Роман Вторая попытка окончание

              Веста зашла в квартиру, закатила свой дорожный чемоданчик, Сева занёс всё остальное.
- Наконец-то мы дома! – взъерошила своего »ёжика» на голове перед зеркалом, округлила глаза до размера средней пуговицы, наморщила носик.
« Надо что-то поменять», - подумала вяло, наклонив голову к правому плечу.
- Мам, ты чего? Проходи уже, мы застряли в коридоре из-за тебя.
- Неправда, у нас коридор большой, проезжайте со своими чемоданами,- поймала на себе внимательный взгляд мужа. Ей даже показалось, что слишком внимательный. Может, он вспомнил нашу ту ночь? – она зажмурила глаза и прислонилась спиной к стене, успев перед этим снять с ноги только  одну босоножку.
- Пап,  мамочке нашей на море больше летать нельзя. Посмотри на неё! – Марта потрясла отца за рукав рубашки.
- Вот ещё, - очнулась Веста, - я ещё не  пришла в себя.
- Давай уже поскорее с собой повстречайся, - Сева не мог скинуть башмак с ноги и тряс ею, стоя перед Вестой.
- Дорогие мои, я сейчас, я быстро всё сделаю, только вы не волнуйтесь.


       Привычные движения заботливых рук сделали своё дело. За столом, который был накрыт за считанные минуты, уселись дружно и принялись рассматривать фото, показывая друг другу в своих телефонах.
Весте очень хотелось повторения  чудесной близости с Севой у моря: она торопилась убрать со стола и уложить Марту в постель, но когда вошла с спальню, увидела спящего  мужа на нерасправленной постели. Он лежал на боку, трогательно поджав ноги и подложив скрещённые руки под голову. Так спят спокойные люди, на которых можно положиться и которым можно доверять. Они всегда сохраняют хорошее настроение, и их трудно обидеть. Они не создают проблемы, а решают их. Всё это Веста «прочитала» мысленно, любовно рассматривая мужа. Заботливо прикрыла его одеялом.




           С новым днём пришли новые заботы:  в университете появиться, подготовиться к новому учебному семестру, собрать Марту в школу. Сева уже ушёл, а Веста начала составлять список покупок для Марты. Они с Севой уже обсуждали  этот незримый пока список и уже успели разойтись в мнениях. Веста категорически была против иностранных картинок на ранце, тетрадях, канцелярских принадлежностях. Вспомнила разговор с мужем.
- Где же ты другие-то возьмёшь, дорогая? – возмущался Сева.
- Искать надо. Не верю, чтобы не продавали другие. Пусть будут герои наших сказок на тетрадях и пеналах, потому что это предъявление нашей, национальной культуры, воспитание вкуса к отечественной литературе.
- Да покажут им на уроках наших героев, прочтут наши сказки, - горячился Сева.
- А если не покажут и не прочтут? Тогда наши маленькие граждане вообще и знать не будут, что у нас есть свои русские народные сказки, есть Пушкин, Ершов, Чуковский. Ты много раз видел в нашем ящике мультфильмов или фильмов  по сказкам этих авторов?
- Что за выражения, Веста?  В ящике.
- А это как раз новая культура угнездилась в нашей квартире. Пожинай плоды. Сами не заметили, как проросло. У меня идея! В городе уйма типографий! Купим или закажем тетради без картинок, а в типографии превратим всё это в русскую, российскую продукцию.
- И как ты собираешься это сделать?
- Учительница у Марты молодая, думаю, продвинутая и восприимчивая к новому, поговорить надо с ней и предложить всем родителям этот проект.
- Наивная ты, Веста. Не понимаешь, что эта молодая учительница, как ты говоришь, уже сама успела напитаться западной культурой. Не поймёт она тебя. Умеешь же ты наживать себе врагов. Не вздумай даже.


       Вспомнила эту перебранку и решила проехать в несколько книжных магазинов и канцелярских товаров. Увы, сначала ей не везло   ( крупные рисунки с надписями на иностранном языке с изображениями чужестранных героев – рогатые пузатые звери с оскаленными пастями, птицы с огромными клювами и змеевидными лапами, непонятные надутые мешки с глазами и капюшонами, без рук и ног, маленькие девочки с огромными причёсками и огромной грудью женщины в красивом лифе, но в последнем, когда она уже отчаялась, ей дали адрес базы, где могли быть российские товары.
Вот они, тетради без картинок, вот они, тетради со скромными, неброскими рисунками, с осенними листочками, с карандашами и ручками в верхних углах, дельфинчик с обворожительной улыбкой, белый медвежонок с мамой на льдине, Золушка, Незнайка.
Всё! Нашла, оставалось договориться с учительницей. Время поджимало, и она решила ехать на такси, попросила водителя ехать побыстрее.
- Если пробок не будет, можно и побыстрее, - весело отозвался молодой мужчина  за рулём.




        И вот она, пробка! Движение почти остановилось… Веста нервно поглядывала из окна, несколько раз фиксировала  время по телефону, хотела даже позвонить учительнице и перенести встречу. Стоп! Это кто? Неужели Сева? Нет, его здесь не может быть сейчас! Он должен находиться в институте! Бережно держит под руку какую-то девицу! А у той цветы в руке! Что это? Мой Сева?! Девица молода и красива! Такси тронулось с места.
- Подождите, остановитесь! Мне не видно! – выкрикнула Веста хриплым голосом и застучала кулачками по спине водителя.
- Мадам, что вы себе позволяете? – водитель пытался развернуть голову к Весте, но у него это плохо получилось, потому что движение в ряду ускорилось, и он резко вернул голову на место и продолжал рулить.
- Мне нужно выйти! – перешла на крик Веста.
- Это как? Здесь нельзя останавливаться и высаживать пассажиров. Мы даже не в первом ряду, извините.



         Веста уронила руки на колени и замолчала. Она сейчас даже не могла точно сказать, куда и зачем едет. Запустила руки в свой ёжик волос, взъерошила их и потёрла уши. На ощупь они показались горячими. Зачем-то потянула за мочки.
- Едем в институт! Дорогу я покажу и прокомментирую.
- Прокомментирует она, проворчал беззлобно водитель, - адрес скажите.
Учебный семестр ещё не начинался, но преподаватели и студенты с озабоченными лицами встречались в коридорах, кивали в знак приветствия, просто улыбались или проходили мимо. Веста Платоновна приближалась  к кабинету Всеволода Кирилловича. Перед дверью остановилась, чтобы унять сердцебиение. Сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и решительно дёрнула за ручку. Закрыто… Повторила рывок. Увы…
Нет, я так не уйду! Уж Николай Иванович –то скажет, где Сева. Николай Иванович развёл руками после приветствия и вопроса Весты Платоновны.
-  Так можно же позвонить, -  предложил решение.
- Да, да, конечно, можно же позвонить, - повторила Веста Платоновна и попятилась к выходу.
- Веста Платоновна, у вас всё в порядке? Что у вас лицом?
- А что у меня с лицом?
- В общем,  впечатление моё, думаю, не разойдётся ни с чьим, кто вас увидит сейчас. По-прежнему красивы, похоже, были у моря, красиво похудели, но…
- Лесть – холодное блюдо, Николай Иванович.
- Чтобы женщина что-то не увидела, нужно ей сказать то, что она хочет услышать.
- Значит, вы точно знаете,  я что-то не увидела. Так?
- Вы не увидели Всеволода Кирилловича, только и всего. Звоните уже!





       Веста Платоновна позвонила мужу несколько раз, пока вернулась на своё рабочее место. Увы… Абонент недоступен, перезвоните позже. Решила дождаться его в институте, и чтобы скоротать время, начала перебирать книги, папки на полках и в шкафах. Перед обедом позвонила ещё раз. И чтобы окончательно избавиться от тяжёлого предчувствия, решила встретиться с учительницей и отодвинуть от себя негативные эмоции.
  Встреча состоялась, учительнице понравилась идея Весты, и они решили для первоклассников заказать канцелярские товары  в выбранной Вестой типографии. Созвонились и даже выпросили скидку за коллективный заказ. Ну вот, хоть что-то получилось,- порадовалась Веста.



    
           К дому подходила медленно, очень ей хотелось, чтобы Сева  оказался в квартире. В то же время её встреча пугала и настораживала. Ей всегда не хватало сдержанности и здравого рассудка, когда происходило что-то серьёзное. В такой ситуации она оказалась впервые, поэтому не могла выстроить стратегию поведения.
На столе  в вазе стоял тот самый букет цветов,  она видела его  в руках девушки, с которой под ручку шествовал её муж по улице города. Сева резал овощи для салата, Марта за столом рисовала.
- О, наша мама пришла. Ты где была, дорогая?
- А ты разве меня искал, дорогой? – приняла шутливый тон Веста.
- А как же? Всю квартиру с Марусей облазили. Правда, дочка?
- Папочка шутит. Я же ему сказала, что ты поехала к моей учительнице.
- Даже твоя любимая  дочь знает, где находится её мама. Давай её спросим, что она знает про папу.
- Про папу я тоже знаю. Он поехал на работу. Так ведь, папуля?
- Конечно, Маня, от тебя ничего не утаишь.
- Ты предпочёл другое  место работы, Сева? – сменила шутливый тон Веста.
- Ты о чём, дорогая?
- Веста, выйди, пожалуйста, в свою комнату, мы с папой поговорим про свои дела.
- Начинается… Вечно у вас секреты от меня. Я уже большая, сами мне говорили, - в голосе Марты звучала обида .
- Мусенька, послушай  маму, будь умницей,  - Сева с расстановкой произнёс эту фразу и вопросительно посмотрел на жену.
Марта  выскочила из кухни.
- Сева, на работе тебя не было, я заезжала, и даже Николай Иванович не знал, где ты есть. Зато я видела новое место твоей работы, когда ты с  девушкой-красавицей прогуливался по улице под ручку, - Веста подошла  почти вплотную к мужу, чтобы не пропустить его реакцию.
- Вот ты про что. Ты следила за мной? – он на мгновение прикрыл глаза. Помолчал. – Ты меня ревнуешь? Что-то новенькое  поселилось в благородном семействе. Ты не находишь?
- Нашла уже. С кем ты был?
- С  Ольгой Анатольевной, дорогая. Мы ехали со встречи по теме моей диссертации. Она  обнаружила интересное учебное заведение по  сохранению национальной культуры этнических меньшинств в городе и в конкретных программах одного из колледжей.
- Диссертацию мне озвучивать не надо, - блеснула угольками глаз Веста.- А цветы?
- Так вот же они, Веста! Ты посмотри на себя в зеркало. Ты же просто пахнешь ещё загаром и южным солнцем, он же из-под платья даже высвечивается. Разве можно с такой красавицей думать о других женщинах? – Сева приблизился к Весте.
- Поехали в жизнь, любимая.






