Сады Дьявола. Глава 9

Достигнув Голконды, как и было обещано, через пять дней, “Неуловимый” завис на ее орбите. 

Сунь Цзы писал в своем “Искусстве Войны”: “кто знает местность — получит полную победу”. Пульхр полностью разделял его точку зрения, хотя местами недоумевал, почему китайцев, таких тонких и глубоких теоретиков войны, до недавнего времени побеждали и завоевывали все, кому не лень. Поэтому для начала капитан велел “Джо” тщательно изучить местность вокруг шахты в радиусе ста километров, и отправил несколько разведгрупп выяснить обстановку на месте. В целях безопасности разведчики действовали только в светлое время дня и в абордажных скафандрах. 

В результате всех этих мероприятний выяснилось, что воздух на планете вполне подходил для дыхания, а  опасные возбудители и радиационное загрязнение отсутствовали. Тем не менее, людей на планете в данный момент или не осталось, или они ушли в глубокое подполье. По крайней мере, ночная сторона Голконды, как ее ни крути, всегда была погружена в мертвую темноту.

Шахта, ради которой они прилетели, располагалась на высушенной равнине, которая с трех сторон была окружена горами, а четвертой полого скатывалась к океану. Местный океан, кстати, был пресноводным — верный признак недавнего терраформирования планеты. Ветер гнал с океана караваны тяжелых туч, которые, как сквозь гребень, продирались через скалы, частью изливаясь на склоны, частью прорываясь дальше на запад, в густые леса по ту сторону гряды.

Вход в шахту окружал комплекс промышленных зданий; в полутора километрах от нее имелся заброшенный населенный пункт. Шахта была обитаема: по ночам из нее выбирались человекообразные существа. Судя по показаниям тепловизора, температура тел этих существ была крайне низкой, порядка двадцати девяти-тридцати градусов Цельсия — человек с такой температурой умер бы в течение нескольких часов.

У шахты оказалось богатое прошлое: в радиусе ста километров имелись следы нескольких крушений. Более того, в четырех километрах от шахты стояло небольшое космическое судно, на вид совершенно целое, но обесточенное, с открытым пассажирским шлюзом и без признаков экипажа.

В космофлотах Солнечной системы существовала негласная система названий космических кораблей. Крейсерам, понятное дело, присваивали перворанговые имена: “Королева Виктория”, “Ши Хуанди”, “Екатерина Великая”. Одним из самых удачных примеров, с которым Пульхр имел честь столкнуться, причем буквально, был крейсер Мезальянса “Александр Пушкин”. Это имя удивительно шло полукилометровому куску титана, сверкавшему стальной щетиной всех возможных калибров.

Эсминцам, фрегатам и корветам часто давали названия в виде топонимов, например, “Ванкувер”, “Оклахома”, “Иберия”, или в виде прилагательных, указывающих на желаемое качество корабля: “Беспощадный”, “Меткий”, “Стойкий”, “Неутомимый”, “Пунктуальный”, “Трезвый” и так далее.

Гражданские суда, всякие там космические баржи, буксиры и паромы обычно называли в честь спортсменов, политруков-песенников, мелких партийных падальщиков и прочей местночтимой фауны. Частные яхты преимущественно носили имена жен, любовниц и дочерей.

Пираты, как им и положено, никакой иерархии не признавали, а своим ладьям обожали давать хтонические высокопарные названия, как правило перпендикулярные реальным тактико-техническим характеристикам. Пульхр в свое время, на зачистке пояса Койпера, вдоволь нагляделся на всех этих “Псов Ада”, “Сынов Анархии”, “Всадников Апокалипсиса”  и прочую пафосную дребедень с экипажами, как на подбор ряжеными в клепанную кожу.

“Всадники Апокалипсиса”, кстати говоря, были реальным судном с командой из четырех человек и кое-как прикрученной к корпусу самодельной торпедой. Они запомнились Пульхру тем, что столкнувшись с военным кораблем, как-то сразу забыли про Апокалипсис, и не предприняв ни единой попытки сопротивления или бегства, незамедлительно выкинули белый флаг. Полевой суд такую покладистость оценил, и трех всадников приговорили к десяти годам корпоративного рабства — невиданно легкое наказание для пиратов. Четвертый и вовсе отделался сотней плетей условно: его привели на допрос первым, и он сумел заключить договор со следствием раньше коллег.

На разведку самого свежего крушения Пульхр полетел лично, прихватив с собой Бенуа, несколько наемников и шанцевый инструмент. В результате раскопок выяснилось, что упавшее судно, если верить надписи на плохо сохранившейся корме, называлось “Гарпия”. “Джо”, проанализировав полученную информацию, сгенерировал наиболее вероятную версию произошедшего. “Гарпия” была сбита ракетой и пыталась совершить аварийную посадку. Возможностей судна или умения пилота, а скорее всего, и того и другого, оказалось недостаточным. При посадке “Гарпия” пропахала брюхом тормозную борозду длиной двести метров, попутно разваливаясь на куски.

Крушение произошло около трех месяцев назад, никаких следов экипажа обнаружить не удалось. Черный ящик также не нашли, да его, скорее всего и не было, — вряд ли пираты стали бы возить с собой вещдоки.

На узлах двигателя сохранились серийные номера, “Джо” пробил их по своим базам и выяснил, что в своей предыдущей жизни “Гарпия” была мирным сероводородовозом, входила в гражданский флот Мезальянса и называлась “Валентина Терешкова”. 

Второй корабль, тот, что стоял пустой, тоже оказался — такое вот совпадение — земным судном. Бывшие владельцы улучшили оригинальную конструкцию, кое-как пристроив по бортам две хилые лазерные пушки системы Бердана, которые успели устареть уже к началу Первой Космической войны. Батарея из двух “берданок” показалась пиратам достаточным основанием, чтобы назвать получившийся гибрид “Звездой Смерти”.

На рассвете следующего дня недалеко от “Звезды Смерти” приземлился грузовой шаттл “Неуловимого”. Когда облако рыжей пыли, поднятое им при посадке, улеглось, на крыше шаттла открылся люк. Два разведовательных дрона радостно выпорхнули на волю и принялись кружить друг напротив друга, по спирали набирая высоту и увеличивая радиус полета. Затем из люка тяжело, как переевший дракон, выбрался боевой дрон с пулеметом наперевес. Одновременно с этим в недрах шаттла надрывно загудело, и нижняя часть кормы начала опускаться, образуя пандус. Из темноты грузового отделения выкатил, упруго покачиваясь на цельнолитых шинах, бронетранспортер.

