Родители Снегурочки

       После Революции семнадцатого года наступили странные и страшные времена. Захватившие власть большевики вели себя жестко, но чаще жестоко. Надо, надо было упрочить власть, выгнать из страны ненадежных белых профессоров, академиков, музыкантов и прочую мягкотелую гниль, а недобитых белогвардейцев перебить или отправить на перевоспитание (с последующим расстрелом) на Соловки. Что делать, такова уж судьба-судьбинушка  России - всегда быть в центре мировой смуты, брать на себя чужие заботы, проводить интересные эксперименты над собственным народом, латать дыры мировой истории, а взамен получать от спасенных стран хрен с маслом и шишку с перцем. 
       В свое время Иван Иванович Мороз преподавал в гимназии историю и, как никто другой, понимал, что происходит и что рано или поздно за ним придут. И тогда мало не покажется.
- Что будем делать, Ванечка. - Нина Сигизмундовна, как всегда, целиком полагалась на мужа.
- Ты имеешь в виду нас или Петеньку с семьей?
- Ну, конечно же их, Ванечка. Мы-то свое отжили. Их жалко. Особенно Танечку. Такая она хрупкая, нежная. Не дай Бог, попадется этим. Матросам. Сгнобят и не поморщатся.
- Думаю, им надобно уехать в Европу.
- Но как? Выпустят ли?
- Есть у меня один знакомый, давний ученик. Нынче в силе - заседает в их руководстве. Хочу пойти на поклон. Авось и выпустят. Ну, не нас всех, так хоть Петеньку с семьей. Нам с тобой по большому счету ничего не грозит, а вот Петеньке, офицеру в отставке, ежели поймают, мало не покажется.
Через пару дней Иван Иванович доложил супруге, что встречался со своим знакомым и что ему удалось добиться разрешения на выезд. Но вот с билетами вышла оказия. Вместе поехать никак не получилось.
- Сначала поедут Петенька, Варвара и Танечка. а следующим пароходом мы с тобой. Иначе никак.
Однако, как гласит русская поговорка, человек предполагает, а Бог располагает. За день до отъезда Танечка слегла с высокой температурой и выходить на мороз в таком виде означало бы верную смерть, а потому Иван Иванович убедил супругу ехать вместо Танечки.
- Да поймите же вы, что другого шанса у вас не будет. Придут, ей-ей придут. А я что? Останусь с Танечкой, а через две недели поправится девочка и мы к вам подъедем. А так пропадете. Ни за что пропадете, за понюшку табака.
Танечка на самом деле скоро поправилась, но вот с отъездом не получилось. Случилось то, чего семья боялась пуще всего. Вечером раздался стук в дверь.
- Мороз Иван Иванович. Это вы? Собирайтесь.
- Я арестован?
- Пока нет. Вы вызваны на допрос.
- Я сейчас. Минутку.
- Побыстрее.
Мороз подошел к побелевшей от страха девочке.
- Танюша, не бойся и никуда не ходи. Даст Бог, я утром вернусь. А ежели не вернусь, то пойди к Вельяминову, Петру Аркадьевичу. Ты знаешь, где он живет. Я ему про тебя говорил.
Следователь буравил учителя близко поставленными, волчьими глазами.
- Рассказывайте.
- Что именно?
- Именно то, что вывез из страны ваш сынок. Думаете, мы не знаем, что он из бывших?
- Знали бы, не выпустили бы, - подумал Мороз.
- Ничего он не вывозил. Жену повез лечиться.
- Не хотите признаваться? Что ж, пожалеете. Впрочем, у вас будет достаточно времени, чтобы вспомнить. Уведите.
На следующий день вечером Танечка постучалась к Вельяминовым, а уже через час, выговорившись, согревшись и напившись горячего чая, спала.
Через несколько дней историка вновь вызвали к следователю, однако, к его удивлению, разговор состоялся совсем в ином русле.
- Скажите, Иван Иванович, что вы преподавали?
- Историю.
- Какую историю? Мировую или русскую?
- Как вам сказать. Приходилось преподавать и Римскую историю, и Древнего мира и, конечно же, историю Государства Российского. А в чем, собственно дело?
- Один из руководителей Чрезвычайной комиссии желал бы встретиться именно с историком и задать кое-какие вопросы.
Историк слыл человеком неглупым и сразу смекнул, что появился шанс выйти на свободу, а там, чем черт не шутит, уехать к своим, в Гамбург.
- Я готов. Отвечу на все вопросы, находящиеся в моей компетенции.
- Что ж, отлично. Будьте готовы. В течении дня я вас вызву и вы встретитесь с членом ВЧК с товарищем Ксенофонтовым.
- И как его по батюшке?
- Ксенофонтов, Иван Ксенофонтович. Смотрите, не ошибитесь. И ведите себя .. ну, соответственно. Ясно?
- Ясно.
Сидя на нарах, историк размышлял, что же такое может понадобиться одному из руководителей грозной организации. Единственно серьезной оказалась мысль о проводке связи истории России с нынешней ситуацией, дабы подвести теоретическую базу - основу для существования режима в глазах населения страны.
- Член ВЧК, - с омерзением думал Морозов, - словечко-то какое!
Ксенофонтов оказался лысым человеком с желтой кожей и тяжелым взглядом.