                ***
             Анфиса даже и предположить не могла:   все эти события и известия, о которых она узнала от подруги, не самое страшное, что могло произойти в  ближайшее время.
В доме никого не оказалось, и она занялась приготовлением ужина. Скоро вернётся Глеб, Митенька, скорее всего, на секции. Вспомнила, как ловко и быстро получалось у Весты  накрыть стол почти всегда праздничным и вкусным. Решила начать с салата и разложила всё цветное великолепие овощей на столе. Мясо для отбивных котлет выложила из холодильника. Не заметила, как готовый салат уже красовался в широкой вазе. Взялась за отбивной молоточек. Сколько же времени? Не успела посмотреть, хлопнула входная дверь.
- Митя, это ты? Анфиса отодвинула разделочную доску и выглянула из кухни. В прихожей стоял Глеб.
- Чем это так вкусно пахнет? – ласково проворковал долгожданный муж.
- Да ничем пока, кроме нарезанных овощей. Где твой сын?
- Разве он не дома?
- Разве не дома, - передразнила Анфиса Глеба. – Позвони ему.
- А ты не могла позвонить? Или звонила уже?
- Нет, Глебушка, увлеклась салатом, торопилась.




        Телефон Мити не отвечал. Анфиса также не дождалась ответа и вышла из дома. Пошла по дорожкам участка, вглядываясь в каждый куст и каждое дерево. Она шла к дальней беседке, где Митя иногда уединялся, чтобы поиграть в какую-нибудь игру на смартфоне, родители не приветствовали это занятие. Беседка была пуста. Анфиса присела на скамейку внутри и огляделась. Страх цепкими и горячими струйками стекался в левую часть тела. Она потёрла ладошкой самое горячее место в области сердца, закрыла глаза.
Конечно, как я не догадалась? Это же очевидно. Она помчалась по дорожкам к дому, и уже через минуту машина с Анфисой отъезжала от ворот.





        Только бы Глеб не сразу хватился, надо успеть отъехать подальше и запутать следы. Час пик в городе по времени миновал, но на московских улицах это обстоятельство редко приносило облегчение водителям, и Анфиса нервничала из-за  медленного движения. Она хотела позвонить ещё раз Мите, но вспомнила, что телефон оставила на кухонном столе. Ещё она знала, что должна сделать звонок Арсению, сейчас ехала к нему. А может, и хорошо, что забыла телефон? Звонок мог спугнуть злодея и нельзя заранее предугадать, что ему взбредёт в голову.
Анфиса  резко затормозила и наклонилась туловищем вперёд, успела руками упереться в панель и взглянула в зеркало. Эта чёрная машина с тонированными стёклами ехала за ней уже давно. Дверка  машины открылась, из неё проворно выскочил водитель и направился к Анфисе.


- Анфисочка, слушай внимательно. Сейчас будет поворот направо, ты свернёшь и через пару километров остановишься. Ослушаешься, пожалеешь.
Это был Арсений. Он резко запрыгнул в свою машину.
       Анфиса провела по лбу рукой: он был влажный и холодный. Конечно, придётся свернуть и остановиться. Скорее всего, Митенька у него, поэтому надо продумать тактику поведения, чтобы не разозлить его и смотивировать на правильное решение. Но как? Что у него на уме?
        За поворотом машина Арсения обошла  машину Анфисы и резко затормозила. Анфиса хотела открыть дверку и выйти, но не могла сдвинуться с места, поэтому не удивилась, увидев склонённое лицо Арсения у  стекла. Его улыбка напоминала оскал торжествующего зверя, а глаза в прищуре обозначились пушистыми ресницами.
   Анфиса  нажала кнопку, и стекло в машине плавно опустилось.
-  Умница ты моя! – торжественно похвалил Арсений. – Правильно понимаешь. Сейчас пересядешь ко мне в машину.
- Зачем? – Анфиса старалась говорить спокойно и без дрожи в голосе.
Он не должен понять, что я его боюсь, только бы не сорваться и не заплакать.
- Как зачем? Ты же хочешь увидеться с сыном? Хочешь! Значит, будешь делать всё, как я хочу.




       Анфисе хотелось закричать, напомнить, что у неё есть муж, который не позволит над ней издеваться такому подонку, что есть документы, которые полностью смогут изменить не только поведение этого чудовища, но и всю его жизнь. Ничего этого она решила пока не делать.
- А как же моя машина? - спросила как можно беззаботно.
- Нормалёк. Покатаемся, побалакаем, подождёт твоя машина.
Анфиса пересела в машину Арсения. Тот рванул с места, галька под колёсами застреляла, разлетелась и притихла.
За следующим поворотом начиналась лесная дорога.
- Ты в лесу спрятал моего сына? – пыталась пошутить Анфиса.
- Нашего сына! Нет, не в лесу, но подышать свежим воздухом всегда полезно.
Кончился асфальт, началась грунтовая дорога.
Телефона нет, позвонить я не могу, позвать на помощь никого не могу. Что он задумал?




        Анфиса решила не будоражить Арсения и замолчала. Изменить ничего нельзя. Машина подпрыгивала на выпирающих из земли корнях сосен, и Анфису кидало то вправо, то влево. Она вцепилась в ручку, чтобы не привалиться к чудовищу за рулём. Арсения это обстоятельство веселило: он нарочито  живо раскачивался, чтобы задеть плечом Анфису, хищно улыбался и подмигивал.
- Можно поаккуратнее рулить? – не выдержала Анфиса, - я скоро в дверку выпаду на дорогу.
- Не получится, ручка заблокирована.
- Далеко ещё?
- Не-а, почти приехали.
Напротив деревянного домика резко затормозил и остановился.
- Что это?
- Домик охотников, тебе понравится.
- Чем же он мне должен понравиться? – сверкнула глазами Анфиса.
- Тем, что мы там будем одни, любимая,- открыл белизну зубов Арсений. Выходи, пировать будем, - он обошёл машину и открыл багажник. Вытащил несколько сумок и поставил на траву. – Посмотри, я подготовился. Всё из ресторана, уже сервировано почти, только красиво расставить. Ты же умеешь это делать, я знаю.
- Ничего этого я делать не буду, не надейся и пировать тоже с тобой не собираюсь. Где Митя? Пока я не узнаю, где мой сын, разговаривать с тобой не буду.
- И не надо, - он занёс сумки и стал расставлять блюда на стол. Откупорил бутылку шампанского, разлил в приготовленные бокалы.
- За нашу новую жизнь, Анфиса! – подошёл с бокалом.
- О чём ты? – Анфиса отступила в глубь комнатки, в которой стояли стулья, две кровати и несколько полок на стенах завершали обстановку лесной избушки.- Вот в такой убогой избушке ты зовёшь меня в новую жизнь?
- Нет, конечно. Здесь я с тобой хочу договориться.
- Разве можно договориться, если ты украл моего сына? – Анфиса взмахнула рукой и выбила бокал с шампанским из руки Арсения.






           Рассыпавшиеся по полу осколки бокала и расплескавшееся шампанское завершили тираду Анфисы. Арсений швырнул свой бокал в кучку с осколками и подошёл вплотную. Желваки тяжело переваливались внизу лица, глаза прикрыл пушистыми ресницами, подбородок слегка подрагивал.
- Ты хочешь узнать кое-что про себя интересное? – дрогнувшим голосом выдавила из себя Анфиса.
Он ухватился за платье Анфисы и потянул к себе, она рванулась, платье затрещало и с левой стороны разошлось по шву.
Анфиса отпрыгнула в сторону.
- Ублюдок, ты хочешь меня? Меня, мать твоего ребёнка, сына твоего? Вот здесь, в забытой богом избушке, на дряхлой кровати? Да? – она говорила удивительно спокойно, даже дрожь в голосе удалось унять. – Тебе это  соитие доставит удовольствие? Так ты понимаешь своё и моё счастье? Правильно я поняла?
Арсений  наклонил голову и исподлобья рассматривал Анфису, ноздри его раздувались с каждым вдохом, кулаки разжались, и он пальцами будто делал гимнастику, сгибая и разгибая их.
Анфиса не могла остановиться.







- Хочешь встретиться с подельниками, которые давно и страстно хотят тебя видеть вместе с украденным тобой общаком? Хочешь, я покажу твои чёрные ведомости и расчёты нужным людям? Нет, нет, не полиции и законникам, а настоящим ценителям твоего мастерства?
Губы Арсения вытянулись в ниточку, зрачки будто исчезли, и белизна глаз заспорила с белизной обнажившихся и освобождённых от губ зубов. Он сделал шаг навстречу и наотмашь ударил Анфису по лицу. Когда увидел струйку крови из рассеченной губы Анфисы, попятился к двери.
- Не вздумай уехать без меня, чудовище! – закричала Анфиса. Она неловко поднималась с кровати, на которую упала при падении, - мы сейчас поедем за Митей. Я получаю Митю, ты – свободу от мести твоих обиженных дружков.
- Бумаги, бумаги где? Покажи! – голос его хрипел и не слушался.
- Что тебе бумаги? Что они могут сделать для тебя в твоём положении? Главное, что я знаю это. Ну, получишь ты бумаги, порвёшь, я в любую минуту их восстановлю, копии предъявлю.
- Покажи сначала.
- Отдай Митю сначала! Ты решил, что я их вожу с собой?
- Пока не увижу бумаги, разговора не будет.
- Тогда поехали. Но мне нужны гарантии, что я получу своего сына.
- Будут тебе гарантии, мне лишние заморочки сейчас ни к чему. Твой Митька мне только помеха.






