Банка с фиолетовой крышкой

Откуда появилась у нас эта банка никто уже не вспомнит. Наверно она перешла к нашей семье вместе с этой квартирой, в которой живет уже четвертое поколение Астафьевых. Банка внешне ничем не примечательна, за исключением того, что имеет фиолетовую крышку. И цвет этот такой теплый печальный, как летняя ночь. Да, и еще, эта банка необычайно тяжелая, почти не подъемная. Видимо по этой причине она неизменно стоит в одном и том же месте, в нижнем ящике старого буфета. Достаточно открыть скрипучую дверь с темным деревянным фасадом, в котором угадываются разные лица и сразу можно увидеть ее. Стеклянная поверхность покрыта какой-то густой иссиня-чёрной краской, которая, кажется, впитывает в себя все подряд и запахи, и свет, и счастье. Прям черная дыра, да и только.
   Раннее утро, почти ночь, за окном гудит просыпающийся город. Я сижу и без всяких мыслей смотрю на ограду и кладбищенские березы, которые карябают тонкими лысыми ветками унылое беззвездное небо. Фонари освещают пустынную улицу и начинает казаться, что солнце уже никогда не взойдет. Банка абсолютно бесполезна, но никто ее не выкидывает и не потому, что лень, а потому что там, по поверью нашей семьи находится ангел. Кто и когда его туда посадил неизвестно. Я встал и подошел к буфету. Дверца сама отворилась, видимо от того, что я своим весом искривил половицы и буфет перекосило. Повизгивающий звук утонул в тишине, и я опять вижу эту фиолетовую крышку. Ух, сколько раз в детстве я хотел открыть ее, но всякий раз не решался. А сейчас желания не было, но отчего-то я все-таки решился. Встав на колени, я приблизил свое ухо, а потом и совсем прижал его к холодному крашенному стеклу. Так же я поступал и десятилетним, и пятнадцатилетним вот и сейчас, когда мне стукнуло тридцать три я вжался в нее и слушал, слушал. Сейчас, как и в прошлом мне показалось что там кто-то ворочается и еле слышно кряхтит. Опять представилась уютная нора под могучим кряжистым дубом, в которой живет кто-то не ведомый и очень добрый. Вот сейчас он наверно спит в своей маленькой кроватке, укрытый теплым желтым одеялом, а голова его утопает в мягкой пуховой подушке… Я отстранился и попробовал в который раз сдвинуть банку. Но, как всегда, она не поддалась. Видимо невидимые стеклянные корни проросли глубоко в буфет и теперь сделать это будет уже невозможно никогда. Я стал возиться с крышкой. Страха не было, но не было и любопытства. Я просто методично пробовал ее открыть то с одного края, то с другого. Потом стал ее вертеть в разные стороны и спустя минут пятнадцать она поддалась. Нащупав слева от себя ложку, я воткнул ее в образовавшуюся щель и рванул вниз. Что-то хрустнуло, и фиолетовая крышка гулко упала на пол. Из банки потянуло холодом. Потом оттуда лениво выплыло белое облачко и повисев надо мной медленно растворилось в воздухе. И тут что-то со мной начало происходить. Почему-то стало нестерпимо жарко, пот градом полился на глаза, а еще сами собой закрылись глаза и полились слезы. Это были слезы облегчения. Как будто все грехи смывались ими, и я становился чистым. Как оказалось в последствии в это же время все люди земли обливались слезами испытывая такие же или очень похожие чувства. Когда рыдания прошли я закрыл банку и затворил дверь буфета.