Шаттл с тем же гудящим усилием подобрал трап-рампу обратно. Боевой дрон завис над бронетранспортером и оба неспеша направились к “Звезде”. По пути на крыше бронетранспортера начал расти горб, который постепенно оформился в пулеметную башню, а из нее, в свою очередь, высунулось спаренное пулеметное жало.

Метрах в двадцати от открытого шлюза “Звезды” бронетранспортер остановился. Боевой дрон завис, покачиваясь и поводя дулом пулемета. Внутри бронетранспортера что-то лязгнуло, дверь на корме распахнулась и тяжело ударилась о борт. Из десантного отделения на песок поочередно спрыгнули четверо: трое пехотинцев, вооруженных штурмовыми винтовками, и боевой инженер с ранцем на спине и роботом-разведчиком под мышкой. 

Все четверо были одеты в форменные абордажные скафандры Альянса системы “Эгида”, которые выглядели чем-то средним между нарядом мотогонщика и рыцарским доспехом. Такой скафандр весил пятнадцать килограмм, и технически представлял собой герметичный костюм из двойной армоткани с пропиткой из жидкого булатиния, усиленный накладками из бронепластика. Он неплохо защищал своего носителя от огнестрела, светошумовых, химических и бактериологических боеприпасов. К сожалению, при использовании по нему гранат и куммулятивного оружия абордажный скафандр помогал только паталогоанатомам — по крайней мере не нужно собирать человека по частям, все оставалось внутри упаковки.

Группа приблизилась к шлюзу. Штурмовики взяли дверь на прицел. Инженер поставил робота-разведчика на песок. Внешне робот напоминал полуметрового жука с бронированным надкрыльями, шестью лапками (две запасные уложены в пузико) и двенадцатью грустными глазками-камерами на гибких антенках, длину и изгиб которых Жук мог менять по мере надобности. Интеллект в сто двадцать единиц позволял ему действовать автономно и не тратить драгоценные доли секунды на передачу сигнала туда-обратно. Как и положено разведчику, Жук был проворен, находчив и чрезвычайно пуглив.

— Дверь шлюза наполовину открыта, — доложил по общей связи инженер. — Следов взлома нет.

— Запускайте Жука, — велел Пульхр.

Он наблюдал за происходящим на экране внутри бронетранспортера вместе с Чеховым, Бенуа и Сикорским. Инженер показал Жуку на дверь. Робот уставился на щель шлюза. Физически чувствовалось, как ему не хочется туда идти. К тому же Жук, несмотря на способность ночного зрения, очень боялся темноты. Он жалобно оглянулся несколькими глазами на инженера, как бы спрашивая: “Неужели это так необходимо? Может быть, есть другой способ?”. Вместо ответа инженер нетерпеливо пнул его в то место, где у настоящих жуков находится пигидий.

Жук грустно свистнул, мол, понял-понял, иду. Вжимаясь в песок, он подкрался к шлюзовой двери сбоку. Потом выбрал один глаз — видимо, самый ненужный, — вытянул антену на максимальную длину, заглянул в щель и мгновенно отдернул назад. Проанализировал увиденное. Во второй заход задержал глаз подольше. Снова задумался. Пошевелил вибриссами, считывая колебания почвы и воздуха. Для бинокулярности засунул сразу пару глаз, поводил в темноте антенками. Наконец решился. Напоследок оглянувшись, словно прощаясь с этим миром навсегда, Жук юркнул в темноту. Неизвестно, чем он там занимался, но через несколько минут Сикорский, бывший с Жуком на связи, доложил:

— Шлюз пуст, признаков жизни нет, дверь из шлюза во внутренние помещения приоткрыта. На полу и стенах присутствуют следы крови.

— Идем дальше, — велел капитан.

Тяжелый дрон с трудом протиснулся в щель. Через минуту Сикорский доложил:

— Жук в помещении за шлюзом. Признаков жизни нет. Слева дверь, закрыта. Справа проем и коридор. Прямо — наклонный трап наверх. На полу и стенах — следы крови.

— Штурмовая группа входит в шлюз.

Бойцы включили фонари на шлемах и по одному скрылись в темноте. Из бронетраспортера вылез Чехов и еще семеро наемников. Чехов разбил наемников на две группы и отправил прочесывать “Звезду”. 

Когда осмотр корабля был закончен, солнце стояло в зените. Во всех помещениях корабля было одно и тоже: пустота, мерзость запустения, признаков жизни нет, повсюду следы крови.

Пульхр с помощниками выбрались из машины. Бенуа захлопнул дверь и два раза стукнул по корпусу кулаком. Бронетранспортер сделал широкий разворот и, оставляя за собой клубящийся ржавый шлейф, отправился к шаттлу забирать остальных.

Пульхр принялся распоряжаться:

— Сикорский, поднимайся наверх, в машинное отделение, попробуй запустить электричество и систему жизнеобеспечения. Бенуа — пробы на токсины, радиацию и возбудители. Чехов, поставь двух бойцов у шлюза.  Операторы разведдронов — патрулировать местность. Боевой дрон охраняет бронетранспортер.

Пульхр включил фонарь на шлеме, настроил его на максимальное рассеивание и вошел в шлюз. За шлюзом оказалось предбанник с хлипким трапом из штампованного алюминия и утыканный разнообразными трубами, вентилями и задвижками. Пульхр свернул направо и пошел по коридору, попутно заглядывая в каждое помещение и пытаясь определить, что там было раньше. Поначалу компоновка “Звезды Смерти” показалась Пульхру непонятной, даже абсурдной, но при этом странно знакомой. Судя по всему, судно было построено по схеме “каждая палуба — отдельный отсек”. Космические корабли по такому принципу уже давно не строят. Вскоре Пульхр догадался, в чем было дело. “Звезда” не являлась космическим судном в полном смысле этого слова.

Настоящие космические корабли на планеты никогда не приземляются. Их стихия — космос. Преодоление огромных космических пространств и тяготения астрономических тел — задачи слишком отличающиеся друг от друга и требующие принципиально разных конструкций. Поэтому орбиты обитаемых планет и приравненных к ним нашпигованы орбитальными космопортами, куда пассажиров и грузы снизу доставляют паромы, и откуда они отправляются дальше на пассажирских и грузовых космических судах. Военные корабли для наземных операций используют шаттлы и десантные корабли.