          Анфиса с удовлетворением отметила про себя, что Арсений отделил Митю от себя и не рассматривал его как часть своего достояния. Это порадовало её. Значит, он уже решил про себя, что будет делать, значит, у него созрел план бегства, исчезновения. Только бы доиграть эту сцену до конца, только бы не сорваться, не заплакать, не забиться в истерике.
- Документы в двух вариантах у тебя?
- Ты о чём?
- Бумажный и электронный? Чего я спрашиваю, конечно, в двух. Отдашь оба. Куда ехать? – похоже, Арсения больше  сын не интересовал.
- Дай мне хоть поговорить с Митей, иначе ничего не получишь.
- Хорошо, - он взял телефон, сделал вызов.
Откликнулись быстро.
- Витёк, подгони к трубе гостя моего, - в телефоне что-то сказали, и Арсений протянул его Анфисе.
Она выхватила его из рук Арсения.
- Сынок, Митенька, это ты?
- Мама, привет! Я, конечно. А что случилось?
- Как что случилось? Тебя нет дома. Где ты?
- Я у друга твоего, так мне сказали. Всё хорошо, мам. Мне твой друг купил абонемент в спортивный комплекс, здесь здорово, мне нравится, мы в спортзале….
Арсений выбил рукой телефон, тот упал на траву, он наступил на него ногой.
- Хватит трепаться, поехали. Отдашь документы, и дело с концом.
- Документы дома, там может быть мой муж. Как тебе эта встреча?
- Я подожду не у дома, сама принесёшь. Кстати, как тебе удалось всё разнюхать? Кто постарался? – он усаживался в машину, взглядом приказывая Анфисе сесть рядом.






- Тебе зачем, чудовище? Они вне зоны твоей досягаемости.
- Поосторожнее со словами, дорогая, не зли меня. Сейчас я их доставать не буду, но без внимания не оставлю, не надейся.
- Твоё внимание может тебе стоить нескольких лет тюрьмы, не забывай.
Арсений промолчал, и машина рванула с места. Анфиса не решилась заговорить. Ей нужно было подумать, как незаметно для Глеба вынести из дома документы и отдать. Да ещё так отдать, чтобы получить взамен сына. Вопрос сам сорвался с губ.
- Как я получу Митеньку?
- Как, как? Заладила. Позвонишь ему и получишь, - злобно проворчал Арсений, - ты о другом думай. Как ты документы мне вынесешь?
- А ты подумал, как я мужу объясню, что без машины? Он же заметил моё отсутствие, и сейчас меня разыскивает, конечно. Молись, чтобы его дома не оказалось.
- Не трынди, приехали. Я вот здесь встану. Дойдёшь пешком и вернёшься сюда. Не вздумай перекроить  сценарий. Не советую, ты меня знаешь.
Машина остановилась.






                ***
      Анфисе показалось, что сердце разрослось до огромных размеров, трепыхнулось и провалилось в ноги, когда она увидела машину Глеба. Хотела повернуть обратно, но было уже поздно: Глеб увидел её. Его лицо исказило подобие улыбки, он побежал навстречу. Анфиса хотела успокоить сердце, приложив к нему руку, но удары его отдавали по всему телу, и куда прикладывать руку, было непонятно. Она сделала глубокий вдох, потом резко выдохнула и надела на лицо улыбку.
- Анфиса, ты куда пропала? Без телефона, без сумочки, в домашнем платье. Что случилось? Где наш сын? – он внимательно разглядывал  жену.
- Глебушка, ты напрасно беспокоишься, форсмажор меня выгнал из дома неожиданным образом. Позвонил клиент, он улетает сегодня из страны, нужно было срочно переоформить договор на его родственника. Сам понимаешь, что происходит, когда такое случается, - Анфиса старалась говорить спокойно.




- А Митька где?
- Митя? Он в спортивном зале на тренировке, я ему абонемент купила. Его привезут, ты не беспокойся.
- Кто его привезёт? – Глеб приблизился к Анфисе.
- Родители одноклассника, они вместе решили ходить в тренажёрный зал. Да не рассматривай ты меня, как преступницу.
- Я не знаю, что случилось, но то, что случилось, уверен. Ты на себя не похожа.
- Конечно, не похожа. У меня машина по дороге сломалась, сейчас – в ремонте, еле добралась, устала. Пойдём в дом, мне надо переодеться и ужин приготовить.
- Ужин я сам приготовил. Надо же было чем-то себя занять, пока ждал вас с Митькой. А почему мне сын не ответил ни на один мой звонок?
- Тренировка же, Глеб. Скорее всего, телефоны у них забирают. Потерпи, сам позвонит.



         Анфису удивило собственное умение так складно сочинить историю своего исчезновения, и сейчас она лихорадочно подыскивала предлог незаметного выхода из дома к машине Арсения.  Мысль сама  мгновенно поселилась в голове: позвонить Светлане, чтобы она отвлекла Глеба длинным телефонным разговором.
Глеб взял трубку.
Переодеваться некогда, и она, прихватив папку с бумагами и флешку, выбежала за ворота.
         Арсения увидела издалека: тот стоял рядом с машиной, заложив руки в карманы брюк.
- Наконец-то образумилась, давай, - он вытянул руку.
- Звони Мите. При мне звони! Пусть едет домой!
- Здесь всё? – он выхватил папку. – Флешку давай!
- Мите звони!
- Арсений достал телефон.
- Мальца отпусти! Пусть катится!
- Флешка!?
Анфиса торопливо сунула флешку в руку Арсению.
- Если мой сын не приедет домой, ты пожалеешь, что на свет родился, ублюдок! Адрес скажи!
- А чо говорить-то, рядом с моим домом всё находится. Здоровый балбес, не заблудится. Прощевай, дорогая. Я тебя ещё достану, время сейчас не моё.
- Как раз твоё, деньги при тебе остаются, братки в тюрьме.
- Дура ты, Анфиска. Нисколько не поумнела, хоть и выучилась. Я же семьёй с тобой жить хотел и с Митькой тоже. – Он садился в машину. – Счастья своего не увидела.
- Ты, значит, умный. Не понял, что своё счастье я без тебя нашла. Семья у меня уже есть. Не заметил?





         Машина резко развернулась и обдала газом выхлопной трубы Анфису.
Только бы Митенька скорее приехал. Только бы скорее! Вот! Телефон  должны ему  вернуть!
Она бежала к дому,  отправляя сыну вызовы на телефон. Наконец, он ответил.
- Мам, не беспокойся, я уже домой еду.
- На чём едешь?
- На автобусе.
 Деньги у тебя есть на билет?
- Да, я рассчитался.
Всё, только бы добежать, переодеться и сделать лицо! Молодец Светка! Всё получилось! Теперь-то уж он точно уедет из страны.
Анфиса пробежала до грядки, сорвала пучок лука и направлялась по дорожке к дому, когда на веранду вышел Глеб.
- Подруга твоя притомила меня своим разговором.
- Как это?
- Сначала про семью вещала, потом график поставок со мной согласовывала, будто завтра вообще не наступит. Пришлось комп включать, чтобы помочь ей разобраться.
- Разобрались?
- А то…  Где Митька до сих пор?
Едет уже, скоро будет.





                ***

                Веста не смогла дозвониться до  мужа и решила зайти на кафедру. По дороге с улыбкой вспоминала первое сентября, Марту с огромным букетом роз для учительницы, счастливое лицо Севы и ровные ряды нарядных и весёлых первоклассников. Их родители не выпускали из рук телефоны и камеры: снимали торжественную линейку. Эльвира Олеговна, мать Весты, стояла рядом. Она приехала на время отпуска, чтобы первый месяц учёбы пожить с семьёй дочери: сопровождать внучку в школу и встречать после уроков. Так все решили на семейном совете.
         Потянула дверную ручку. В образовавшуюся щель увидела, как Сева обнимает сидящую на его столе молодую женщину, припав к её уху. Веста застыла у двери и не заметила, как та отворилась со скрипом. Сева резко отпрянул от женщины и развернулся. Веста успела заметить на лице мужа удивление, резко перешедшее в смятение. Он сделал шаг навстречу Весте и открыл рот для первого слова. Она не стала дожидаться этого слова и резко захлопнула дверь.
Хотелось бежать, но ноги не слушались, они сделались тяжёлыми и неподвижными. Медленно двигалась по коридору, не замечая ни студентов, ни преподавателей. Предстояло консультационное занятие для дипломников, вышедших на практику. Надо собраться с мыслями. Всё решить дома. Плакать дома. Не раскисать, всё потом…
Последним студентом с планом практики оказался Артём. Он удобно устроился на стуле перед преподавателем и раскрыл папку. Яркий брюнет с модной бородой и чёрными глазами. Девушки влюблялись в него поочерёдно, но в тесный контакт он ни с одной из них не вступал. Одинаково приветлив, одинаково улыбчив, одинаково интересен.




- Веста Платоновна, с вами всё в порядке? – подался туловищем вперёд.
- А почему ты спрашиваешь, Артём? – поправила свой ёжик волос Веста.
- Мне показалось…
- Тебе показалось.
- Да нет, вы всегда другая, а сейчас бледная и грустная.
- Вот ещё! Это никак не повлияет на качество моих рекомендаций, уверяю тебя.
Она, стараясь быть хладнокровной, комментировала предоставленный Артёмом план практики. Артём, обычно разговорчивый и мгновенно вступающий в диалог на всех консультациях, молчал.
Странно, почему он молчит? Смотрит как-то не по-студенчески, сочувственно. Не знает ничего, а будто жалеет. И захотелось всё рассказать. Ему, почти незнакомому  человеку, молодому мужчине. Мужчины лучше понимают друг друга. Может, он знает, почему со мной такое произошло?
- Веста Платоновна, мне понятны ваши рекомендации. Спасибо. Вы сейчас домой? – И не дожидаясь ответа, - можно вас проводить хотя бы до остановки?
- Что? До остановки? – она внимательно рассматривала Артёма.  Только сейчас заметила трогательные ямочки губ.





- Да. А если хотите, в кафе можно зайти.
- Можно зайти, - повторила Веста.
За столик принесли пирожные и кофе.
- Веста Платоновна, может, расскажете, что вас расстроило?
- Нет, нет, не расстроило. Жизнь мою сломало,- Веста старалась, чтобы губы выдали улыбку, но чувствовала, как они вытягивались в ниточку, собирала их, и всё повторилось несколько раз.
- Вам изменил муж? – ямочки губ Артёма пришли в движение.
- Почему ты это сказал? Ты видел? Да? – прошептала Веста.-  Наконец, мне кто-то сказал правду. Теперь я точно знаю, как это называется, - она приложила пальцы рук к губам. – Мне изменил муж.
За окнами будто опустилась завеса. Веста не сразу поняла, что изменилось. Сначала подумала, что это туман, но через мгновение осознала, что – дождь. Он не капал, не лил, он стоял стеной и с каждой секундой прибавлял гул. Стена гудела и колыхалась своей громадой.





