Пожалеть душегуба

Кажется, возникают непредвиденные трудности, но две трети дороги я уже преодолела, осталось не так уж далеко. Подумала, что до следующего города доберусь на автобусе. Пытаясь сориентироваться, на ближайшей остановке общественного транспорта стала рассматривать расписание автобусов и маршруток. Было холодно, мокро, я замёрзла, и, главное, было уже довольно поздно. Междугородные автобусы в такое время обычно не ходят. Да и где этот автовокзал, ещё непонятно?
Обратилась к человеку, стоявшему на остановке, с просьбой объяснить, как добраться до автовокзала. «Это далеко», – говорит, – «отсюда с пересадкой надо добираться». Вот блин, этого ещё не хватало! «Расскажите, всё равно мне деваться некуда». «А что случилось?» – спрашивает. Объясняю ему, что машина для поездки в другой город меня не дождалась, теперь мне надо добраться до автовокзала, чтобы уехать в Казань или Нижний Новгород, или Владимир – всё равно, лишь бы в сторону Москвы. Не буду же ему объяснять, что, если моё путешествие застопорится, возникнут сомнения в правильности принятого решения, покажется, что неправильно рассчитала действия, что высшие силы тормозят, намекают на ошибку и т. д. и т. п.
Он вдруг спросил: «Деньги у тебя есть?». Почему-то ответила: «Есть». Не похож на злодея: мужичок лет шестидесяти, невысокий, залысины на голове и лицо как будто нерусское – сам чернявый и смуглый, брови густые, мохнатые – а глаза вроде добрые. «Я как раз на следующей неделе собирался во Владимир ехать. Так вот: если оплатишь мне бензин, я тебя сегодня довезу на своей машине». «Сколько стоит бензин?» – спрашиваю. «Три тысячи давай». «Деньги невеликие», – подумала я, – «а перерыва в движении не будет. Время играет против меня. Чем быстрее окажусь у цели, тем больше шансов всё сделать правильно». «Хорошо», – говорю, – «когда едем?» «Сейчас», – отвечает, – «доберёмся до гаража и поедем. Иди за мной, тут недалеко». И мы пошли по каким-то трущобам, закоулкам, между сараев и гаражей. На мгновение возникло чувство тревоги: вдруг не разглядела бандита? С другой стороны, даже если мой неожиданный благодетель – злодей, то ограбить меня он сможет только при наличии «ствола», так как при наличии любого другого оружия я просто убегу. А представить, что у такого невзрачного, немного потрёпанного человека есть пистолет, никак не получалось. Наконец мы дошли до какого-то строения, похожего на баню: гаражных ворот не было видно, из крыши торчала труба, а дверь – как для людей. Но это оказался гараж, переделанный из частного дома, а ворота были с другой стороны.
Человек сказал, чтобы я подождала, а сам открыл дверь ключом и скрылся за ней. Послышался лязг открываемых ворот, гул мотора, и из-за угла дома выехала довольно приличная на вид «бэха» – БМВ Х6, даже, кажется, не старая. Странно, что у такого обыкновенного на первый взгляд типа – машина высокого класса в хорошем состоянии. Мы сели в тачку и поехали на заправку. Там залили полный бак бензина и, выехав на трассу, полетели с большой скоростью – 150 вёрст в час. Я немного напряглась, всё-таки ночь на дворе, недавно прошёл дождь… Заметив мой испуг, мужичок сказал, что он бывший водитель такси, много лет провёл за рулём, и не стоит беспокоиться. По дороге он позвонил жене и сказал, что уехал во Владимир, вернётся послезавтра. Потом, вспомнив, что мы не познакомились, представился: «Иван Диомидович, по происхождению молдованин». Я так и не поняла, Диомидович – это отчество или фамилия, но спрашивать не стала. Он рассказал, что, работая таксистом, частенько обирал своих пьяных пассажиров. Получал шальные, порой большие деньги, но радости они ему не приносили. Как-то иностранцы обронили портмоне с тремя сотнями долларов. Не стал возвращать бумажник, а купил дочери-школьнице навороченный смартфон. Через неделю его украли – дочка два дня плакала, а потом долго ходила как в воду опущенная. В другой раз у пьяного в хлам пассажира вытащил из кармана большую сумму российских денег и на радостях сам так запил, что потом в реанимации откачивали – чуть Богу душу не отдал. И так каждый раз.
