Ух как я его обую

Ух, как я его «обую»

В нашей жизни, особенно в судебных залах, случаются истории, от которых у непосвященного голова идет кругом.
Началось всё в далеком 1993-м. Одна особа, будем звать ее Галиной, решила, что квартира, в которой она проживала с мужем по договору соцнайма, принадлежит по праву лишь ей и она может поступать с ним так, как её заблагорассудится. Нанимателем-то значился супруг, а она была всего лишь членом его семьи. Но разве такие мелочи могут остановить человека, ослепленного жаждой большой жизни?
Она уже вступила второй раз в законный брак и когда квартиру приватизировали,, то в число собственников вошел и новый муж. Но Галину это не смутило. И она об этом даже не задумывалась. Продав квартиру и приобретя частное домовладение она решила распорядиться разницей от продажи и поехать в Москву, попытать счастье. Ее манила Москва, блеск и легкость бытия.
Но чуда не случилось. Столица оказалась неласкова к провинциальной мечтательнице. Деньги быстро растворились в московском водовороте. Остались двое детей, пустота в карманах и вопрос: как жить дальше? И тут случилось чудо. За ней приехал тот самый муж, от которого она сбежала. Ни слова упрека, ни одного вопроса. Просто забрал ее и детей обратно, под крышу того самого приобретенного ими дома.
Дальше — больше. Их жизнь превратилась в карусель: повторный побег Галины, лишение ее права пользования жильем, отказ в разделе имущества, снятие с регистрационного учета, возврат, развод… Право на проживание так и не было восстановлено. Оно было, да сплыло. О том, что его необходимо восстановить в судебном порядке она не знала и никто ей не подсказал. Что делать отчаявшейся женщине?
И тут ее осенило. Она вспомнила, как когда-то муж «пришел» в «ее» квартиру. «Не ее квартира? Станет ее!» — решила она. Была приприватизация с участием супруга? Неважно! Забудем.
Но как быть с двумя миллионами, которые она расходовала самостоятельно? Здесь на помощь пришла удача. Галина узнала, что ее бывший муж писал заявление о краже документов на дом. «Идеально! — пронеслось в ее голове. — Значит, доказательств у него нет!» Консультация с адвокатом родила гениальный, по ее мнению, план. Она решила подать иск, утверждая, что та самая квартира была ее единоличной собственностью, а при обмене на дом никакой денежной разницы не возникало. Зачем упоминать о деньгах? Но потом она сообразила: если пойти дальше и заявить, что гипотетическая разница была потрачена на улучшение того самого дома, — будет вообще прекрасно! Доказать обратное старый муж не сможет. Они ни с кем не общались, а те, кто мог бы что-то знать, уже давно в мире ином. Муж-то немолодой, свидетелей не найдет. На суде супруг, конечно, предъявил документы: свидетельство о приватизации и два договора купли-продажи, которые ясно показывали ту самую злополучную разницу в два миллиона. Но Галина была непоколебима: «Эти деньги были вложены в дом!» И вот здесь начинается самый изощренный фокус. Суд, в рамках гражданского процесса, требует от ответчика — пожилого мужчины — предоставить доказательства, что два миллиона были именно в руках у Галины и потрачены ею на личные нужды. Где свидетели? Где расписки? Он человек порядочный, «липовых» свидетелей искать не станет, а воскрешать мертвых не умеет. Так, благодаря наглости и юридической казуистике, Галина получает шанс потратить одни и те же деньги дважды. Сначала — в молодости, на ветер, а теперь, спустя годы, — чтобы отобрать у бывшего мужа последнее пристанище. Пусть теперь он погорюет. Вот так, ух, как она его «обула». И не жалко ей его. Совсем не жалко.