- Вот это да! Только что светило солнце!
- Нет, Веста Платоновна, дождь давно собирался, вы не заметили.
- Такой дождь трудно забыть. Его я вижу второй раз в жизни. Из-за меня ты попал в этот ливень.
- Расскажите  про первый такой дождь, и время пролетит незаметно.
- Про первый? С него-то всё и началось, можно сказать, – она вопросительно посмотрела на Артёма, будто спрашивала: начинать рассказывать или не стоит, увидела, студент превратился весь во внимание.
- Мы с Севой (Веста даже не заметила, как преподавателя назвала домашним именем) гуляли в парке, и уже собрались выходить, как нас накрыла вот такая же стена водопада. Успели забежать на крытую танцплощадку. И всё! Вокруг белая гудящая стена. Пришлось вставать на середину площадки, потому что брызги доставали со всех сторон. Наши отношения только начинались, мы даже ни разу ещё не поцеловались. Сева снял пиджак и накинул мне на плечи. Нечаянно коснулся моей щеки, и рука остановилась. Мне не хотелось, чтобы он убрал руку, и я прижала её своей ладонью. Сева подхватил меня за талию и стал кружить, приговаривая: раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три.
- Это вальс? - спросила я.
- Да, вальс дождя. Ты когда-нибудь танцевала такой вальс?
- Нет, впервые.





          Мы стали вместе повторять:раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. В ответ – гул и шум падающей воды. Тогда мы закричали в два голоса: раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. А когда остановились, Сева первый раз поцеловал меня. И  всё стихло: шум, гул, падение потока воды и шлёпание об асфальт. Тишина,  мы вдвоём, и с нами белая беззвучная стена. Танцуя  вальс дождя, я поняла, что мы всегда будем вместе.
Дождь лил не переставая. За окнами по-прежнему гудело, и стояла белая непроницаемая стена.
Веста впервые за несколько часов улыбнулась. Заметила, как изменилось выражение лица у Артёма, как будто он ждал этого рассказа, этой улыбки и сейчас принял какое-то решение.
- Этот дождь неслучайный, Веста Платоновна. Он должен так же изменить вашу судьбу.
- Что изменить? Измену мужа? Выбросить всё из жизни за смазливую мордашку и молодость? И вальс дождя тоже?
- Вы что-то видели или это ваши догадки?
- Догадки?
И она, не дожидаясь ответов на свои вопросы, сосредоточенно и без особых эмоций, рассказала об увиденном Артёму. Будто спохватившись, поднялась из-за стола, заново рассматривая ямочки губ молодого мужчины.
        Слезы замутили взгляд, спазм сдавил горло, она  покачала головой, будто хотела  что-то из нее вытрясти, но не получилось – слезы хлынули по щекам, словно  только что вышла из-под дождя. Она не смогла сдержать громкого всхлипа.
- Что ты так смотришь на меня? Ты хоть что-то про это по жизни знаешь?
- Не меньше вашего, поверьте, Веста Платоновна, мой возраст не помеха в таких делах, - подхватил под руку своего преподавателя.







- И лекарство известно? – руку не выдернула из сжавшей её ладони.
- Можно и подобрать, если точно не знаешь, какое правильное. А смотрю потому, что ваши слёзы – это алмазы, они сверкали и переливались.
-  Дождь кончился, и солнышко выглянуло, Артём. Мне пора.
- Не плачьте и не отчаивайтесь, алмазами надо любоваться, рассматривать и находить новые грани, это не каждый умеет. Тот, кто не умеет, ищет новый алмаз.
Веста посмотрела на Артёма, будто его видела впервые. Конечно, из-за слов, которые он только что произнёс. В точку попал. Лицо его будто осветилось солнечными лучами, что ворвались через окно после обрушившегося ливня. Это было лицо, прорисованное солнечным светом, заливающим стены кафе.




                ***
   Эльвира Олеговна с улыбкой на лице открыла дочери двери и впустила в прихожую.
- Мы с Марточкой уже пообедали и погуляли. Я её спать уложила. Пусть отдохнёт.
- Спасибо, мама, - Веста переобулась и прошла в комнату. – Мама, я тебя попрошу ни о чём не спрашивать и ничему не удивляться. Договорились?
Эльвира Олеговна перестала улыбаться.
- Не пугайся, мама, все живы и здоровы. Просто так надо.
Веста  достала курортный чемодан Севы и начала складывать в него его вещи. Чемодан быстро заполнился, а вещи не кончались. Достала дорожную сумку и продолжила свои действия. Эльвира Олеговна молча наблюдала, и губы её тоже складывались в розовый кружочек.
      Веста успела подтащить сумку с чемоданом к двери, когда раздался звонок. Она сама подошла к двери и открыла её. Вошёл Сева.
- Весточка, выслушай меня, пожалуйста…
- Вот, забирай и уходи немедленно, слушать я тебя не буду, - и она подтолкнула чемодан ногой. – Немедленно. Прошу. Умоляю.



                ***
    Закончились занятия, Веста Платоновна собирала со стола разложенные листы , чтобы уложить их в портфель. Артём шагал через лекционный зал к рабочему месту своего преподавателя. Веста Платоновна не выдала своего волнения на лице и не остановила движения рук. Она коротко взглянула на студента, в глазах – ни удивления, ни вопроса.
- Веста Платоновна, я вам нравлюсь? – дрогнули уголки губ.
- Ты всем нравишься, Артём.
- И вам? – чёрные глаза не мигали и не прикрывались чёрными ресницами.
- И мне, - слишком деловито прозвучали два слова.
- Я вас провожу.
Веста Платоновна позволила Артёму взять свой портфель и сопроводить себя из аудитории. Позволила усадить себя в машину.



          Всё произошло с такой быстротой в квартире её студента, что она не могла несколько часов избавиться от своего удивлённого лица.   И сейчас, уже дома, пыталась разложить это событие хотя бы на несколько эпизодов. Они не выстраивались в последовательность, не приобретали зримую форму. Только самый последний из них повторялся в памяти несколько раз, когда Артём подвёз её домой и раскрыл дверцу машины, чтобы помочь выйти из неё. Сильными руками привлёк к себе, через несколько секунд отодвинулся на шаг.
- Веста, я очень надеюсь на дальнейшее продолжение отношений. Не откажешь?
Веста тогда не удивилась в очередной раз, что студент обращается к ней на «ты». Быстрым шагом направилась к подъезду.
          Посмотрела в телефон. Двадцать девять вызовов от Севы.
- Доченька, мне нужно поговорить с тобой, - в спальню зашла  Эльвира Олеговна.
- Мама…
- Ты влюбилась? – мать Весты присела на стул напротив кровати, в которой лежала её дочь, не переодевшись в домашний наряд. – Я видела, как тебя обнимал молодой человек рядом с машиной.
Веста открыла глаза, села на край кровати.



- Мама, можно, мы не сейчас будем обсуждать мою  жизнь? Прошу тебя! Я не смогу свою боль переложить на тебя, прости. Пусть отболит хоть немного. Дай мне время, потерпи, - Веста сцепила пальцы и подняла их к лицу.
- Доча, разве ты не знаешь, что неведение хуже всего на свете? Я даже не могу ничем тебе помочь, - голос Эльвиры Олеговны дрогнул.
- Поверь, мама, ты не сможешь мне помочь даже тогда, когда всё от меня узнаешь. Я сама во всём разберусь, и тогда расскажу и попрошу твоего совета.
            Утром у входа в университет её встречал  Сева. У Весты сжалось сердце и как будто ушло из её тела. Она остановилась и открыто посмотрела в глаза мужу, успев отметить их тусклость и невыразительность.
- Веста, ты не отвечаешь на мои звонки, позволь всё объяснить тебе, - он протянул руку, чтобы прикоснуться к ней.  Она сделала шаг назад.
- Не надо, Сева. Я изменила тебе, - голос прозвучал бесстрастно и тихо.
- Ты? – лицо его оживилось, взгляд стал влажным и внимательным. – Когда же ты успела?
- Вчера.
Сева резко отпрянул от Весты, лицо его медленно окрашивалось пунцовым цветом, он шевелил губами, но слов Веста разобрать не смогла.




                ***
       После признания мужу в своей измене Веста будто проснулась и вышла из глубокого сна. Всё встало на свои места. Марточка ходила в школу, бабушка её встречала, кормила, водила гулять. Домашние уроки  оказались интересными, выполняли их все вместе: рисовали, клеили, раскрашивали, учили стихи. Читать и писать почему-то не учили пока. Веста вспомнила свой первый класс. Всё тогда начиналось с букваря и математики. Сейчас первые две недели – «Введение  в школьную жизнь».
- А что вы делаете на уроках? – поинтересовалась Веста.
- Играем, работаем в группах, учимся оценивать себя и своих друзей, - отрапортовала Марта.
- Это как?
- По шкале оценки.
- Интересно, а когда же вы по Азбуке будете учиться?
- Учительница сказала, что скоро. Мамочка, по Азбуке неинтересно, все же   умеют читать.
- Все-все?
- Да, нас спрашивали. Мы даже сказки и стихи читаем сами на уроках.
- И ты тоже?
- Конечно, я лучше всех читаю.
- Кто тебе сказал?
- Никто. Я быстро читаю, а все медленно, только один мальчик читает тоже быстро. Его Лёвой зовут.
- А с кем ты сидишь за партой?
- Нас ещё насовсем не рассадили. Каждый день место меняется.
- Чудеса какие-то, - вступила в разговор Эльвира Олеговна.
- Мама, сейчас новые программы, новые подходы к обучению. Наверное, так быстрее дети адаптируются к школьной жизни. Посмотри, какая Марточка приходит весёлая и счастливая из школы.




- Ты в своё время тоже приходила из школы счастливой, училась с удовольствием.
 Омрачило в приготовлении уроков одно задание: нужно нарисовать семью.
Весте пришлось объяснить Марте, когда из дома исчез Сева, что у него сейчас другая семья, что он обязательно будет встречаться с ней, своей дочкой, что он по-прежнему любит её. Просто так иногда бывает у взрослых. И действительно, Сева навещал Марту, гулял с ней и дарил игрушки. Марта игрушкам возмущалась, большая уже, в школе учусь, но принимала и складывала в свою коробку.
На рисунке Марта изобразила папу, маму, бабушку и себя. Мама с бабушкой держали Марту за руки, а папа просто стоял рядом. Такое вот получилось у Марты домашнее задание.