«Украду деньги, а они мне только вред приносят. А тут ещё Бог стал со мной разговаривать по ночам. Засыпаю вроде нормально, без эксцессов, а ночью снится Господь в виде старца, который мне говорит, чтобы я прекратил воровать и всё, что украл, до копейки вернул. Так каждую ночь, а старец суровый, вроде не грозит, а чувствую, что если не верну деньги, то будет мне наказание», – рассказывает. «Как возвращать?» – спрашиваю. – «Я же не смогу никого найти!». А он отвечает: «Сам думай! Мол, воровал сам, сам и придумывай, как возвращать будешь. Стало мне беспокойно: всегда я верующим был, но в храм не ходил, таинств и обрядов не исполнял. У меня позиция такая – Бог и я находимся в личных отношениях, и разные попы, как посредники в этом общении, нам не нужны. Я, когда воровал, понимал, что грешил, но думал, что в грешном мире это нормально. Все грешат, все воруют, блудят и прочее. Можно ведь покаяться, попросить прощения! А тут Господь так строго стал говорить о моём воровстве. Страшно мне стало. Ну, раз Бог сказал, что надо возвращать, думаю, буду возвращать».
«Однажды садится ко мне в машину клиент, и я узнаю одного из тех, кого обобрал. Говорю ему: «Помнишь, как года полтора назад у тебя деньги пропали?». Он говорит: «Было дело». Посмотрел на меня удивлённо, мол, откуда знаешь? Я говорю: «У тебя лопатник выпал, я подобрал и не вернул. Там двадцать с лишним тысяч было». У него глаза – с тарелку. «Ты с ума сошёл?» – говорит, – «Зачем мне это рассказываешь?». Я отвечаю: «Хочу вернуть». Он ещё больше удивляется: «Ты, мужик, в себе ничего не путаешь?». Я говорю, что долго объяснять, почему я это делаю, поэтому просто достаю из кармана двадцатку и протягиваю ему. А он не берёт, молчит. А потом говорит: «Знаешь, что. Не возьму я эти деньги. Они мне не нужны. Ты не знаешь, но после того, как они пропали, я подумал, что это неспроста, бросил пить, занялся делами, у меня всё в жизни стало на место. В каком-то смысле я тебе благодарен, что ты их забрал. Они ко мне попали на халяву, заставляли бездельничать, бухать, жена хотела уйти. Так что убери, не нужны они мне». Тут моя очередь пришла офигеть! Я тогда от его шальных бабок так запил, что чуть не помер, а человек от них освободился – и правильную жизнь начал. Да, неисповедимы пути Господни! Спрятал деньги, дружески расстался с пассажиром».
«С этого дня мне интересно стало, смогу ли вернуть хоть кому-нибудь украденное. Стал на людей внимательнее из машины смотреть – вдруг увижу обобранных своих клиентов. Через какое-то время показалось, что нашёл одного: он на автобусной остановке стоял. Я остановился, подхожу, говорю: «Если у тебя деньги пропадали, то готов вернуть – это я их вытащил, когда ты был пьян». Чувак побледнел и с кулаками на меня кинулся, начал лупить не по-детски. Я от него убегаю, кричу: «Забирай! Прости ради Бога!». Кинул ему под ноги деньги, и пока он их подбирал, залез в машину и дал газу. Злой очень человек попался! Я как-то расслабился с предыдущим, который от приличных денег отказался, и не ожидал, что меня сразу бить станут. Наверное, я ему большие неприятности причинил, когда деньги украл».
«Стал я более осторожным. Люди разные, обстоятельства у всех свои. В следующий раз, когда попался мне клиент, потерпевший от меня, я уже не так сразу в лоб стал ему о краже говорить. Спросил сначала, как живёт, всё ли у него нынче в порядке? Пассажир поинтересовался, почему спрашиваю? Я говорю: «Да вот бывают у меня сложные дни, когда деньги теряю или украдёт кто. А у него бывает такое?» Он говорит: «Да был случай – пропали деньги, приличная сумма, хотел кое-что купить домой да не смог, расстроился, но особой беды не случилось». Я говорю ему: «Это я забрал, когда вы пьяный со мной ехали». Он побледнел и жёстко так говорит: «Зачем сказал?». Я ему: «Хочу вернуть, правда, сейчас столько нету. Часть отдам, остальное отработаю». Он говорит: «Хорошо, отрабатывай. Мне довольно часто надо по городу ездить». Месяц его возил, вроде расквитался. Так не все же, у кого брал, снова на дороге попадались, остались долги! А Бог является и говорит, что копилку не заполнил. К этому времени пора было медкомиссию проходить на профпригодность. Стал с психиатром по душам разговаривать и рассказал, что с Богом разговариваю, что Он мне наставления мне даёт и требует возврата нечестно нажитых денег. И написал мне психиатр, что я профессионально не имею права работать таксистом из-за вяло текущей шизофрении. Отправил на консилиум. Комиссия признала меня нездоровым и даже назначила пенсию по болезни, так что работать мне теперь запрещено. Я инвалид по шизофрении. А Бог снится и говорит, что не всё, что украл, возвращено. Тут подумал я: а что, если не тем, у кого брал отдавать, а тем, у кого не брал, но нуждающимся?
