Я влюбилась в своего брата 11

Весна была особенно щедрой. Сады тонули в бело-розовом тумане цветков, улицы наполняли ароматы травы и яблоневого цвета.

С утра двор наполнился хлопотами, кто-то развешивал гирлянды из бумажных цветов, кто-то расставлял столы под навесами, а дети носились с лентами, превращая их в хвосты сказочных змеев. На крыльце стояли вазы с розами, выращенными тётей Надей. А дядя Сева, с присущей ему хозяйственностью, крепил на воротах фонарики, готовя двор к вечернему сиянию.
— Гляжу я на молодых, — вздохнула тётя Надя, поправляя в вазе розу, — у них любовь, как у меня огурцы в теплице: всё цветёт и пышет. Ах, весна! Душа радуется.
— Ага, а потом начнётся, — буркнул дядя Сева, прищурившись. — Надо полоть, поливать, удобрять. Без труда огурцы и любовь вянут.
— Ну ты романтик, Сева, — засмеялась тётя.
— Я практик, — усмехнулся дядя, расправив плечи. — Романтика — это когда смотришь в глаза. А любовь — когда смотришь в одну сторону, даже если дорога кривая. И я верю в них, потому что видно: они держатся за руки не для вида, а по-настоящему.

Моя мама тем временем то поправляла мою фату, то вытирала уголки глаз, не скрывая слёз радости. Папа, конечно, шутил без остановки:
— Ну что, Люба, теперь у нас в семье будет свой инженер. Может, наконец построим дачу не на словах, а хотя бы на чертежах.
— Чертежи-то хорошо, — покачала головой мама, — но дачу на них не построишь, максимум — оригами сложишь.

Я не удержалась и засмеялась, а папа сделал вид, что обиделся, но глаза его смеялись вместе с нами. Наш весёлый гул ещё не успел стихнуть, когда я заметила, что к нам подошла мама Олега. Она обняла меня так крепко, как если бы я была её дочерью с самого начала. Отец Олега, как всегда, был молчаливый, но в его взгляде было столько внутреннего света, что слов и не требовалось.

Особым событием стало появление тётушки Марты и Петера, которые приехали из Германии. Тётушка Марта, в элегантном строгом костюме, но с глазами, полными нежности, держала в руках букет белых лилий. Петер, высокий и немного смущённый, улыбался так широко, что сразу стал своим для всей родни.
— Ах, какая красота! — воскликнула тётушка Марта, оглядывая двор.

Регистрация началась к обеду. Когда заиграла музыка, мы с Олегом вышли к гостям. Ветерок чуть колыхал мою фату, а солнце мягко освещало всё вокруг. Олег взял меня за руку и я почувствовала: всё, что было до этого, осталось позади. К нам подошла женщина из ЗАГСа. В руках у неё была папка с документами. Она объявила о начале церемонии, и все разговоры стихли, даже дети замерли. Двор превратился в маленький храм, где главным было только наше «да».

Свидетелями стали наши студенческие друзья. Они стояли рядом, немного смущённые, но гордые, что именно им доверено место в нашей истории. Улыбки и подбадривающие взгляды родных придавали нам уверенности. Мы обменялись кольцами, и металл на пальцах показался тёплым от этого солнечного дня. Прозвучали клятвы любви и верности.

Когда церемония завершилась, все словно выдохнули разом и напряжение растворилось в радостном гуле голосов. Пригласили к накрытым столам, где забота и фантазия наших мам и тётушки Марты превратили обычный двор в настоящий пир. На белоснежных скатертях соседствовали блюда русской кухни — румяные пироги с капустой и мясом, заливное, ароматные котлеты, тарелки с соленьями и маринованными грибами. И рядом красовались немецкие угощения по рецептам тётушки: золотистые брецели, колбаски с пряностями, тушёная капуста с яблоками и кумином. На почётном месте стояли ягодный торт от тёти Нади и фирменный штрудель с корицей от Марты. Запахи смешивались, создавая колорит щедрого застолья. Родные сидели за длинными столами. Смех, звон бокалов, тосты и песни сливались в один радостный хор.

Потом были танцы. Оксана, строгая даже на празднике, пыталась сначала контролировать порядок, но потом сдалась и пустилась в пляс со своими детьми. Мамы и папы танцевали вместе, как в молодости. А мы с Олегом кружились в центре, окружённые цветами и близкими людьми. Его рука крепко держала мою, и я знала: теперь у нас есть не только право быть вместе, но и благословение семьи. Весна цвела, и вместе с ней цвела наша новая жизнь.

День завершился. Праздничный вечер, наполненный смехом и музыкой, остался за окнами. В саду ещё слышались отголоски застолья, кто-то напевал старые песни, кто-то хихикал, но в нашей комнате царила тишина. Белые занавески колыхались от лёгкого сквозняка. На стуле висело моё платье, рядом фата, словно облако, забытое небом. Олег подошёл ко мне. Наши взгляды встретились, и казалось, что время соединило начало и бесконечность.
— Я люблю тебя, Любушка, — произнёс он, наклоняясь ко мне.
— И я люблю тебя, Олег, — ответила я тихо, почти шёпотом, но так, чтобы каждое слово осталось между нами навсегда.

Больше ничего не нужно было говорить. Всё сказали поцелуи, лёгкие движения, осторожные касания. Я протянула руку и едва дотронулась до его лица, провела пальцами по щеке, проверяя, что любимый действительно рядом и всё это не сон. Олег накрыл мою ладонь своей, прижал её к губам и задержался. Стояли так близко, что дыхание смешивалось. Обнажённые и освобождённые мы легли на украшенную кровать, и лепестки, рассыпанные поверх белоснежного покрывала, мягко коснулись нашей кожи. Олег склонился ко мне, наши губы встретились в поцелуе, сначала осторожном, а потом всё более уверенном и горячем. Каждый вздох и каждое прикосновение излучали любовь. Он вошёл в меня бережно и чувственно, желая подарить лишь блаженство. Страсть и нежность переплелись так органично, что мир исчез, оставив нам первую медовую ночь. Теперь мы принадлежали друг другу без остатка. В этой близости было священное единение родного тепла, найденного друг в друге.

Послесловие:
Посвящается моим бабушке и дедушке по отцовской линии. Их жизнь доказала: настоящая любовь сильнее времени, ведь она соединяет поколения и делает вечным то, что казалось тленным, превращая семью в нерушимую нить между прошлым и будущим.