         С мужем Веста сталкивалась только, когда он приходил к дочери. Не разговаривали, но и жгучая обида куда-то ушла. Только однажды  высказались, когда Сева предложил свою помощь в случае отъезда  Эльвиры Олеговны.
   Веста тоже входила в новую жизнь вместе с Артёмом. Он оказался внимательным, уступчивым, в постели ласковым и нетерпеливым любовником. Иногда ей казалось, что она любит его.  Она не спрашивала, откуда у него собственная квартира, машина, свободные деньги на цветы и вкусный стол. Сначала  Веста только принимала его внимание и заботу, потом ей захотелось самой проявлять  то же самое. Омрачала постоянная тревога о том, что в университете кто-то узнает об этих отношениях, поэтому договорились общаться только по минимуму,  в учебных целях. У Артёма это получалось лучше: он будто не замечал на занятиях Весты Платоновны, не выражал удивление или восторг по поводу её нового наряда или случайно брошенного взгляда в его сторону.
       Приближался  праздник, День учителя. Высшая школа хоть и не учителя в полном смысле этого слова, а преподаватели и наставники, руководители проектов, организаторы семинарских занятий, консультанты курсовых и дипломных работ, но многие отмечали. Веста с Севой каждый год приглашали к себе коллег, друзей, и застолье часто превращалось в импровизированный и весёлый педагогический совет. В этом году праздник сам собой отменялся, но позвонила Анфиса.
- Подруга моя, не дождалась приглашения, напрашиваюсь с Глебом традиционно в гости.
- Анфиса, мы в этом году не собирались отмечать, - прошелестела в трубку Веста.
- И не собирайтесь. Мы придём со Светланой и Анваром.
- Да я, да мы…
- Веста, все соскучились по твоим салатам, пирогам и педагогическому совету. Не мекай и не мычи в трубку. Всё!
Что же делать? Мы хотели с Артёмом отпраздновать. А Сева? Как я ему скажу? Отменить! Тогда придётся всё рассказать друзьям! Я не готова к такому разговору.  Всё так хорошо, слишком хорошо, чтобы изменить и сломать.



         Пришлось рассказать Артёму  даже о том, что будет  приглашён   Всеволод Кириллович. Артём при этом не выказал на лице недовольства.
- Ничего, всё путём, стариков обрадую своим присутствием на выходные.
Весту кольнуло слово «стариков». Это он о родителях. А им всего-то лет по сорок.
Сева принял приглашение, он не горел желанием посвящать в свою семейную жизнь друзей и всё объяснять про себя и жену.
   Стол накрыт красиво и вкусно, как и просила Анфиса и как умела Веста. Она любовно осмотрела все салатницы, доверху наполненные чудесными яствами, блюда с пирогами, заглянула в духовку, в которой дожаривался гусь с яблоками. Настроение поднялось, она подошла к зеркалу. Задорный ёжик волос аккуратно топорщился, широко открытые глаза излучали все тот же озорной, жизнерадостный взгляд. Приблизила лицо к стеклу. Морщинки- паутинки у глаз не понравились.  Надо что-то с этим делать.



       Первым пришёл Сева, так они с Вестой договорились. Марта повисла на шее у отца, не давая ему возможности  отдать Весте роскошный букет из хризантем. Он одной рукой придерживал дочь, другую, с цветами, вытянул вперёд, наклонившись туловищем вперёд для равновесия.
- Манюня моя, дай же  мамочке нашей хотя бы цветы подарить.
- Дари уже скорей, - Марта отпрыгнула в сторону и приготовилась ждать церемонии вручения подарка.
- Веста, это тебе, с профессиональным твоим праздником, - протянул хризантемы Всеволод.
- Спасибо, Сева. С нашим праздником! – Веста успела отметить новую рубашку на бывшем муже, но не дала ни одного шанса ревности. – Веди себя в обычном формате.
- Не переживай, всё будет тип-топ, дорогая.
Веста приняла цветы, улыбнулась, как и было задумано.
Марта заполучила руку отца и увлекла в комнату.


       Через пару минут шумная группа из четырёх человек появилась в прихожей. Светлана и Анфиса с букетами цветов, Анвар и Глеб  со свёртками и тортом.
- Салам этому дому! – Анвар первый приветствовал хозяйку. – Это подарки от моих родственников!
- Приветствую вас, мои дорогие гости, проходите, подарки принимаются. Фрукты, конечно?
- А как по-другому? Разве здесь вы фрукты кушаете?
Мужчины, освобождались от свёртков и пожимали друг другу руки, женщины обнимались и шли пристраивать букеты с цветами в приготовленные Вестой вазы.
Тосты, поздравления, хвалебные слова хозяйке стола и, конечно же, разговоры о школе и школьниках, студентах и преподавателях.
- Хозяева, что с вами произошло за это время? – Анфиса подняла бокал с шампанским, чтобы сказать очередной тост. Веста с Севой быстро переглянулись и промолчали.


- Если тебе ответили молчанием, это не значит, что тебе не ответили, - весело продолжила Анфиса и прищурила глаза, прикрыв их веером пушистых ресниц.
- Анфисочка, говори уже тост, вижу, что приготовилась, - поторопила подругу Веста.
- За ваши светящиеся глаза, дорогие преподаватели, за чудесное преображение. Вы за то время, которое мы не встречались, помолодели оба лет на десять. Делитесь секретом! За вас! Целуй, Сева,  свою Весту, только она не Веста сегодня. Она  невеста будто!
Сева поставил свой бокал на стол, который только что держал в руке, встал и развернулся к жене. Веста тоже медленно поднялась из-за стола. Мгновение они рассматривали друг друга, Сева привлёк к себе Весту и прикоснулся губами к её губам.
- Пожалуйста, наслаждайтесь зрелищем. Причина нашего преображения проста: Манюня в школу пошла! – он поднял со стула дочь и взял на руки, как маленького ребёнка.
- Папа, ты ещё покачай меня при всех! – задрыгала ногами Марта, пытаясь сесть на стул.




- У меня тост! – Глеб встал. – Мы светимся и молодеем, когда у наших детей всё хорошо. Пусть так будет всегда!
- Ура! – закричала Марта и, наконец, уселась на стул. – И пусть ещё папочка никогда от нас с мамой не уходит!
Веста выскочила из-за стола и подбежала к дочери. Она при всех поцеловала её.
- Конечно, доченька наша. Он будет уходить от нас только на работу. Так ведь, папочка? – она подняла умоляющие глаза на Севу, приглашая продолжить игру.
- Манюня, так и будет. Пойдём, я покажу тебе подарок, -  увлекал Сева за собой дочь.
И всё-таки Анфисе удалось вытащить подругу в её спальню.
- От меня-то тебе не удастся спрятать свои тайны, дорогая. Рассказывай1 Вижу,  есть о чём.
- Ты давно стала такая проницательная? Я думаю, тебе тоже есть что  рассказать. Давай обе рассказывать. Кто первый?
- Про меня почему так говоришь?
- Ты похудела и осунулась, глазищи одни и остались.
- Хорошо, начнём с меня. Вижу, ты не готова о себе вещать.
 Она вкратце рассказала историю с Арсением. Добавила к ней свои тревоги и сомнения.



- Глеб следит за мной после того, как нашёл моё порванное платье. Как я ни выкручивалась, не поверил. Сейчас следить за мной бессмысленно. Я была у его дома, там другие люди живут, значит, уехал.
- Терпи, не выдавай себя, он и успокоится, любит тебя, вот и оберегает таким образом. Ты из-за этого так похудела?
- Не только, - щёки Анфисы порозовели, а ресницы, словно крылья птицы, часто замахали.
Веста пригляделась и заулыбалась.
- Неужели это то, что я сейчас подумала?
- То, Веста, то…
Глеб знает?
- Нет ещё.
Вот дурёха, ты расскажи немедленно, и все его слежки прекратятся в этот же день.
- Ты так думаешь или знаешь наверняка? – не поверила Анфиса
- Нет, включила логику. И тебе советую.
- Советует она, расскажи лучше про свой сияющий вид. И ещё. Я не пропустила твою панику по поводу высказывания Марты про вашего папу.  Про что намекала  ваша дочь?




В комнату ворвалась Светлана.
- Вот они куда спрятались от гостей. А кто педсовет проведёт? Кто рецепты своих умопомрачительных салатов всем представит?
- Да подожди ты, Светка, пусть мужчины о своём поговорят без нас, а Веста нам даст рецепт своего преображения.
- Хорошо, начинай, Веста.
Веста поправила ёжик волос, хлопнула ладонями себя по коленям.
- Вы точно хотите это знать?
- Конечно, - в один голос её ответили подруги.
- Мы с Севой живём отдельно. Он у своей любовницы, а я дома с Мартой. Он приходит к нам, даже заботится о нас. Марточку  встречает из школы, сегодня вот прийти не отказался. Да, мужьям своим прошу ничего не рассказывать. Он расстроится.
Анфиса вскочила со стула.
- То есть, ты хочешь сказать, что  обязана своим цветущим видом Всеволоду?  Что его уход из семьи…- Анфисе не дала договорить Веста.
- Подожди, не перебивай. У меня есть друг, мы встречаемся, и мне кажется, что я его полюбила.



- Вот дела, - первой опомнилась Светлана. Она потёрла глаза тыльной стороной ладоней, как будто хотела лучше рассмотреть Весту.
- Кто из вас первым влюбился? – Света решила рассказ Весты как-то упорядочить.
- Сева. Я видела это своими глазами.
- И ты решила отомстить? – Света взяла всю инициативу разговора в свои руки.
- Нет,  это только  в начале так получилось, а потом…
- Он женат? – разговор плавно переходил в допрос.
- Он,он…мой студент, - выдохнула признание Веста.
- Приехали. Конечная остановка. Всем на выход, - юмор Света приберегала, видимо, для такой новости. И будто опомнившись, - он же бросит тебя.
- Почему ты так говоришь?
- Потому что этому юному дарованию, а я рассматриваю охмурение тётки как дар, скорее всего, что-то от тебя нужно. Тебе не кажется? – Света поместила руки на свои бока и наклонилась над Вестой. – Он ничего ещё не клянчил у тебя?
- Он красивый? – Анфиса подступила с другой стороны.




- Девчонки, да вы что со мной делаете? Набросились, как коршунихи, заклевали уже. Я такая счастливая, может, впервые в жизни, а вы…
- Цвети и радуйся на здоровье, только не уходи с головой в любовь, флирт показан даже медициной, - смягчилась Света.
- Ты понаблюдай за ним, Весточка, - дала совет Анфиса. Не руби старое и прожитое. Вы с Севой хорошая пара.
- Нет, нет, у нас скоро развод намечается. Я не хочу больше ничего обсуждать, пойдёмте к нашим мужчинам.