Похоже “Звезда Смерти” когда-то и была таким пассажирским паромом, переоборудованным и кое-как приспособленным к непродолжительным (две-три недели, не больше) космическим перелетам. Никаких боевых действий в космосе она вести не могла — артиллерийское орудие любого калибра пробило бы ее в любом месте насквозь. Лазерные пушки они себе прикрутили для пафоса. Единственным достоинством “Звезды” было то, что она не нуждалась в космопортах, и могла прямо из космоса приземлиться на планету, сделать что надо и смыться, минуя таможни и досмотры. Это делало такие корабли незаменимыми для браконьеров, пиратов и контрабандистов.

Пульхр вспомнил, как однажды, во время боевого дежурства в поясе астероидов они задержали судно похожей конструкции. При досмотре в трюме обнаружилась целиком замороженная туша мамонта. Капитан предъявил на тушу документы, и их собирались отпустить, но тут кто-то заметил, что мамонт был застрелен из огнестрельного оружия, а не забит, как положено.

То есть что они, паразиты, сделали: выцепили отбившегося от стада мамонта, налетели и застрелили. Пока ковбойнеры (так на Марсе называют пастухов мамонтов) на своих лошадках доскакали до места действия, браконьеры успели тросами затащить зверя вв трюм и благополучно скрыться. Туша мамонта: мясо, кожа, бивни, — стоит порядка тридцати тысяч кредитов. Браконьерский капитан в качестве взятки вначале предложил любую конечность мамонта, потом прибавил к этому деликатесный хобот и бивни. На их беду Марс находился в зоне юрисдикции Альянса, поэтому браконьеров передали марсианским властям. 

Да, не повезло ребятам, не успели или поленились разделать тушу. Не надо забывать, что использование корпускулярно-волновых в атмосфере наносит большой вред окружающей среде. Поэтому космодромы, откуда на орбиту отправляются паромы, расположены в самых глухих местах: Северная Земля, Австралийская пустыня, Сахара, Гоби и тому подобное. Так что пиратам, кроме браконьерства в особо крупных размерах (на Марсе мамонт вырастает до семи метров), грозило обвинение в посягательстве на экологическую безопасность, что на Марсе приравнивается к преступлениям против человечности. Мораторий на такие преступления не распространяется, и посягнувших частенько вешают, что, учитывая пятидесятипроцентную гравитацию на Марсе, является не самым легким способом покинуть этот свет…

В первом помещении, куда заглянул Пульхр, из стен в три яруса торчали узкие спальные полки. Кубрик, понял он. Ни одеял, ни подушек, ни постельного белья. Отсутствовала даже дверь, которая когда-то, как в поезде, откатывалась в бок на салазках.

По соседству с кубриком находились два смежных помещения, одно побольше, второе узкое и длинное. Судя по большому квадратному окну в разделяющей помещения переборке, глубокой металлической раковине и разделочному столу в меньшем помещении — камбуз и кают-компания. И опять никаких вещей, мебели или посуды. Кухонная дверь, правда, сохранилась, хотя и носила следы вандализма. Такое ощущение, что с корабля вынесли все, что проходило в дверные проемы или не было намертво прикручено.

Дальше по коридору была каюта, назначение которой Пульхр понять не смог. Единственной подсказкой был торчащий из переборки огрызок высоковольтного кабеля. Эта каюта соединялась с помещением клиновидной формы, в котором Пульхр, ориентируясь по опрокинутым на пол и растерзанным пультам управления, опознал Центральный пост. Вот и вся палуба. 

Было так тесно и низко, что Пульхр все время невольно пригибал голову. С некоторым удивлением он поймал себя на том, что вся эта теснота и торчащие отовсюду трубы и арматура вызывали в нем греющую сердце ностальгию.  Пульхр прислушался к себе,и улыбнулся: “Звезда Смерти” напоминала ему подводную лодку, на которой он учился в интернате. В далекой памяти закричали чайки и запахло морем. Великая Мать, сколько лет прошло… И ни разу за это время на родину не съездил. И паломничество так и не совершил, хотя столько раз собирался. Каждый раз что-то мешало. А теперь Земля для него навсегда закрыта…

Оглядывая Центральный пост, Пульхр заметил в углу два проема, которые вели в крохотные помещеньица, размером чуть больше стенного шкафа. Скорее всего, каюты капитана и старпома.

 Когда в одну из этих кают неслышно вошел Чехов, Пульхр обстукивал стены.

— Чего ищем? — спросил Чехов.

— Эта рухлядь прилетела сюда с Земли. Значит, на ней стояла “Блоха”. Поэтому у них должны были остаться как минимум три топливные капсулы на обратную дорогу. Нам бы они не помешали.

— Вряд ли что-то найдешь. Посмотри, голые стены. Даже провода оборваны.

— Капсулы должны были храниться в сейфе. Надеюсь, встроенном. Ты чего-то хотел?

— Пойдем, что покажу, — сказал Чехов.

Он повел Пульхра наверх, на среднюю палубу. Когда “Звезда” была паромом, здесь находился пассажирский салон. Оказавшись на палубе Пульхр присвистнул: такого он еще не видал, несмотря на весь свой богатый опыт. Пираты выворотили кресла и приспособили помещение под свою специфику. Теперь пассажирское отделение представлял собой два ряда камер-клеток, разделенных довольно широким коридором.

— Работорговцы? — спросил Чехов.

— Похоже.

— Что они здесь забыли? Здесь же нет людей!

— Мы не знаем, сколько “Звезда” здесь стоит. Может несколько лет. Тогда люди на планете еще оставались и наверняка были рады улететь отсюда на любых условиях. Корпорации платят три тысячи за корпораба. Здесь, если постараться, поместится человек сто-сто пятьдесят… Все лучше, чем пойти на корм зомби…

Пульхр прикоснулся к решетке. Судя по рифлению, решетки были сварены электросваркой из арматурных прутье и окрашены блестящим черным лаком. Со временем лак облупился, и в трещины и проплешины жизнерадостно, как весеняя трава сквозь старый асфальт, пробивалась ржавчина.

На лестнице послышался гулкий стук шагов по алюминиевым ступеням. Кто, интересно, так топает? Для скрытного перемещения обувь абордажного костюма имеет мягкую подошву , и так шуметь можно было только специально. Конечно же, в проеме появилась доктор Стерн. Значит, вторая группа с шаттла уже прибыла.