   Время близилось к полудню. Я взял банку, которая стала легкой и посмотрел в окно. Солнце залило светом все кладбище и серые вороны многоголосно перепирались меж собой. Собравшись, я вышел, прихватив с собою банку. Проходя мимо песочницы, приметил поблескивающий металлический совочек в песочнице и осмотревшись по сторонам быстро сунул его в карман куртки. Миновав дом и улицу, я пролез в дыру в заборе и оказался на кладбище. Трава все еще была влажной, добравшись до ближайшей тропинки увидел, что полностью вымок по колено. Наобум свернув направо, я углубился в тенистый уголок и выбрав место стал копать. Совочек славно вгрызался в грунт выуживая вместе с черноземом старую листву, червей и мусор. Спустя минут пятнадцать удалось выкопать приличную ямку. Я погрузил в нее банку и стал все закидывать землей. Закончив, отряхнулся, но это не помогло избавиться от земельной черноты на рукавах, под ногтями тоже теперь образовались черные полумесяцы. Боковым зрением заметил мерное движение. Оглянувшись, увидел, как какой-то мужчина в черном не по сезону теплом пальто медленно вышагивает по тропинке. Не знаю по какой причине, но я пошел за ним. Ветер растрепал мои волосы, но на незнакомца он похоже не действовал. Его прилизанные темные пряди оставались неизменными на протяжении всего нашего совместного пути. Вскоре я стал замечать, что могилы закончились и мы углубились в лес, хотя, судя по всему, кладбище должно было уже закончиться и должна была начаться проезжая часть, за которой вновь продолжался город. Но нет, вместо этого мы были в лесу. Единственная хожая часть, по которой мы двигались, была узкой и время от времени прерывалась глубокими провалами, в которые отчего-то страшно было заглядывать. Я стал оглядываться, пытаясь понять, насколько далеко мы ушли. В очередной раз оглянувшись я потом не увидел впереди никого. Незнакомец в черном пальто исчез, словно его и не было. Да, еще было странным то, что он при ходьбе не издавал обычных при этом звуков. От меня же во все стороны неслись хрусты, не громкий топот, а порой чертыханье. Я остановился и прислушался. Звенящая тишина, как перед сном в постели застрекотала в ушах. Попробовал идти назад, но спустя примерно тоже время что и двигался вперед я так и не достиг кладбища. Помимо этого, дорожка теперь изобиловала разветвлениями. В общем я заблудился. Поразмыслив, решил придерживаться случайного выбора пути, надеясь, что это мне поможет. Но как только я вновь двинулся начло происходить невообразимое. Сначала сильно потемнело небо, она стало густо лиловым с грузными синими облаками. Потом поднялся сильный ветер, который стал гнать меня не давая опомниться. Затем мне показалось, что какие-то огромные ладони подгоняют меня вперёд. И длилось это до тех пор, пока я не упал в глубокую яму. Сильно ударившись, я чуть не заплакал от боли и стал растирать колени. Ощупав дно ямы, с недоумением отметил ее гладкую стеклянную поверхность. А потом, о ужас, эти призрачные ладони стали закрывать надо мной фиолетовую крышку. Я оказался в той самой банке из нашего буфета! Но одновременно с этим я был и во втором месте! Пробираясь через заросли какого-то колючего кустарника мне наконец-то удалось выбраться на тропу, ведущую к кладбищу, кресты которого уже маячили вдали. Я бежал изо всех сил, я бежал от себя, от ужасной банки в которой был заперт и от того, кто меня туда заманил. Пришел домой я грязный и в изорванной одежде. Наскоро помывшись, я забрался в постель и укрылся с головой одеялом.   
   Не знаю, наверно каждый ребенок изобретает свою религию и какие-то свои колдовские обряды. У меня например было так: чтобы вечер прошел хорошо и пьяный отец не дебоширил и никуда не ушел, а вместо этого быстро лег и заснул, я брал длинную синюю и белую нитки, которые специально для этого были припасены и хранились под матрасом, и наматывал их на пальцы обеих рук. А потом я сгибал их в кулачки и быстро, быстро тер ногтями друг о друга, представляя себя великаном.
   Ночь прошла беспокойно. Я ворочался из стороны в стороны, не находя подходящей позы и пару раз вставал и смотрел с тревогой в окно, ожидая увидеть что-то ужасное. Но ближе к утру я забылся спокойным сном и проспал до полудня.
   Пронзительно яркий солнечный луч лег на щеку, и я проснулся. Тревога не покидала меня. Встав и не дав себе опомниться и, быстро прошел на кухню и открыл дверцу буфета. Банка с фиолетовой крышкой, как и прежде была на своем месте. Я попробовал ее сдвинуть, но это, как и всегда мне не удалось. Бабушка в зале сидела и смотрела телевизор. Я прошел к ней и наткнулся на новости, в которых говорилось о странном вчерашнем проявлении массовой слезной истерии во всем мире. Не умывшись, я быстро оделся и вышел на улицу. Очутившись на кладбище, я легко нашел вчерашнее захоронение и там же мною брошенным совочком стал откапывать землю. Через минуты три совок клацнул о банку. Значит теперь их стало две, этих странных банок с фиолетовыми крышками. Я оглянулся. На холме в метре от меня стоял вчерашний незнакомец. Как только я на него посмотрел, он повернулся и направился по вчерашнему маршруту. Мне вновь нестерпимо захотелось последовать за ним, я даже пробежал следом метров тридцать, но потом резко остановился и прислушался к себе. Где-то там далеко, очень далеко я уже сижу в одной банке, наверно не стоит садить себя в очередную. Пнув с силой камень в след незнакомцу, я развернулся и пошел домой.