         За столом Всеволод стоял у своего стула и с вилкой в руке произносил слова, не вписывающиеся в праздничное настроение остальных.
- То есть ты хочешь, чтобы  ксенофобия вытеснила рациональное отношение к определённым человеческим общностям и их отдельным представителям? Они же «чужаки», не такие, как мы, так?
Женщины не стали прерывать беседу мужчин и уселись за стол.
- Нет, Сева, не перегибай. Я за сохранение собственной культуры, за её национальный приоритет, за уважение, в конце концов, к моим ценностям, - Глеб  старался говорить спокойно.
-   Мегаполис притягивает миграционные потоки, и нам предоставляется возможность формировать в обществе правильное отношение к иммигрантам и представителям этнических меньшинств,  - Сева даже не обратил внимание на увеличившийся состав присутствующих.



- Сева, есть оборотная сторона, она даёт о себе знать во всех странах. У нас это тоже проявляется. Кто настоящие хозяева на рынках города? Кого в высшие учебные заведения берут вне конкурса и зачастую без знания русского языка?
- Это ты мне говоришь? Мне и Весте Платоновне? Мы учим таких студентов, и это наши проблемы.
- Вот именно, ты правильно сказал. Ключевое слово «проблемы».
- Други мои, посмотрите на нас со Светочкой. Вам нравится наша семья? – Анвар прервал спор Глеба и Всеволода.
Мужчины замолчали на полуслове и развернулись к Анвару. Рядом с ним сидела жена.
- Зачем так прямолинейно толковать, Анвар? Вы же наши друзья, - Сева взял фужер и подошёл к ним.
- А знаешь, сколько  русских друзей у наших родителей? Они в гости друг к другу ездят, переписываются, перезваниваются, - продолжил Анвар.
- Мужчины, Сева сел на своего коня, готовится к докладу, наверное. Репетирует, - остановила мужчин Веста.- Даю вам слово дослушать его в индивидуальном порядке.
Шутливый тон хозяйки всем понравился.



         Сева после застолья проводил гостей и вернулся попрощаться с Мартой. Да и не хотел он уезжать из дома на глазах у друзей.
- Веста, ты сегодня великолепно выглядела. Молодеешь не по дням, а по часам.
- Твоими стараниями, дорогой. Я даже благодарна тебе в какой- то мере за мою новую жизнь.
- Так всё хорошо у тебя? Ты его любишь? – Сева внимательно рассматривал жену.
- Скорее, да, чем нет. А ты? – она выстрелила глазами в мужа.
Выскочила Марта.
- Папочка, ты опять уходишь? Мама же сказала при всех, что ты больше не уйдёшь, - она пыталась обхватить отца за шею.
- Манюня, я завтра приду забирать тебя из школы.



                ***

        Всеволоду всё нравилось в его новом статусе любовника. Он сидел у телевизора, Ольга разлила в бокалы сок и вышла. Так, перечислим,  отпил глоток,  упёрся глазами в потолок. Ольга молода, красива, не лишена ума и находчивости. Одевается стильно и со вкусом. Пару рубашек прикупила для него, модных и современных на её взгляд. Высказала на днях предложение забирать Марточку из школы, когда  он, Сева, занят. С профессиональными обязанностями справляется, столько материалов накопала для диссертации. На доклад-то уж точно хватит. Надо Николаю Ивановичу показать. Остались таблицы и графики.  Подытожил в уме. Получилась лучезарная картина, но чего-то в ней не доставало. Чего? – задавал себе вопрос Всеволод. Путешествовать любит? А кто не любит, скажите мне. Только где столько денег взять на эти путешествия? На Манюню тоже нужны деньги, не могу же я дочери отказать. Постель? – перескочил мысленно на другую тему Всеволод.  Зажигательная, страстная, часто ненасытная и яркая, но полноты ощущений почему-то  не было. Не выплёскивались  его нежность, трепетность и чувственность, как это происходило с Вестой. А Веста? Светится вся. Невидимые иголки ужалили в левую сторону груди. Он потёр ладонью область сердца и закрыл глаза. Кто её новый друг? Неужели кто-то из преподавателей? Нет, Веста Платоновна  не способна закрутить роман с коллегой. Значит, где-то познакомилась. Где она бывает чаще всего? В школе у дочери. Может, кто-то из родителей учеников? Она же в тесном контакте с учительницей. И он решил на следующее родительское собрание обязательно сходить к дочери.



- Всеволод Кириллович, - нараспев вывела из раздумий Ольга, - вспоминаешь вечеринку у жены? Расскажи, поделись впечатлениями.
- Ничего особенного, всё как всегда, - сам не желая того, резко ответил Сева.
- Что ты, как неродной? Кто приходил? О чём говорили? Как жена встретила? Заценила твою новую рубашку?
Севе почему-то расхотелось отвечать на вопросы Ольги, а планировал же, хотел  поговорить, всё обсудить, но…
Ольга не стала продолжать задавать вопросы.



                ***
     Глеб и Анфиса вернулись домой и рассматривали друг друга изучающими взглядами.
- Анфи, я правильно понял, что Веста с Севой на грани развода?  Вы, девочки, я думаю, успели пошептаться.
- Проницательный ты мой, не буду скрывать, потому что хочу с тобой посоветоваться.
- Здесь мы ничего с тобой сделать не сможем, если ты задумала склеить семью.
- Почему склеить? Возродить прежние чувства, Глеб. Вторая попытка часто срабатывает. Мы же любим их обоих, и того, и другого.
- Ты мне сейчас напоминаешь, Анфиса, маленького ребёнка, у которого родители разводятся, а он не может понять, почему его папа и мама стали жить отдельно. И почему папа живёт с другой тётей, а не с мамой.
- Тебе что, не жаль их совсем? – приподняла брови Анфиса.



- Мне более всего жаль Эльвиру Олеговну, маму Весты, и Марту, их дочь. Если бы они о них подумали, то и нашли бы способы примириться.
- Ты хочешь сказать, что Веста должна простить измену мужа? – голос прозвучал неожиданно резко.
- Должна, если любит и если хочет сохранить семью и не искать новые любовные приключения.
- С чего ты взял, что она их ищет?
- Это читается по её внешнему виду. Помолодела, похорошела, глаза светятся в то время, когда муж живёт с другой женщиной.
- А если она тоже влюбится? Это измена? И её тоже можно простить?
- Ты хоть, дорогая, не задавай сразу по три вопроса. Давай по одному.
- Хорошо, дорогой, - Анфиса сделала ударение на слово «дорогой».
- Она влюблена, - обстоятельно объяснял Глеб, - это факт! – Он жестом дал понять, чтобы его не перебивали, - и ты об этом знаешь. Не могла Веста не сказать подружкам эту новость. Теперь про измену. Запомни: измена мужа – это плевок из дома. Измена жены – плевок в дом, - Глеб многозначительно посмотрел на Анфису.




- Откуда ты взял эту патриархальную фразу? – искренне удивилась она.
- Согласен, патриархально, несовременно, зато как точно!
- Мужская солидарность веками неизменна, - ухмыльнулась Анфиса, и что ещё ты про это знаешь?
- А вот и знаю, - раззадоривал и поддразнивал Глеб. – Изменяли, конечно, и в древней Руси. Наказывали и мужа, и жену. Муж не считался изменником, если его любовница не родила от него детей, а вот если родила, то церковь взимала большой штраф.
- Интересно, - перебила Глеба Анфиса, - жена пострадала, а денежки церкви?
- Не кипятись, женщины тоже расправлялись с неверными мужчинами. Даже была должность «душительницы». Выбирали женщин с сильными руками, и она по желанию обиженной женщины могла задушить её мужа.



- Ужас какой-то. Надеюсь, к такому наказанию прибегали не часто, - успокаивала себя Анфиса.
- А вообще, мужья не всегда наказывали своих жён, часто прощали, и тогда наказывали их штрафом. Иногда мужчина просто таким способом хотел избавиться от нелюбимой женщины, и их разводили.
- Ты что, изучал этот вопрос? Такое впечатление у меня сложилось.
- Читал просто, случайно в интернете наткнулся.
- Ну-ну… случайно.
Укладываясь в постели, Анфиса решила завтра встретиться с Вестой.




                ***
        Утром выяснила по телефону расписание уроков подруги и подрулила после окончания занятий. Припарковалась в сторонке, чтобы не привлекать внимание Весты с первой минуты появления на площадке перед выходом из здания.
        Анфиса узнала подругу не сразу. Сначала просто обратила внимание на танцующие прыжки девушки по ступеням и летящую, почти прозрачную юбку тонкого шифонового платья. Настолько прозрачного, что белые изящные разводы в виде орнаментированного рисунка по голубому полю оказались едва заметными. При перепрыгивании на нижние ступени юбка приподнималась голубым облачком и мягко ложилась на место. И так несколько раз. Студентка, наверное, зачёт сдала или курсовую работу подписали. Улыбнулась, заразившись лёгким настроением, и замерла от удивления. Это же Веста! Ну да! Ёжик волос на голове, белые вчерашние босоножки. Белую сумочку видела впервые. Что  я сижу? Надо догнать! Я же приехала поговорить! Веста пересекла площадку у здания так стремительно, что Анфиса едва успела отметить, как она завернула за угол здания. Ничего не оставалось, как вырулить на дорогу и медленно ехать за ней.  Проехала с полкилометра, хотела остановиться и окликнуть подругу, но что-то ей подсказывало, что лучше этого не делать. И правильно, потому что из припаркованной на обочине машины вышел молодой мужчина,  стильно одетый, подбежал к Весте и обнял, прижавшись всем телом. Даже из машины Анфиса увидела, как он нежно целует Весту. Затем возвращается к машине, открывает дверку и взмахом руки предлагает Весте сесть на переднее сидение. Всё! Машина резко рванула с места.



     И встреча вовсе не нужна. Всё и так ясно. Встретились влюблённые. Почему за углом? Студент , потому и за углом. Чтобы никто не увидел. Внушать ей сейчас поучения о верности и неверности супругов не только бессмысленно, но и смешно. Она на сегодняшний день в любовной горячке. Не заметить этого не смог бы никто, даже мой Глеб.



                ***
    На выходные решили съездить всей семьёй к Валентине Михайловне. Глеб давно хотел порыбачить. Митька в предвкушении интересных выходных выразил свой восторг резким прыжком вверх.
- Потолок не проломи, -  улыбнулся Глеб.
- Мне до тебя ещё дорасти надо, - отчаянно отреагировал Митя.
Решили ехать без предупреждения, чтобы Валентина Михайловна напрасно не беспокоилась и не суетилась. Продуктов набралась полная сумка, не забыли и мясо для шашлыков.
- Пап, бадминтон брать?
- С кем ты играть будешь? Я рыбачить еду. С мамой?
- Хотя бы и с мамой. А что здесь такого?
- Нет, я в бадминтон играть не смогу, - испуганно замахал руками Анфиса.
- Почему? – резко развернулся со стула Глеб.
- Я, я… недавно ногу подвернула, ей покой нужен.
- Почему я про это не знаю? – полушутя, полувозмутительно отреагировал Глеб. – Не бери, рыбачить будем.



       Серая лента шоссе ускользала под колёса машины, и Анфиса рассматривала в боковое стекло начало осени. Лето ещё не ушло: зелёные островки полянок вокруг групповых композиций природы из берёз, яркие изумрудные листья вперемежку с редкими жёлтыми и красными. Вспомнила свою реплику про ногу. Надо, наконец, признаться Глебу. Он  будущий отец,  должен знать, обидится, если не сказать сейчас. Уже два месяца, третий пошёл, пора. Нет, Анфиса не боялась негативной реакции, её-то уж точно не будет. Ей хотелось отодвинуть предвкушение счастья, помечтать. Не зря говорят, что предвкушение милее и чудеснее самого события. Сегодня скажу, пусть порадуется вместе со мной.



      Что такое в современном мире женщина в районе пятидесяти лет? О, это почти юность для многих представительниц лучшей половины человечества. Валентина Михайловна  не светская львица, конечно, но иногда это «не» наилучшим образом влияет на внешний вид женщины. Как в нашем случае. Причёска, маникюр, новое элегантное платье цвета бордо, подчёркивающее здоровый румянец и весёлые озорные глаза. Не бабушки Мити, не мамы Анфисы, просто женщины в районе пятидесяти лет. Такой увидели её Анфиса, Глеб и Митя.



- Мама, что с тобой? - вместо приветствия огорошила вопросом Анфиса.
Глеб незаметно легонько дёрнул её за край футболки. Анфиса развернулась, но, увидев вытаращенные глаза мужа, промолчала.
- Бабушка, ты, наверное, знала, что мы приедем? – Митя вышел на середину комнаты и рукой показал на накрытый стол.
- Валентина Михайловна справилась с волнением и улыбнулась. И столько было этой улыбкой сказано!  Да, мои дорогие, этот накрытый стол для вас. Да, мои дорогие, я всегда жду вас и с радостью встречаю. Да, мои дорогие, для вас я так нарядилась и с утра сбегала в парикмахерскую. Да, мои дорогие, потому что я вас всех люблю.
- Да, мои дорогие, вы вовремя приехали. Сейчас  придёт Анатолий и вместе сядем за стол. Проходите, устраивайтесь, распаковывайте ваши сумки.
- Какой Анатолий? – Митя в недоумении развёл руками.
Теперь уже дёрнуть его за футболку пришлось Анфисе. Он всё понял и отправился в свою комнатку.




       Анатолий как будто стоял за дверью и всё слышал, потому что через минуту вошёл с букетом цветов в протянутой руке. На нём серый элегантный костюм с галстуком поверх голубой рубашки. Он обвёл взглядом гостей и вежливо поздоровался.
- Проходи, Анатолий, сейчас мои дорогие гости придут немножко в себя, и мы сядем за стол.
Анатолий кивнул и сел на стул, букет цветов держал в руке. Валентина Михайловна не стала забирать букет, будто знала весь сценарий предстоящего мероприятия.
За столом неожиданно для всех Анатолий резко встал со стула, аккуратно его отодвинув от себя. Букет отложил  в сторону и правую руку опустил в карман пиджака. В руке оказалась миниатюрная бархатная коробочка. Анфиса с Глебом переглянулись, они всё поняли. Анатолия это переглядывание не смутило, хотя он заметил его.




  Развернулся к Валентине Михайловне.
- Дорогая Валечка, Валентина Михайловна. Я при самых близких ваших родственниках хочу тебе, вам… в общем, я делаю предложение и хочу, чтобы ты, вы…выходи за меня замуж.-  Он раскрыл коробочку, и все увидели золотое кольцо с небольшим белым камнем.
Немая сцена продолжалась недолго. Валентина Михайловна с достоинством приняла подарок и сама достала кольцо. Протянула его Анатолию.
- Ох, да, да, я сейчас, неловко даже, - взглянул в сторону Анфисы и Глеба. Помолчал несколько секунд в замешательстве. – Вы разрешаете вашей маме выйти за меня?
- Анатолий, не знаю вашего отчества, - первая опомнилась Анфиса, - зачем вы спрашиваете? Это вы сами приняли такое решение и имеете полное право на него. Так ведь? – обернулась к Глебу.
Глеб вышел из-за стола.
- Наденьте уже кольцо на палец своей невесты, она ждёт-не дождётся.
Когда церемония закончилась, все чинно уселись за стол.
- Бабушка, ты не ответила на вопрос, - Митя развёл руками.
- Согласна, конечно, согласна, -  лицо Валентины Михайловны озарилось улыбкой влюбленного человека.
- Мама, почему нас не позвали ? – обиженным голосом обратилась Анфиса, - всё без нас затеяли.



- Мы бы позвали на свадебный обед, обязательно позвали. Правда, Анатолий? – оправдывалась Валентина Михайловна.
- Зачем ещё один обед. Всё сейчас и отпразднуем. Горько! – Глеб второй раз вышел из-за стола с бокалом шампанского.
- Исторический момент, Митька. Твоя бабушка выходит замуж. Будешь потом своим внукам рассказывать.
- Дети, не осуждайте только нас. Вы крепко на ногах стоите, Митенька вырос почти, я вам скоро и не нужна буду, самой захотелось жизнь наладить,- она лукаво улыбнулась, - да и женихи такие всем нужны. Я первая у Анатолия оказалась. Упускать такое счастье не захотела.
- Валентина, что ты детей вводишь в заблуждение? – густой баритон Анатолия остановил признание. – Я тебя приметил давно. Сразу, как Митеньку в садик с собой привела.
- А давайте потанцуем, как на настоящей свадьбе! – Глеб водрузил на подоконник приёмник. – Сейчас что-нибудь сыграем.



Из приёмника вырвался вальс Георгия Свиридова «Метель» и заполнил комнату. Анатолий не растерялся и пригласил  невесту, церемонно вытянув руку и наклонив голову. И молодые закружились. Глеб пригласил Анфису. Крепко обхватил её талию, сжал в своей руке её руку и резко развернул под музыку.
- Поаккуратнее, Глебушка.
- Упасть боишься? Ты же шампанское не пригубила даже, я видел, не упадёшь, - и резко развернул её в другую сторону.
- Прошу тебя, не так резко.
- Танцуй, пока молодая! – задорно рассмеялся.
Анфиса поняла, что Глеба не остановить,  сватовство раззадорило его, шампанское добавило энергии и страсти. Дотянулась губами до его уха.
- Мне нельзя резко двигаться, понимаешь? – она не могла даже представить, что в такой обстановке скажет ему о своей беременности. – И шампанское тоже нельзя.
Глеб перестал кружиться и обеими руками сжал локти жены.
- Это то, что я подумал? – обрадовано прошептал он, взметнув брови и улыбнувшись.



- Именно. А что ты подумал? – музыка увлекала вальсировать, а они стояли как вкопанные и шептали друг другу на ухо по очереди.
Глеб притянул к себе Анфису и приподнял над полом, закружил, мягко поставил.
- Знаю что, не скажу. Ни за что не догадаешься! – засмеялся, довольный своей шуткой.
- Эй, родители, я не пойму, у вас тоже свадьба? Хуже, чем жених с невестой, себя ведёте, - выкрикивал Митька.
   К вечеру Глеб от Анатолия, а Анфиса от матери знали всю историю букетно-конфетного периода влюблённых жениха и невесты. Спать улеглись за полночь. Хотя и в отдельной комнате постелили дочери и зятю, Анфиса не смогла сразу уснуть. Да и Глеб, осчастливленный новостью о беременности Анфисы, растроганно уткнулся носом в плечо любимой женщины и нежно поглаживал её живот.
- Анфи, неужели я буду папой?
- Будешь, конечно, Глебушка.
- А сколько ещё ждать?
- С полгода точно. К восьмому марта у тебя будет дочка.
- Ты уже точно это знаешь?
- Нет, конечно, но я так думаю и так хочу, хотя знаю, что ты ждёшь сына, как и все мужчины.



- Что ты знаешь о нас, мужчинах? Я девочку хочу. Вот у Весты и Севы девочка. Как они её любят! – он приблизил свои губы к щеке Анфисы, приготовился к поцелую.
- Глебушка, мы не дома, не сейчас.
- Уже и поцеловать нельзя?
- Знаю я твои поцелуи.
- И что? Я же люблю тебя. Могу я выразить свой восторг? – и он накрыл губы жены поцелуем.
Какой-то другой вкус был у поцелуя Глеба: воздушный, нежный и чувственный. Анфиса закрыла глаза и отдалась своему желанию. Совпало всё: желание, обоюдные ласки, полёт в невесомость и мгновенное погружение в сон.
        Утренний свет сквозь окна озарил счастливое лицо Глеба. Анфиса с нежностью всматривалась в спящего мужа и не могла поверить, что несколько лет назад она на этой постели лила слёзы отчаяния и безысходности. Вспоминала своего Арсения, ужасалась его поступку и всю любовь отдавала сыну и матери. Не видела своего будущего, не особо заботилась о своём внешнем виде, редко смеялась и радовалась.




                ***
Веста отметила про себя, что если бы кто-нибудь надумал заснять на камеру, как они с Артёмом взбегают по ступенькам, не дождавшись лифта, как вваливаются в коридор с оставленным ключом в дверном замке, как горячечно раздевают друг друга, пятясь к кровати, как падают в неё, соединившись почти в полёте, а потом всё это показать ей, она бы не поверила. Она бы сказала, что это повторяющийся эпизод из любовных сериалов бездарных авторов и режиссёров мыльных сюжетов. Но это произошло именно так, когда они подъехали на машине к дому Артёма. Получив утоление постоянного сексуального голода, обнявшись, помолчали несколько секунд. Артём опомнился первым.