«А дело к Новому году подходит. Я выбрал день, приготовил праздничный ужин и пошёл по улице собирать бездомных. Кое-кого я уже встречал на районе, кого-то у помойки увидел впервые. Человек десять собрал и привёл домой праздновать новый год. Бомжи пугались немного, но те, кто меня знал, спокойно себя чувствовали и других успокаивали, что, мол, человек я не опасный, почти их круга, на помойках веду беседы о Боге, иногда продукты выдаю. Накормил я их, напоил шампанским, праздник же всё-таки, дал каждому денег и проводил с миром. Потом спохватился, а у меня больше денег-то и нет, кончились. Да ладно, думаю, сегодня нет, завтра будут. Жена пришла с работы, узнала, что я бомжам праздник устроил, и спрашивает: «А у нас деньги какие-нибудь остались?» Я отвечаю: «Нет – всё раздал». Она спрашивает: «А мы Новый год как встречать будем?» Я отвечаю: «Что-нибудь придумаем». Жена подулась немного, потом заняла денег у знакомых. Новый год встретили нормально. Много ли двоим нужно? А дочка уже выросла, в другой город уехала. А жена у меня хорошая, поминающая! Когда лёг спать, Бог во сне сказал, что возвращать долг можно и добрыми делами. Может, поэтому сейчас с тобой и еду».
А машина летит по ночному шоссе, за рулём сидит странный человек. Обстоятельства говорят, что я делаю всё правильно: ведь не было бы мне пути, если бы я была неправа. Почувствовала я к этому человеку расположение – добрый он, хоть и ненормальный. Спрашиваю: «А как Бог на вопросы отвечает? Их же задать как-то нужно?» «Просто я перед тем, как заснуть, спрашиваю Его о том, что меня волнует. А ночью во сне Он мне и отвечает. Иногда говорит о том, что и не спрашивал». «Иван Диомидович, можно я вам расскажу, зачем в Москву еду?» Он: «Расскажи». Я: «Хочу убить человека». Он чуть в кювет не съехал – еле руль удержал, так его подкинуло. Остановился. Помолчал. Поехал медленно. «Рассказывай», – говорит.
«Понимаете, я нашла душегуба – убийцу моего отца. Долго искала и нашла. Знаю теперь, где эта тварь живёт. Еду поквитаться за нашу сломанную жизнь – всей моей семьи: сестёр, мамы, мою. Мало того, что после гибели папы жить стало крайне трудно, так вера в добро пропала, в Бога. Вернее, в Бога – не пропала, а затруднилась, заморочилась непониманием: почему Он злу попустительствует? Ответы вроде того, что не моё «собачкино дело» в промыслы Господни вторгаться, не убеждают. Осознать объективность зла не могу, мучаюсь, страдаю. Чувствую великую загадку за всеми процессами, что происходят в жизни, а успокоиться и забыть о том, что есть люди – носители сатанинства в этом мире, живут они, суки, и в ус не дуют – не могу. Они зло приносят, но им суды и наказания какие-то смешные присуждают! Может, надо лично мне одного такого взыскать по-полной? Для меня отец был единственным другом в этой жизни, единственным…». «Ни в коем случае не убивай его!», – чуть не закричал добрый мой водитель-шизофреник, – «Это ему в радость будет, если ты его убьёшь. Господь его за грех этот так накажет, что смерть ему благом покажется. А ты только душу свою обременишь, да ещё злодея от наказания избавишь. Ни в коем случае его не трогай. Ни в коем случае!». Замолчал. Я сижу – не шелохнусь.
Долго ехали молча. Смятение в душе вызвали слова Диомидовича. Я почти добралась до цели, до этого момента все обстоятельства были на моей стороне. Было ощущение, что и высшие силы за меня, а тут этот, блин, Божий человек попался, причём сам меня вызвался доставить почти до места. Нет, так просто сдаться, отказаться от задуманной мести не могу! Говорю через некоторое время: «Я подумаю над вашими словами…». Казённо как-то получилось. Он что-то почувствовал, посмурнел, взгляд его стал растерянным. Понятно почему. Я же не согласилась с ним. Да и сам он, наверное, не может понять, доброе он дело делает, помогая мне добраться до Москвы, или недоброе. Он же знает теперь, зачем я еду. Так и доехали до Владимира, почти не разговаривая. Но всё-таки я попросила, чтобы он оставил мне номер своего телефона. Было предчувствие, что может пригодиться. Прощаясь, Иван Диомидович сказал: «Не жалей душегуба, не трогай его. Господь так его накажет, что ты и представить не можешь! Он за такие злодеяния взыскивает серьёзно». Расстались. Господи, что мне теперь делать?