- Иван Иванович, я не буду излагать вам всю программу нашего видения будущего. Вкратце скажу вам, что мы планируем постепенное замещение церковных праздников новыми, революционными праздниками. Конечно, сразу мы этого делать не будем, поэтому на будущий год некоторые церковные праздники останутся, например, такие, как Пасха и Троица. Вместе с тем мы будем замещать их нашими, революционными праздниками. В частности, мы решили вместо Рождества в будущем ограничиться лишь празднованием Нового года. Несколько лет оба этих дня будут считаться праздниками, но когда ситуация созреет, останется только Новый год.
- А какую роль вы мне отводите? Что от меня требуется?
- Вы, Иван Иванович, по профессии историк, а потому мы планируем возложить на вас оформление праздника Нового года. Да так, чтобы он выглядел краше и привлекательнее Рождества. Кроме того, оформление должно либо идейно соответствовать нашей линии, или, по крайней мере, быть нейтральным. Ваша задача понятна?
- В целом, да. А что потом?
- Справитесь с этой задачей, поговорим. Ясно?
- Ясно. Но ведь я не смогу ничего сделать, не выходя из этого здания.
- Мы вас выпустим. Под подписку о невыезде. То есть, у вас есть два месяца для подготовки праздника.
- Могу я узнать, где он планируется?
- Можете. Праздник Нового года планируется провести в доме Союзов.
- Простите?
- Бывшем доме Благородного собрания.
- А, теперь понял. И на какую сумму я могу рассчитывать?
- Составьте две сметы. Одну по минимуму, а другую по максимуму. Вот, подпишите здесь и здесь. Жду вас через полтора месяца, в этом кабинете. И предупреждаю, не делайте глупостей. Вы меня поняли?
- Свободен! Свободен! - Ликовала душа историка.
Вся предстоящая работа была временнo забыта.
- Танечка, как там Танечка? - вот о чем думал Иван Иванович.
А Танечка взвизгнула и бросилась деду на шею.
- А я знала, что ты придешь, дедушка. Я сон видела, как мы с тобой вокруг елки танцуем.
- Что, что? Танцуем? Да вокруг елки?
- Да, дедушка. Ты и я танцуем. А вокруг много-много детей!
- Вещий! Вещий сон. Дай Бог, чтоб так оно и было!
На следующий день историк взялся за работу. Первым делом он посетил дом Благородного собрания, или, как его нынче называли, дом Союзов и прикинул его вместимость. Далее Иван Иванович направился к своему знакомому, Александру Горскому, балетмейстеру Большого театра, которого некоторое время лечил его кузен, психиатр Даниил Морозов. Балетмейстер встретил историка благожелательно и вчерне набросал план мероприятия.
- Какую музыку планируете? Надеюсь, не революционное, а?
- Что посоветуете?
- Все действие построено вокруг елочки. Потому нужна простая, детская песенка. И я знаю, кто вам поможет.
Так Мороз познакомился с перешедшим на сторону советской власти потомственный дворянином Леонидом Карловичем Бекманом, видным биологом, а по совместительству также музыкантом-любителем.
- Дорогой Иван Иванович. Да, действительно это я автор мелодии, а вот слова песни написаны Раисой Кудашевой, кстати, тоже дворянкой.
- Не могли бы вы пропеть песню?
- Пожалуйста!
И далее Леонид Карлович спел незатейливую, любимую всем советским народом песенку "В лесу родилась елочка".
Мороз был впечатлен. Краеугольный камень представления был уложен. И далее было уже гораздо легче. В канун Нового года представление было готово, а вечером, 31-го декабря, состоялся  знаменитый концерт, на котором присутствовали высшие чины ВЧК со своими детьми и детьми своих соратников. Было холодно, весь зал отопить не удалось. Зато постановка замечательно удалась.
- Что ж, Иван Иванович, представление прошло превосходно. С делом вы отменно справились. Однако, у меня для вас две новости.
Мороз нахмурился - ничего хорошего от Ксенофонтова он не ждал. И оказался прав.
- По имеющимся у нас сведениям пароход, на котором находилась ваша семья, затонул. Увы, все пассажиры и команда погибли.
- Не может быть!
- Соболезную. Сведения, однако, достоверные. Вторая новость следующая. Мы приглашаем вас преподавать нашим сотрудника, спецкурс истории. Детали обговорим позже, но вы будете обеспечены продуктами и жалованьем. И учтите. Такими предложениями не разбрасываются. Кроме того, вы будете распорядителем новогодних торжеств. Вместе с вашей внучкой.
- Можно подумать?
- Конечно. До завтра. Завтра после обеда жду.
Тем же днем историк посетил всех друзей и знакомых и убедился, что чекист не соврал. Горевать уже не было времени, хотя внучке сообщить об этом решил много позже.
На следующий день Мороз дал согласие. Мороз стал преподавать чекистам спецкурс. А на Новый год Мороз становился дедом Морозом, а Танечка - Снегурочкой. Вот почему у Снегурочки нет ни папы, ни мамы, ни бабушки. Только дедушка. Иван Иванович Мороз... Бородатый, с красным носом и длинным посохом. При детях радостный и веселый. А после праздников грустный и задумчивый. Так и не смирившийся с потерей самых близких людей. И перенесший всю любовь на Танечку. На Снегурочку.