Стерн была в скафандре необычной конструкции, Пульхр никогда не видел ничего подобного. Комбинезон из оливкового кожеподобного материала  как латекс обтягивал ладное и гибкое тело Стерн. В фонаре она не нуждалась: весь скафандр светился мягким зеленоватым светом. Выглядело это очень стильно и футуристично, но в бою от такой красоты толку будет ноль: ни армоткани, ни бронепластика, шлем полностью прозрачный.

Стерн поглядела на уходящие в темноту и перспективу квадраты решеток и не выразила никаких эмоций. Она подошла к решетке и толкнула дверь в камеру. Ржавые петли сварливо скрипнули. Стерн вошла внутрь клетки и закрыла за собой дверь. В своем светящемся обтягивающем скафандре Стерн напоминала юную наивную фею, которая сдуру приняла приглашение в застенки Инквизиции для небольшой профилактической беседы по поводу совместимости ее существования с догмами Церкви. Стерн взялась за прутья решетки и радостно засмеялась. Ее счастливый детский смех звучал настолько несовместимо с окружающей обстановкой, что у Пульхра вдоль позвоночника пробежал мороз.

— Слышите? — спросила Стерн, подняв палец. — Что это?

Пульхр вначале не понял, что она имела ввиду, но через мгновенье услышал низкий заунывный стон, словно разоспавшийся гений корабля умолял оставить его в покое. По полу пробежала мелкая дрожь. Лампы на потолке вспыхнули, несколько раз мигнули и загорелись бледным мертвенно-белым светом. Скафандр-светлячок на Стерн сразу потускнел, и по мере того, как лампы разогревались, его свечение постепенно сошло на нет.

— Сикорский наладил электричество, — сказал Пульхр. — Пойдем-ка найдем его.

Стерн осталась в пассажирском отсеке скрипеть решетками, а Пульхр с Чеховым отправились на верхнюю палубу. Протиснувшись между рядами аккумуляторных батарей, они проникли в машинное отделение. Обшивка стен и подволок носили следы пожара. Двое наемников стояли возле дизель-генератора и охраняли пару ног, торчавших из-за кожуха. На полу рядом с ногами на куске ткани были разложены инструменты. Пульхр тронул ноги носком ботинка. 

— Сикорский, вылезай, — велел он.

Ноги вздрогнули, и Сикорский в несколько гусеницеподобных движений спины выбрался наружу. В одной руке он держал разводной ключ, в другом — метрометр. Бросив их к остальным инструментам, Сикорский поднялся, достал из наружного кармана скафандра кусок ветоши и принялся вытирать испачканые в солидоле руки.

— Ну как? — без особой надежды спросил у него Пульхр. — Можно птичку поднять на орбиту?

— Ни в коем случае. У них тут было возгорание, но они его потушили. Корпускулярно-волновой необратимо поврежден, такое ощущение, что по нему лупили кувалдами. Хорошо еще котел был заглушен, иначе тут ничего кроме воронки не осталось. Электричество запитал через резервные аккумуляторы, на сколько их хватит — неизвестно. Вон там, — Сикорский показал на пол, где красовалась дыра с оплавленными краями, — похоже стояла “Блоха”, от нее, как видишь, мало что осталось. Из вспомогательных дизелей, возможно, один смогу запустить.

Эти новости Пульхра опечалили. Он уже прикинул, что “Звезда Смерти” вполне влезет в полезный радиус “Блохи”, если ее принайтовать к “Неуловимому”. А это значило, что трофей можно будет с небольшими затратами отбуксировать до Солнечной системы, а там — продать. Корабль, даже такой убогий и старый, все равно стоил немалых денег.

— Грузовой шлюз сможешь открыть?

— Для этого надо запустить дизель. Дай мне час-полтора.

— Хорошо, запускай дизель, налаживай жизнеобеспечение. Чехов, сгружайте оборудование с шаттла возле грузового шлюза. Это теперь наша база.

***

Пульхр лежал на надувном матраце в бывшей капитанской каюте и пытался уснуть, лениво прокручивая в голове сделанное за день. До ночи наемники затаскивали оборудование внутрь “Звезды”, приспосабливая ее под временную базу. Чтобы доставить с “Неуловимого” все необходимое, пришлось дважды гонять наверх грузовой шаттл. Сикорский, как и обещал, сумел починить один из дизель-генераторов и наладить систему жизнеобеспечения. Теперь на “Звезде” можно было находиться без скафандра. Инженеры даже сумели восстановить водоснабжение. Вода, правда, текла ржавая и вонючая, но лучше такая, чем никакой. По крайней мере можно было пользоваться гальюном. Последним рейсом шаттла Пульхр отправил стармеха Сикорского обратно на корабль.   

Пульхр перевернулся на бок. Несмотря на усталость, сон не шел.  Казалось бы, приняты все необходимые и даже местами излишние меры безопасности: шлюзы задраены, возле каждого выхода дежурит двое часовых. По периметру вокруг корабля установлены датчики движения и колебания почвы. Один из разведдронов круглосуточно патрулирует местность. С орбиты ведет наблюдение “Джо”. Внутри корабля три десятка вооруженных до зубов головорезов. Но разум упрямо отказывался покидать реальность, зная что где-то неподалеку в темноте шахты копошаться зомби-людоеды.

Сами по себе зомби не очень-то пугали Пульхра: одной ракеты из арсенала “Неуловимого” было достаточно, чтобы навсегда закрыть шахту вместе со всем ее содержимым. Гораздо больше беспокоила неизвестность. Что у них тут случилось? Что произошло с командой было понятно по многочисленным следам крови. Но как зомби проникли внутрь? На корпусе повреждений обнаружено не было. Значит, зомби каким-то образом сумели открыть дверь в шлюз, или эту дверь зачем-то открыл экипаж. Например, кто-нибудь вышел наружу и забыл закрыть за собой дверь. Пиратское раздолбайство давно вошло в легенду, а искусственного интеллекта, чтобы хоть как-то уравновесить отсутствие своего, джентльмены удачи на своих кораблях не держали…

Пульхр понял, что если он сейчас лично не проверит все входы на корабль, то о сне можно и не мечтать. Ну что же, пойдем, прогуляемся на сон грядущий. Он сунул ноги в ботинки, накинул куртку, застегнул ремень и прошел в Центральный пост.

