Роман Переплёт т. 2, ч. 4, гл. 2

Расстались они тепло. Причём оба немного приободрённые. Однако не успела за Сергеем закрыться дверь, как мужчина с загипсованной ногой, - он до этого только шелестел газетой и шумно посапывал, - вдруг крякнул и уселся на койке. Свою загипсованную ногу он пристроил на стуле. 
- Дурак он, - вдруг прохрипел он, как бы ни к кому не обращаясь. – Глупый, безмозглый дурак, и больше ничего.
- Что? – скосил на него глаза Вострецов. – Это вы, о ком? Кто, дурак?
- Да этот твой приятель. – Мужик поскрёб небритую щёку и поправил на стуле ногу. 
- Но, но, полегче! – сдвинул брови Петруха. – С чего это вы взяли? Да он, между прочим, был у нас на курсе самым толковым. И даже на красный дипломом отучился. 
- На курсе, - презрительно скривился сосед. – Какой прок от всех этих ваших курсов? Я тебе про жизнь говорю, а ты мне со своими курсами. Ещё и ноет тут сидит. Баба ему, видишь ли, виновата. А по мне так, коль уж в них не разбираешься, то и не лезь тогда, куда тебя не просят. Тогда не придётся сопли на кулак наматывать.
- Это Серёга-то не разбирается! – возмутился Вострецов. – Да, что вы о нём знаете! Да он… Да он вертел ими, как хотел. И, между прочим, мог в два счёта уболтать любую. Не разбирается. Да перед ним ни одна не могла устоять. За редким, конечно, исключением. Серёга не разбирается. Не смешите меня.
- А ты, парень, не кипятись, не кипятись. Я ведь тоже не первый день на свете живу. И тоже кое-что повидал. Небось, пятый десяток уже разменял. Мог уболтать, говоришь? Хе-хе, ну вот, считай, что уболтал. Сунул свою башку, куда не просят, и она теперь вертит им, как хочет.       
- Да, кто вам это сказал?
- Так он сам же и сказал, - криво ухмыльнулся сосед. – А ты что, не слушал его, что ли?  Ещё как верит. Прямо, как с пацаном с ним забавляется. И уж поверь, он почитай, что у неё уже в кармане.
- В каком смысле?
- А в таком, что, если захочет, то и женит его на себе. А что, и никуда он, голубчик, не денется. А всё, почему. А всё потому, что она штучку одну знает.
- Да, что вы всё сочиняете! Штучку какую-то придумали.
- Я сочиняю! – и тот раскатился хриплым, каким-то кашляющим смехом. -  Да говорю тебе, он у неё в руках со всеми потрохами. Хотя и сам ещё об этом не знает.
- Как же, Серёга не знает, - сердито проворчал Вострецов. – Это вы его не знаете. Штучку. Да плевать он хотел на все эти ваши штучки. Погодите, она ещё зубы ей обломает. Или это уже будет не Серёга. 
- Ну, ну, поглядим. А пока это не она, а он до глюков допился. И не она, а он лезет из-за неё на стенку. А она тем временем делает, что хочет, и живёт себе припеваючи. Да ещё и с кем хочет ему рога наставляет. А всё, почему.
- Ну?
- А всё потому, что баба она, видать, ушлая. Знает, чем можно мужика покрепче привязать. И привязала, не сомневайся, и теперь вертит им, как хочет.
- И чем это она, по-вашему, его привязала?
- Так известно чем, ревностью.       
- Чем, чем? Ревностью?
- Вот-вот, ею родимой, - удовлетворённо хмыкнул сосед. – Это разные там ссыкухи ничего об этом не знают, а бабы, что поопытней, не только знают, но и пользуются этим напропалую. Да хоть взять этого твоего дружка. Или ты думаешь, она случайно заявилась как раз в тот самый кабак, где у него приятель в швейцарах. Да ещё и с мужиками? Как же, случайно. И то, что дружок твоего Серёги ему обо всём расскажет, она тоже знала. Да и все другие случаи… Или, может, ты думаешь, что и это всё случайно. Как же, такая она дура. Да, если б она не хотела, то он ни в жизнь бы ни о чём не узнал.  И с кем она крутит и где. Уж что-что, а заметать следы такие бабы умеют. Да так, что чёрта с два её поймаешь. А она, сразу видать, баба башковитая, не какая-нибудь… Вот и прикинь. Так, что, как ни крути, а дружку твоему не позавидуешь.
Ну, а дальше он пустился в воспоминания о своих собственных похождениях. Впрочем, Петруха его почти уже не слушал. Он вдруг вспомнил про свои отношения с Татьяной. Заодно ему вдруг припомнилось, как постепенно и целеустремлённо та сводила его с ума. Так что выходило, что сосед прав, хотя с виду вроде бы и не скажешь. Ведь, если со стороны на него посмотреть, то мужлан мужланом, хотя как бы сам себе на уме.
- Да, возможно, так и есть - задумчиво произнёс Петруха. Причём в тот самый момент, когда тот рассказывал уже совсем о чём-то другом. – Так, что ж получается? Выходит, они умнее нас, мужчин?
Сосед только хмуро на него покосился, видимо, догадавшись, что тот его не слушал. Он подтянул к себе костыль, с его помощью поднялся с кровати и поковылял в коридор. Из коридора доносились чьи-то голоса, среди которых особенно выделялся голос старшей сестры. Она отчитывала кого-то из больных за нарушения режима.   


Продолжение: