Финальная глава

Илья Петрович Мерзлов, писатель-неудачник с семью опубликованными романами и семью провальными тиражами, в семь утра второго января понял, что даже его творческий кризис пребывает в состоянии перманентного застоя.

В этот момент его ноутбук издал щелчок. Простое окно: «Война: Финальная Глава. Ваш выбор определит всё».

«Кликбейт», — буркнул Илья, но кликнул «Далее». Два символа: сплетённые руки и меч. «ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ПОДОШЛО К ФИНАЛЬНОЙ ТОЧКЕ. ЭТО — НЕ ИГРА. ВАШ ВЫБОР БУДЕТ РЕАЛЕН».

Мысль работала с протокольной чёткостью. Война — это драма, конфликт, боль, кровь. Бесконечный источник вдохновения. Дипломатия — это скучные саммиты, протоколы, компромиссы. Серость. Банкет с канапе.

«Какой же писатель выберет мир? — с внутренним торжеством подумал он. — Мир — это литературная смерть».

Он нажал Правый Shift.

Экран погас. Ничего не произошло. «Ну и ладно, чья-то дурацкая шутка».

Но вскоре новости запестрили заголовками о глобальном эксперименте. Учёные, бледные как полотно, говорили о «социологическом исследовании коллективного бессознательного». Илья позвонил жене. Марина была на работе.
«Ты видела эти новости?»
«Про этот эксперимент? Да, ерунда. У меня аврал».
«А ты ничего не получала? Окно?»
«Что ты несёшь? Нет, конечно».

Вечером Марина вернулась усталая. За ужином она вдруг сказала: «Знаешь, а я всё-таки получила это окно. Я выбрала "Дипломатию", конечно. Что за варварство — война. У нас же сын растёт».

Илья похолодел. Его писательское воображение нарисовало жуткую картину. Не научный эксперимент. Ритуал. Человечеству дали возможность РАЗОЙТИСЬ.

«Марина… — его голос дрогнул. — А ты не думаешь, что это не эксперимент? Что всё… по-настоящему?»

Она посмотрела на него как на сумасшедшего. «Илья, перестань. Это просто социология».

Ночью он не спал. Он был тем, кто выбрал Войну. Он, сочинитель красивых слов, проголосовал за кровь и пепел. А его мальчик, его Алёшка… Что он заслужил?

Под утро он уснул.

Его разбудил крик. Не крик ужаса, а крик изумления. Марины. Илья выбежал в гостиную. Жена стояла у окна.

«Илья… посмотри…»

За окном, вместо их привычного двора, простирался идеальный, ухоженный парк. Бесшумные электрокары, цветущие клумбы, оглушительная тишина, нарушаемая лишь щебетом птиц.

Он рванулся к телевизору. Ведущий, сияющий, говорил о Золотом Веке. Войны прекращены. Границы открыты. Рак побеждён.

Илья обернулся к Марине. Она смотрела на него с восторгом и страхом.
«Ты видишь? Это случилось! Мы выбрали мир!»

Он видел. Но он-то выбрал войну.

Он подбежал к окну. За линией новых домов он увидел её. Стену. Не бетонную, а похожую на дрожащий, прозрачный воздух. Мир за той стеной мерцал тусклыми, оранжевыми красками. Оттуда доносился приглушённый, далёкий гул. Не гул моторов. Гул канонады.

Он позвонил Володе.
«Володь! Привет. Ты про "Войну"?»
«Ага! — голос друга звучал возбуждённо. — Жмурил, конечно! Кто выберет эти переговоры? Война — это движ!»
«Ты где? Что вокруг тебя?»
«Да я дома! За окном — настоящее кино! Самолёты, гремит! Я из окна танк видел!»

Илья медленно опустил трубку. Так оно и было. Ритуал разделил реальности. Но почему он, избравший Войну, остался здесь, в Мире? Это была аномалия. Сбой. Отсрочка.

Марина обняла его. «Всё хорошо, Илья. Всё закончилось. Мы в безопасности. Алёшка в безопасности».

Она была счастлива. Она получила то, что хотела.

А он сидел и смотрел на ту самую стену, невидимую, но прочнее любой стали. Он был не в своей тарелке. Чужим на этом празднике жизни. Его писательский нюх учуивал фальшь. Счастливый конец, в котором он был лишним персонажем.

Вечером, укладывая Алёшку, он почувствовал лёгкое головокружение. Перед глазами на секунду проплыли красно-оранжевые пятна, как от сварки. Он услышал, нет, почувствовал кожей — низкочастотный гул, исходящий не с улицы, а изнутри него самого.

Он подошёл к окну. Идеальный парк спал. Но ему померещилось, что там, в самой гуще деревьев, воздух на миг дрогнул и пошёл рябью, показав на секунду иную перспективу — развороченную землю, разрушенные дома.

Илья Мерзлов вздрогнул и отшатнулся. Эффект исчез. Всё было идеально.

Он был писателем. Он получил свой счастливый финал. Ценой в целую вселенную. Но он знал — в каждом хорошем сюжете есть напряжение перед кульминацией. Его личная кульминация лишь ненадолго отложилась. Ритуал не ошибся. Он просто готовил самый болезненный поворот.

Он посмотрел на сына, который спросил: «Папа, а правда, что теперь войн никогда не будет?»

И великий писатель Илья Мерзлов, автор семи провальных романов, смог только кивнуть. Он понял, что финальная глава его собственной жизни ещё не дописана. И последнее предложение в ней будет коротким и оглушительным, как выстрел. Он уже слышал его отдалённое эхо. Оно доносилось из-за дрожащей стены мира и тихо звало его по имени.