Тут все было в порядке: мониторы на панелях вдоль стен показывали картинки с камер наблюдения и данные датчиков; за ними наблюдали двое дежурных. Одну стену целиком занимал огромный штабной походно-полевой экран, на который было выведено изображение с дежурного разведдрона, который парил на высоте птичьего полета. Для удобства транспортировки эран был гибким, и при необходимости его можно было свернуть в рулон, как ковер. Весил он больше центнера, а ухватится за него, из-за тесноты могли не больше двух человек одновременно. Наемники, затаскивая его, прокляли все и весьма громко. Капитан вздохнул: как ему сегодня нехватало Олсен. Она этот экран затащила бы в одиночку. Да и вообще, с ней разгрузка заняла бы в два раза меньше времени. Но, увы, на “Неуловимом” она сейчас была нужнее.

Сразу за Центральным начинались жилые помещения. Верняя палуба для жизни не годилась: там шумел двигатель и воняло дизельным топливом. На пассажирскую палубу без крайней надобности вообще старались не соваться: кто-то там успел увидеть привидение, мертвую девочку в зеленом платье, которая плакала и тянула сквозь решетку обглоданные ручки. Заселена была только нижняя палуба, люди непроизвольно жались поближе друг к другу, прислушиваясь и вздрагивая от зловещих звуков, которые в обилии издавал реанимированный корабль.

Инженеры оккупировали смежное с Центральным постом безымянное помещение. В углу на походных надувных матрацах дрыхли наломавшиеся за день инженеры. Все остальное пространство было завалено, заставлено и завешано мотками проволоки, бухтами проводов, инструментами и ящиками с оборудованием.

Доктор Стерн и Бенуа, со свойственным всем научникам размахом, вдвоем захапали камбуз и кают-компанию, где оборудовали временную лабораторию. Бенуа храпел на матраце, отвернувшись к стене. Стерн отсутствовала.

Наемники расположились в кубрике. Здесь царил армейский порядок. Автоматы были составлены в пирамиды по углам. Ящики с боеприпасами и продовольствием были аккуратно уложены друг на друга. Боевые скафандры висели по стенам.  Несколько бойцов, только что закончивших вахту, сидели прямо на полу, образовав круг — в центре которого, видимо, подразумевался костер, — и брутально поедали консервы ножами.

Во всех жилых помещениях одинаково пахло бивуаком с небольшими вариациями: табаком, потом, консервами и какой-то химией. Похоже, система очиски воздуха слегка барахлила. Но из-под всех этих человеческих запахов пробивался еще один, легчайший чужеродный душок сладковатой прели. Возможно, он и не давал Пульхру уснуть. Капитан хорошо знал этот запах — так пахла старая смерть. Оставшись одна на борту, она затихла, забилась в угол, и впала в спячку в ожидании свежего корма. Ну вот, милая, и дождалась.

У задраеного шлюза дежурили двое бойцов в абордажных скафандрах, прервавшие свою беседу при появлении капитана. Пульхр кивнул им, поднялся на вторую палубу и наткнулся на Стерн. Она сидела одна, на ступеньках лестницы, ведущей в машинное отделение. Специально ли она это сделала или нет, но выбраное ею место находилось в слепой зоне камер наблюдения. Вид у Стерн был очень неприветливый.

— Не спится? — спросила она капитана.

— Да, почему-то не могу уснуть. Что пьете?

Стерн поморщилась и с неохотой достала из внутреннего кармана куртки мелкий шкалик зеленого стекла.

— Угощайтесь.

Жидкости в бутылке оставалось на два экономных глотка, чем, возможно, и объяснялся мрачный вид Стерн.

— Что это?

— Ягершмайссер, ликер.

Капитан осторожно пригубил и закашлялся. Ягершмайссер обжег небо, скатился по горлу и уютным теплым клубочком свернулся в желудке. Пульхр с уважением поглядел на этикетку: хорошая вещь, надо запомнить. Вернув шкалик, он отстегнул со своего пояса фляжку и протянул ее Стерн:

— Алыверды.

Стерн оживилась, по весу поняв, что фляжка почти полная, а значит жизнь продолжается. Она торопливо, как будто боялась, что отнимут, открутила крышку и сделала два щедрых глотка. Капитан наблюдал за ее жадными движениями с брезгливой жалость: здорово же она одичала со своими туземцами. Глаза Стерн удивленно округлились:

— Это что, Хеннесси?

Капитан кивнул. Стерн уважительно подвинулась, освобождая место рядом.

— Благодарю, — сказал Пульхр, присаживаясь.

— Какие планы на завтра? — спросила Стерн.

Пока Пульхр выстраивал ответ, она сделала быстрый, но глубокий глоток, и нехотя вернула фляжку.

— Утром попробуем войти в шахту. Сегодня мы отправили туда дрон-сканер с автономным интеллектом, но сигнал через несколько минут пропал, а сам дрон так и не вернулся. Придется идти самим. Отправим штурмовую группу в абордажных скафандрах. Произведем разведку боем. Попытаемся захватить пленных. Посмотрим, с чем или с кем мы имеем дело.

Пульхр приложился к фляжке и снова передал ее Стерн.

— Как вы думаете, что здесь произошло? — спросил он.

Стерн скорчила странную гримасу: опустила уголки рта вниз и выпятила нижнюю губу, отчего ее лицо приобрело презрительное выражение, как будто капитан задал очень глупый или неприличный вопрос.

— Сами не видите? — ответила она. — Зомби убили всех людей.

— Это понятно. Вопрос, как они проникли на корабль?

— Заразился кто-нибудь и заразил остальных.

— Возможно, возможно. Я заметил, что вы совсем не удивились, увидав клетки на пассажирской палубе. Когда вы были на этой планете в прошлый раз, вас привез корабль, похожий на этот? Может быть, даже этот самый?

— Нет, — ответила Стерн помедлив. — Не этот.

— Но похожий?

— Все пиратские корабли похожи. И все пираты работорговцы. Это очень выгодный бизнес. Что ж тут странного?

— Пираты ловили здесь людей и увозили?

Новая пауза, которую Стерн замаскировала под очередной глоток.

— Нет, — наконец ответила Стерн. — Они привозили людей сюда.

— На продажу?

— Нет, просто выпустили.

— Как это “выпустили”? — удивился Пульхр.

— Так и выпустили. Приземлились возле какого-то поселка и выгнали всех из корабля.

— А потом?

— Потом улетели.

Пульхр потрясенно глядел, как Стерн в очередной раз прикладывается к фляжке. Зачем пиратам отпускать людей? Может, врет?

— Вы говорили, что в прошлый раз пробыли на Голконде несколько дней. Значит, пираты не только привезли людей. Чем они еще занимались?

