пота и потяжелела, будто набравший в трюм воды кораблик.

— Не бойся, не упаду, — произнесла девушка и спорхнула со своего насеста.

— Мне всё равно, — выпалил Макар, шумно перевернув недочитанную страницу.

Девушка подошла к столику у дивана, совсем близко от Макара, что тот даже ощутил прохладу на щеке от её движения, и смяла окурок в кофейное блюдечко. Потом размотала вокруг головы свой оранжевый кокон и тряхнула длинными мокрыми волосами, от которых повеял душистый запах цветов и моря. Макар перевернул ещё одну страницу, словно это должно было ему помочь справиться с возникшей паникой.

— Что читаешь? — спросила она, вешая полотенце на спинку дивана.

Вспомнив, как брат час назад представил его, он глухо, не поднимая головы, буркнул ей в ответ:

— О бабочках. О чём же ещё…

На самом деле Макар читал рассказ Набокова «Адмиралтейская игла».

— А, ну да, ну да, — сказала она, тихо зевнув, и вдруг едко бросила: — Вовка говорил, что ты бабочками увлекаешься: ловишь, колешь, укладываешь…

Макар вмиг покраснел и, перевернув ещё одну непрочитанную страницу, стал подбирать слова для ответа. Внутри него всё клокотало от возмущения. Кто дал ей право так с ним разговаривать? Почему она дерзит, даже не разобравшись? Девчонки с пляжа и те никогда не подтрунивали над его увлечением бабочками. Эта же чуть ли не каким-то монстром его выставила.

Но девушка, не попрощавшись, очень быстро ушла, будто её и не было вовсе, только чуть скрипнула дверь в комнату брата. Осталось впечатление, что ночная гостья прилетела на свет фонаря из ниоткуда и так же внезапно исчезла в никуда, растворившись в темноте дома. Улетела дальше: по лестнице, в коридор, к зонтикам, к обуви, к шнуркам, к вешалкам, к часам у зеркала, в зеркало, а через зеркало — обратно в ночь, в даль, наполненную звёздами и шумящими огненными метеоритами.

Макар проснулся от утренней прохлады и ощущения склеенности внизу живота. Тонкая ткань трусов прилипала к коже, словно её полили соком дыни. Макар медленно поднялся, закрыл окно и, обернувшись полотенцем, устало поплёлся в ванную. Дверь в комнату брата была открыта. Там никого не было. Встав под холодный душ, Макар попытался вспомнить сон, который, видимо, стал причиной неожиданных утренних последствий.

Сон был цветной, нервный. Макар бежал по лугу с сачком в руках, хотел поймать бабочку, но ему это никак не удавалось. Она летела быстро, зигзагами, взлетая то высоко, то хаотично кружась в закатных лучах, и нетренированный Макар вскоре отстал. Он остановился, еле дыша, сердце прыгало в груди как бешеное, сотрясая ткань футболки. Мысли в голове роились.

Бабочка была красивая, крупная: передние верхние крылья с глубоким тёмно-синим отливом, на задних угловато-зубчатых тёмно-коричневых крыльях оранжевые воланы с чёрной оторочкой, а в серединках с обратной стороны — по чёрно-лиловому хищному глазку, очерченному белым ободком. Бабочка, взмыв над лугом, вдруг стремительно стала падать и увеличиваться в размерах. Крылья её вытянулись в руки и ноги, тельце, хрупкое и короткое, обвила цветастая волна ткани, обозначив талию и сарафанные лямки на смуглых плечах. Макар увидел, как вдоль её спины железной змейкой пробежала молния, которую перечеркнул ситцевый пояс, усики утроились, удесятерились, развились в немыслимое количество прекрасных влажных каштановых волос, покачивающихся на ветру. Макар протянул к небу руку, пытаясь схватить бабочку, но смог дотянуться только до её не прикрытой тканью коленки, накрыв её всей пятернёй. К его удивлению, коленка на ощупь оказалась без кости, только тёплая сочная масса с бархатной кожей, которая нежно дышала под его пальцами в ожидании мучительной казни. Макар с наслаждением понял, что поймал бабочку в свой сачок, и стал аккуратно перегонять её в коробку, чтобы уложить на пропитанную сернистым эфиром ватную подушечку. Но бабочка вдруг судорожно забилась, стирая хрупкий узор о сетку. А потом сердито зашипела, и изумлённый Макар выпустил из рук обруч сачка.

Не позавтракав, он наскоро оделся и спустился к заливу. Серые мутные волны блестели под солнцем. По прибрежным камням ползали дети. Вдоль окаймлённого тиной берега, переваливаясь с боку на бок, лениво вышагивала старая чайка. От растущих на песке сосен лился смолисто-горьковатый аромат. Ни брата, ни ночной девушки здесь не было, и, посидев с полчаса на корнях деревьев, выпирающих над песчаным обрывом, Макар вернулся в свою комнату.

Небо стало сереть, ветер усиливался. Потом внезапно хлынул ливень. Ветер с четверть часа трепал о стекло мокрую ветку, и Макар, не отводя заворожённого взгляда, смотрел на её плескания. Когда дождь прекратился, на стекле выступили крупные капли.

Брат вернулся за полночь.

— Я думал, ты с той девушкой, что ночью приходила, — осторожно спросил Макар, выглянув из своей комнаты.

— Она уехала. В город, — ответил тот.

У Макара обожгло гортань от волнения:

— Уехала?

Володя пожал плечами:

— Ну да. Захотела и уехала. Такие девушки, как бабочки, на одно лето...