Стерн задумалась. Вопрос капитана ее, похоже, всерьез озадачил.

— Да я как-то не особо обращала внимание… Своих дел хватало… Много было каких-то непонятных телодвижений. Все время куда-то ездили. Еще у них все трюмы были забиты ящиками и коробками с товарами…

— Продуктами?

— Нет, в основном бытовая химия: шампуни, зубные пасты, какие-то таблетки. К кораблю все время приезжали местные грузовики, загружали ящики и уезжали. Еще были какие-то пластиковые бочки без опознавательных знаков. Их тоже забрали местные, причем военные…

Пока капитан переваривал услышанное, Стерн смаковала коньяк и тишину. Пульхр поглядел на часы и поднялся.

— Спасибо за общение… Я пойду, продолжу обход.

— Да, я тоже, пожалуй, пойду, — сказал Стерн, с неохотой расставаясь с фляжкой.

Пульхр кивнул на прощание и стал подниматься по трапу.

— Капитан! — окликнула его Стерн. Пульхр спустился на пару ступеней ниже. — Если вас интересует, что произошло с этой планетой… В команде наемников есть такой боец по кличке Козерог. Он любит рассказывать всякие истории… Если у вас будет пара лишних минут, попросите его рассказать про пятницу…

— Про какую пятницу? Про прошлую или эту?

— Пятница! Прозвище такое! Читали “Робинзона Крузо”?

— Ах, эта Пятница!

— Эта, эта. Поговорите — не пожалеете.

— Обязательно! Спасибо. 

 В машинном отделении на станине силовой установки сидели двое наемников и дежурный инженер. По их застывшим позам и напряженным лицам Пульхр догадался, что за мгновение до его появления они спрятали карты. Потолочный люк был открыт. Пульхр махнул им рукой, мол, все в порядке, не обращайте на меня внимания, и полез на верхнюю палубу по приваренным к стене металлическим скобам.

Наверху было прохладно. С океана дул легкий, но пробирающий ветерок. Местное солнце только что зашло, но полная темнота еще не наступила — небо было подсвечено необычными серебристыми облаками, похожими на те, что бывают на Марсе. Только марсианские облака были чуть голубоватыми, а здешние скорее отдавали в зелень.

Чехов расположился на самом носу корабля, направив бинокль в сторону шахты. Далеко во мраке перемигивались красные огоньки датчиков движения. Рядом с Чеховым лежала, раскорячившись на двуноге, снайперская винтовка Хлеборезова — у Чехова всегда была слабость к русскому оружию. Видимо, пристреливал местность в ночных условиях.

— Потуши фонарь, — недовольно сказал Чехов.

— Зачем паришься? — спросил Пульхр, присаживаясь рядом. — У нас же дроны есть.

— Не доверяю я всем этим дронам и искусственным мозгам. Всегда в итоге все упрется в простого солдата. Знаешь, что мне Бенуа сказал?

— Что?

— “Звезда Смерти” стоит здесь не больше двух, максимум трех недель. Так что пираты не увозили отсюда людей.

— Да. Выяснилось, что они их сюда привозили.

— Зачем?

— Что едят зомби? — ответил вопросом на вопрос Пульхр.

— Людей… Да ладно! 

— Да, похоже, пираты подкармливали зомби.

— Но зачем?

— Чтобы зомби не вымерли с голода.

— А это зачем?

— Да откуда мне знать? Судя по всему, пираты тут часто бывают. Если поблизости появится пиратский корабль, Юсупов его захватит. Вот у них и спросишь.

— А что за руду мы должны достать в шахте?

— Без понятия. Стерн тоже не знает. Знаю только, что ее будет аж двадцать тонн. Осьмий, иридий, палладий, иттрий — какая разница, в любом случае это огромные деньги.

Чехов засопел, принюхиваясь.

— Ты чего, бухаешь чтоли? — спросил он. 

— Стандартные оперативные мероприятия. Хочешь? — Пульхр протянул фляжку.

— Нет, спасибо, — с явным неодобрением взглянул на фляжку Чехов. — Ты же знаешь, на работе командир должен есть и пить тоже, что и бойцы. Иначе доверия не будет. Вот закончим работу, угостишь всю бригаду.

— Заметано. Кстати, у тебя в бригаде есть такой боец, зовут Козерогом?

— Ну, есть… Какие-то проблемы с ним?

— Он, говорят, любит истории всякие рассказывать. Вот, хочу послушать.

Чехов трижды стукнул кулаком по железу. Из люка высунулась голова часового.

— Передай дежурному, чтобы нашел Козерога и сказал, что я его зову.

Через несколько минут на палубу выбрался пожилой светловолосый наемник. Глядя на щекастое морщинистое лицо, добродушные водянистые глаза и доверчиво оттопыренные уши, трудно было догадаться, что этот человек — наемный головорез.

Увидав рядом с Чеховым капитана, Козерог растерянно улыбнулся и в глазах его мелькнуло предчувствие неприятностей.

— Садись, Козерог, — Чехов гостеприимно похлопал по железу. — В ногах правды нет.

Козерог сразу расслабился — если бы вызвали для выволочки, пистона или нагоняя (а на флоте это все —  разные вещи) то оставили бы стоять.

— Но нет ее и выше, — озорно ответил он, и уселся по-турецки, сложив руки на колени.

— Говорят, ты истории всякие знаешь, — сказал ему Пульхр. — Я хотел бы послушать ту, что ты на днях рассказал доктору Стерн.

Козерог польщенно покраснел, гордый, что его творчество обрело признание на самом верху.

— Которую? — спросил он. — Я много историй знаю! Я такое рассказать могу — закачаешься! То есть закачаетесь. Про механика, которому парашута не досталось? Или как я изображал кабана, когда адмирал Скунцт ходил на охоту? Или как боцман в иллюминаторе застрял?

— Про Пятницу.

Козерог кивнул и начал настраиваться. Он прочистил горло, придал лицу скорбно-правдивое выражение, устремил взор в перспективу чуть повыше левого уха капитана и начал:

— В эту команду я пришел год назад, а до этого служил на каперском корабле “Санитары Космоса”. У нас нашивка на плече была особая: три волчьи морды в профиль воют в круге, а по краю круга — звездочки перевернутые. Долго служил, лет пять. И там я закорешился с одним чуваком, у которого позывной был — Пятница. Ну как закорешился… Он так-то ни с кем особо не дружил. Не то чтобы совсем не общался, но близко не сходился и все больше помалкивал. Но мы с ним были соседями, а когда ты спишь на средней полке, а он, как ветеран, сразу под тобой, и у вас один шкафчик на троих — у нас еще третий был, верхнеполочный, Серега Крендель, — то невольно заобщаешься.

Пятница этот был парень со странностями. Но в меру, без переборов. Ну, а кто нынче без странностей? Кофе, например, пил только с лимоном. А чай терпеть не мог, все говорил: веник распаренный. И водку, чудак, разбавлял попалам с водой. Говорил так вкуснее и полезнее. Вкуснее, да… Мол, спирт, он организм обезвоживает, и от этого похмелье случается, а он, значит, таким образом ущерб превентивно предотвращает. Мы с Кренделем поначалу обрадовались, думали, это ж какая экономия по спирту выйдет, но нифига — Пятница этой разбавленной водки выпивал ровно в два раза больше, зараза.

И вот однажды, перебрав слегка своей вкусной и полезной водки, Пятница нам с Кренделем по большому секрету сообщил, что он мол, не из нашей солнечной системы. Типа, инопланетянин. Мы с Кренделем к его словам отнеслись с пониманием. Мало ли как на человека алкоголь действует… У нас в полку, когда я еще в армии служил, тоже был один поручик. Как лишнего перепьет, любил из себя изображать русалку. Разденется, значит, до гола, возьмет селедку, ляжет на пол…

— Не отвлекайся, — велел Пульхр.

— … в общем, инопланетянин и инопланетянин. Все лучше, чем русалка…

Козерог, увлекшись, достал из кармана пачку сигарет, но, перехватив взгляд Чехова, опомнился и хотел пачку убрать обратно.

— Ничего, можешь курить, — разрешил Пульхр.

— …Ну вот, а однажды я с боцманом разговаривал, и как-то к слову пришлось, и я, вроде как в шутку, у него спросил про Пятницу. А боцман мне отвечает, что да, Пятница и в самом деле не из наших, что десять лет назад наняли “Санитаров” кое-что сделать в одной звездной системе в пяти прыжках от Солнца. Они прилетели, задание выполнили и назад. А на обратном пути нашли в трюме местного паренька. Хотел зайцем с родной планеты улететь. Куда его девать? Не обратно же его везти? За борт — жалко, живая, все-таки душа. Внешне от человека его было не отличить, капитан решил подрастить его немного, да и продать при случае, в оплату еды и проезда. А пока заставил отрабатывать на корабле, типа, юнгой. Доктор его почему-то Пятницей называл, да так и прилипло. Пятница понемногу освоился, врос в команду, все к нему привыкли и продавать его не стали. К тому же он очень хорошо научился в электричество, забавный факт, потому что на его планете, как он рассказывал, переменный ток изобрести так и не успели.

Как-то на Эриде, в кабаке, праздновали мы с ним одно удачное дело. И дернул меня черт за язык спросить, а не хочет ли он на родину вернуться. А он так поглядел на меня странно, и ответил, что не хочет. Помолчал немного, и рассказал, как у них там дело было…

***

…Все началось с эпидемии заболевания, которое врачи называли гриппом, но совершенно на него непохожим.

У заболевшего поднималась температура, начинался кашель, потом удушье, лицо синело и покрывалось темно-красными пятнами. Если изо рта начинала идти кровь, то человек быстро умирал, если нет — выздоравливал. Старший брат Пятницы, большой, сильный, никогда ничем не болевший, сгорел в три дня. Отец болел тяжело, но в итоге поправился. Мать очень боялась за младших, но дети этот странный грипп перенесли на удивление легко.

Грипп свирепствовал год, но про него быстро забыли, когда ему на смену пришли эпидемии все более и более странных заболеваний. Где-то в это время началась война, власти развернули тотальную пропаганду и дезинформацию, так что о дальнейших эпидемиях Пятница знал лишь поскольку они коснулись его семью.

Сразу за гриппом начались детские исчезновения. Вначале люди решили, что детей похищают. В суматохе успели линчевали несколько человек, но тут выяснилось, что дети уходили из дома сами. Они стремились отойти подальше, и в какой-то момент начинали искать убежище, отдавая предпочтение темным, узким местам. По окрестностям городов ходили бесконечные поисковые группы. Спасатели вытаскивали оцепенелых, как осенние мухи, детей из подвалов, заброшенных зданий, дренаждых колодцев и даже нор животных. Через две-три недели спасенные дети приходили в себя, начисто забыв о том, что с ними произошло.

В школах была прекращена учеба, родители запирали детей дома, но они продолжали исчезать. Поначалу в поисках неплохо помогали собаки, пока не началась волна атипичного собачьего бешенства. Собака засыпала, свернувшись в калачик, потом она начинала поскуливать во сне, суча лапками, а просыпалась уже бешенной, с лютой жаждой крови. Так добрейший старый пес, любимец семьи, в жизни никого не укусивший, однажды ночью попытался перегрызть горло младшему брату Пятницы. Отец успел забить собаку, но брат все равно истек кровью до прихода врача.

Потом началась эпидемия самоубийств. Мужчины от тридцати пяти до шестидесяти лет вдруг начали выбрасываться с большой высоты в людных местах. Это бедствие достигло таких масштабов, что люди боялись ходить по улицам: в любой момент сверху мог прилететь такой прыгун в глубину. Врачи бились над способом лечения этого сумасшествия, но все, чего они достигли, это выяснили любопытную закономерность: среди прыгунов не было ни одного отца дочери. Каким-то непонятным образом дочери оберегали своих отцов от прыжка веры в гущу толпы.

В семье Пятницы было трое братьев, чем отец очень гордился, поэтому однажды он поднялся на крышу дома, где они жили, и прыгнул вниз. Он остался жив, только сломал обе ноги, смягчив свое падение двумя случайными прохожими, которым повезло меньше. Впрочем, везение его не затянулось. Когда подоспела полиция, его уже линчевали.

После эпидемии самоубийств начались эпидемии психических заболеваний, самой продолжительной и запоминающейся из них была танцевальная эпидемия. Люди на улице вдруг начинали танцевать, выкрикивая несвязные слова 

Понятное дело, что в подобных условиях буйным цветом расцвели разнообразные культы и секты. Мать после гибели младшего сына повадилась слышать внутренний голос, который водил ее на какие-то собрания. Она попробовала приобщить к этому и Пятницу, и таскала его с собой. На собраниях им рассказывали, что грядет скорая победа добра над злом, сразу после того как праведники перебьют всех грешников. Пятница, как ни старался, голосов в себе не слышал. Мать такая бездуховность раздражала, она постепенно перестала Пятницу кормить, а вместо этого начала дважды в день обливать его ледяной водой. К счастью, однажды с очередного своего собрания она не вернулась, оставив Пятницу одного в квартире с пятнами засохшей на полу крови, собачьей и человеческой вперемешку.

Где-то гремела война. По ночам в небе над городом летали огни и гремел гром. Говорили, что это инопланетяне, которые воюют на стороне врага и похищают людей. Потом появились бродячие мертвецы и начались пожары. Пожарные поджигателей ловили и развешивали на фонарях, но дома продолжали гореть.

Пятница забаррикадировался в своей квартире. По ночам ему не давали спать крики, взрывы и выстрелы. Однажды днем он проснулся от нестерпимого жара — горел его дом. Он едва не задохнулся, выбираясь из пожара. Понимая, что ночью в городе его съедят бродячие мертвецы, Пятница ушел в лес.

В лесу ему поначалу даже понравилось: не было бомбежек и мертвецов, зато были ягоды и орехи. Нравилось ему до вечера, пока не начало холодать. На ночь он залез на дерево и привязался спиной к стволу, чтобы не свалиться во сне. Ночью он промерз так, что хотел даже вернуться в город, но не сумел найти дорогу.

Прошло несколько дней. Пятница так ослаб, что решил больше никуда не ходить, а лечь и лежать, пока не умрет. Так бы и произошло, но утром сверху послышался грохот и вой, и с неба спустился огненный корабль. Пятница догадался, что это те самые инопланетяне, которые похищают людей.

Пятница подкрался к нему и залег в кустах. Когда корабль остыл, в нем открылись двери, и из него вышли инопланетяне. Они были удивительно похожи на людей. Вместо того, чтобы похищать людей, они принялись вытаскивать наружу какие-то бочки. Бочек было очень много. Вскоре к ним на трех подводах подъехали военные. Пятница почему-то решил, что они начнут стрелять в инопланетян, но военные вместо этого подвели подводы поближе, поговорили с пришельцами, а потом положили доски и стали закатывать бочки в телеги.

Пятнице все это было малолюбопытно. Он хотел есть и в тепло, и в тепло, пожалуй, даже больше, чем есть. Он догадывался, что военные не очень обрадуются свидетелю их контактов с врагом. Поэтому он змейкой, ящеркой, узкой тенью он прошмыгнул в дверь корабля, пошарахался по темным коридорам, забился за какой-то ящик, улегся на какой-то мешок, и в тепле мгновенно заснул. Проснулся он от того, что все вокруг тряслось, скрежетало и гудело. На третий день его поймали…

 Козерог умолк, задумчиво глядя в ночь.

— Это все?

— Если вас интересует про Пятницу, могу еще рассказать, как он на Эриде чуть не женился…

— В другой раз, спасибо за рассказ.

— Ну, что думаешь? — спросил Чехов, когда Козерог ушел. 

— Ничего не думаю. Обычный солдатский фольклор. Вся команда, конечно, давно в курсе, что начальство смотрит съемки про зомби. А ваш Швейк эти слухи творчески переосмыслил и теперь выдает их нам под видом собственных воспоминаний…

— Ну, не знаю, — лениво ответил Чехов. — Козерог, конечно, мужик с фантизией, но конкретно эту историю я от него слышал еще полгода назад. Живописности, правда, добавилось, но основная канва та же.

— Да?

— Да.

— Тогда позволь вопрос: а почему ты про это молчал? Мне сейчас любая кроха информации до зарезу…

— Да как-то не пришло в голову. Он каждый вечер такие истории травит. Так это что получается, что Пятница с этой планеты? Бывают же совпадения…

— Нет, не с этой, никаких совпадений. Ты чем слушал? Голконда в трех прыжках от Солнца, планета Пятницы — в пяти, Стерн была на Голконде пять лет назад, а Пятницу вывезли как минимум десять лет назад. Здесь люди успели запустить на орбиту спутник, у Пятницы даже не изобрели электричество. Так что планеты разные. А вот события действительно похожи.

— Как это может быть, если эти системы находятся на расстоянии десятков световых лет друг от друга?

— Есть один фактор, общий для обеих планет: и тут и там действовали каперы с Земли. Индейцев в Америке уничтожили не конкистадоры, а инфекционные заболевания, которые они привезли с собой. У европейцев из-за постоянных эпидемий иммунитет был гораздо сильнее, а индейцы мерли как мухи. Теперь лемурианские каперы разносят старые болезни, которые на нас давно не действуют из-за прививок или врожденного иммунитета. 

— Разве на Земле есть такие болезни, которые превращают людей в зомби?

— Может и были, когда-нибудь очень давно, в доисторическую эпоху. Не даром на Земле у самых разных народов есть легенды про заложных мертвецов, нав, гулей, упырей и прочей нечести. Просто наши предки выработали иммунитет, да и забыли благополучно. Для нас это какая-нибудь безобидная микробина, а местные от нее начинают сходить с ума или бросаться друг друга.

— Ты-то откуда все это знаешь?

— Я раньше в научно-разведовательном флоте служил. Я-то абордажником был, просто там на кораблях полкоманды — ученые, и походы по шесть месяцев, невольно нахватаешься всякого. Ты, кстати, когда закончим, что думаешь дальше делать?

— Да хрен его… Новый заказ будем искать.

— Я это к чему спрашиваю: если все пройдет гладко, мне понадобится постоянная наземная группа. Возьмем вас в долю.

— Щедрое предложение. Но я один этого решить не могу. У нас, типа, военная демократия. Должна проголосовать вся бригада.

— Да бог с ней, с бригадой. Мне нужен человек, которому я могу верить как себе. То есть ты. Ты всегда был хорошим командиром. С тобой по-любому уйдет Лютый и еще кто-то. Наберешь новую бригаду.

— Ты вначале это дело закончи, а потом планы строй. Ты вон даже не знаешь, что ты ищешь. Я так понимаю, у тебя сейчас все зависит от того, как ты себя покажешь, и остануться ли довольны твои хозяева.

— У меня нет хозяев, — набычился Пульхр.

— Ты аванс взял? — поинтересовался Чехов. Пульхр промолчал. — Значит, пока не выполнишь задание, у тебя есть хозяева. И вдобавок такие хозяева, которых не кинешь. Так что давай, сосредоточимся на задании. Иди спать. Завтра рано вставать.