- Весточка Платоновна, не успел накрыть стол, прости. Придётся поголодать.
- Ну уж нет. Пять сек можешь подождать, - энергично встала с постели.
- Да хоть десять. Прояви волшебство.
Веста заметила, что продукты не высшего класса лежали в холодильнике, как было раньше. Что вино не такое уж и дорогое. Цветы, правда, присутствовали. Она их водрузила в вазу и начала колдовать над столом. По взгляду Артёма поняла, что ему нравится всё, чем сервировала стол Веста. К концу пиршества поняла, что Артём заканчивает трапезу без настроения.
- Тебе не понравился обед?
- Что ты, всё великолепно.
- Тогда почему грустим? Секс не понравился? Я старалась. Тогда что? – она прищурилась.
- Так, ерунда.
- Рассказывай! – она уселась к Артёму на колени и обвила руками его шею, игриво надула губки.
- Говорю же, ерунда. Не бери в голову.
- А я уже взяла в голову, разгрузи её признанием.
- Ну хорошо. Карточку папик заблокировал. Надеюсь, временно.
- Денежки кончились у мальчика. Вот, возьми мою, сними сколько тебе надо.
- Веста, мне неудобно, я же не альфонс. И не в первый раз ты меня выручаешь.
- Появятся деньги, отдашь. Я не дарю, я предлагаю помощь.
- Хорошо, я тогда пошёл.
- Куда?
- В банкомат и обратно.



Веста уже несколько раз снимала деньги из общих сбережений семьи, когда они с Севой копили на путешествие. Деньги эти заканчивались. Она продала несколько дорогих украшений, и эти деньги тоже закончились. Мечтала с Артёмом отправиться на море… Когда же этот папик вспомнит про сына?
Не вспомнил, похоже, потому что следующую неделю до квартиры Артёма добиралась на городском транспорте.
- Ты почему не подъехал сегодня снова за мной? Прошлый раз у тебя была спортивная секция, что сейчас?
- Сейчас? Сейчас бензин подорожал, милая.
- Так иди подрабатывать, многие студенты работают и учатся.
- Хм, ты считаешь, что я многие? – он сделал ударение на слово «многие».
- А ты считаешь, что лучше ждать благосклонности папика, как ты его называешь?
- Веста, давай не будем ссориться. У меня времени на подработку нет.  Дипломная зависла. Кстати, ты мой научный руководитель, милая.



- Хорошо, допишу твою дипломную, а ты выкроишь время на заработки для нашей семьи.
- Семьи?
- Да, я же когда-нибудь разведусь с мужем.
- Вот когда разведёшься, - он погладил Весту по руке и сжал пальчики в своей ладони.
Веста до двух ночи просидела над дипломной работой Артёма. Плюхнулась спать одетая, даже не подкравшись под одеялом к любимому, как это делала всегда.
Утром Артём сделал неожиданное предложение.
- Представь меня декану как способного, подающего надежды будущего специалиста.
- Зачем тебе это?
- Пригодится. Договорились?
- Посмотрим. Случай нужен.



- Ты же умничка, ты придумаешь, я знаю, отблагодарю по полной программе,  - он обворожительно прикрыл глаза и притронулся к её плечу.
Веста понимала, что ничего не понимала. Не умела быть счастливой? Умела, раньше всё получалось. Сейчас ничего не выходило. Марту видела урывками, с ней в квартире жила её мама, делала с внучкой  уроки , отводила в школу, забирала домой, готовила, стирала и не выговаривала дочери, когда та появлялась на пороге квартиры. Весте было жаль мать, но ещё большую жалость она испытывала к себе. На содержание ребёнка Сева деньги давал, не жалел. Навещал дочку, гулял с ней, с бывшей тёщей был немногословен.


   И вот наступил день, когда был назначен суд по расторжению брака. Веста переживала, что скажет что-нибудь лишнее или расплачется. Но обида на измену мужа не отпускала, и это придавало сил. Произошло всё быстро и прозаически просто. Вышли из суда чужими людьми. Постояли несколько секунд, как бы приноравливаясь к своему новому статусу, и разошлись в разные стороны, как будто не было нескольких счастливых лет, прожитых вместе, не было общего семейного быта, не было ярких, восторженных и блаженных воспоминаний, проговорив одно и то же слово, будто договорились: «пока».
С занятий она отпросилась и поехала «домой» к Артёму.


                ***

                Уже на площадке  этажа поняла, что Артём дома: в замке торчали ключи. Когда вошла в коридор, поняла, что он не один: раздавалась музыка по всей квартире. Закрыла лицо ладонями, увидев в приоткрытую дверь спальни в разобранной постели Артёма со студенткой из своей группы, где она была куратором. В это же самое время её сумка, выскользнув из ладони, стукнулась об пол. Успела увидеть перевёрнутое лицо Артёма, бросилась бежать к двери, у входа услышала вдогонку.
- Вовремя надо приходить с работы, Веста Платоновна.
Эльвира Олеговна, как только Веста вошла, с первой секунды догадалась, что с дочерью произошло что-то нехорошее, но говорить ничего не стала и вопросов задавать тоже.


     Утром Веста Платоновна, придав своей походке уверенный вид, поднималась к входной двери университета. Вошла и обратила внимание на столпившихся студентов и преподавателей вокруг информационного стенда в холле первого этажа. Решила посмотреть вместе со всеми. Это были достаточно крупные фотографии, чтобы не увидеть на них изображаемое: сцены любовных утех преподавателя Весты Платоновны с молодым мужчиной, лица которого невозможно распознать в ракурсе съёмок. Веста застыла на месте, она будто окаменела. Нужно было начать срывать эти фотографии, а руки и ноги не двигались. Слух выключился, и как в немом кино, фиксировались только движения стоявших. Кто-то разводил руками, кто-то кривился в улыбке, кто-то пытался сорвать фото, некоторые развернулись к Весте Платоновне, у них открывались рты, но звуки не появлялись. Веста увидела, как к ней направляется   Марина Харитоновна Зарубина, с  испепеляющим огнём в глазах. Почувствовала, как трясёт её за руку, тащит, вцепившись в руку, к самому стенду и тычет пальцем в него. Откуда-то сбоку появляется Николай Иванович, оттаскивает Весту от Марины Харитоновны и что-то говорит ей. Та начинает убирать со стенда фотографии, а Николай Иванович подталкивает её, Весту, вверх по лестнице и машет руками всем внизу стоящим людям.


      Через несколько секунд, а может, минут, Веста сидела на стуле в кабинете зам директора по научной работе. Неожиданно включился слух.
- Веста Платоновна, сейчас я вызову такси, и вы поедете домой, потерпите несколько минут, - Николай Иванович склонился над  лицом Весты, как над глубоко больным человеком. Даже слова проговаривал с растяжкой на гласных звуках. Зачем он так со мной? Я же не ребёнок. Всё понимаю. Несколько минут потерпеть он сказал, несколько минут.
- Несколько минут,- наконец, произнесла первые слова Веста.
- Да, да, пойдёмте, я вас провожу.
  На три дня Веста выключилась из жизни. Она провалилась в спасительный сон. Вспышками возникали просветления, когда её кормила мать, когда гладила по руке Марта с печальным незнакомым личиком. Хотелось, чтобы это делал  Сева, но он во вспышках пробуждения и короткого прозрения  не появлялся.
На четвёртый день она съездила в университет и уволилась.



                ***
             Всеволод Кириллович увольняться не стал, когда всё узнал о фотографиях. Николай Иванович поддержал его решение: защита диссертации, приближающаяся поездка  на конференцию. Всеволод Кириллович жил один на съёмной квартире, приводил туда Марту, научил её играть в шахматы. О матери не спрашивал. Марта сама охотно рассказывала о ней. Всеволод Кириллович дочь не перебивал. От неё узнал, что Веста устроилась работать в школу, что отрастила волосы для красивой причёски, что тётя Анфиса с дядей Глебом ни разу в гости не приходили. И вообще, никто почему-то в гости к ним не ходит.
С Ольгой они расстались почти безболезненно.  Она не стала менее привлекательна и красива, даже научилась готовить завтраки и ужины, на неё обращали по-прежнему внимание мужчины, когда они вместе гуляли или появлялись в кампании  на вечеринках. Всеволод Кириллович  это видел и замечал, но взгляд, когда он смотрел на неё, не задерживался, дыхание не перехватывало, не учащался пульс. Он проходил как бы сквозь физического ощущения и хотел остановиться на другом, что его привлекало в Весте: неуловимом, необъяснимом и ускользающем всё чаще и чаще. Кольнула только фраза Ольги при расставании: «Ты даже ребёночка мне не смог сделать». Это означало, что он на самом деле оказался бездетным. Оставалась Марточка.  Как правильно поступила Веста, удочерив Марточку. Как разумно и деликатно вела себя по отношению к нему, не упрекнув ни разу в его неполноценности для семейного счастья. Она, наверное, знала про это, но…ни единым взглядом, ни единым намёком.



        Предстояла поездка  в Санкт-Петербург. «Сапсан» - самый скоростной поезд страны. Одному и в экономклассе достаточно комфортабельно. Каких-то четыре часа – и ты в городе на Неве, семьсот километров.   Всеволод Кириллович знал, почему так называется поезд: сапсан – самая быстрая птица из семейства соколиных.  Он удобно устроился в кресле, достал доклад и решил пролистать. Прочёл две страницы и не заметил, как перенёсся мысленно в Ленинград, когда они с Вестой отправились в свадебное путешествие. Остановились у одной из тётушек Всеволода. Тётушке было далеко за шестьдесят, но её внешность поразила тогда Весту: худенькая, стройная, с прямой спиной и гордой осанкой, она больше напоминала взрослую девушку.



 Всеволод запомнил это выражение «взрослая девушка», которое придумала Веста. Красиво уложенные густые волосы оказались париком, но он так элегантно «сидел» на миниатюрной головке тётушки, так совпадал цветом тёмного каштана с цветом её глаз, что по-другому и быть не могло. Виделись с ней редко: бродили по городу, восторгались белыми ночами, ездили на экскурсии. Приходили только переночевать. Однажды пришлось у Весты отобрать кошелёк с деньгами: она на каждом перекрёстке покупала мороженое, и к концу дня хрипела всеми согласными и гласными звуками русского языка. Вспомнил, как рассердилась Веста, лишившись лакомства, и побежала к мосту. Она не знала, что через несколько секунд мост поднимет свои крылья. Всеволод уже слышал поскрипывание железной махины, пытался кричать, но Веста  не слышала его. Она ускоряла бег и не оглядывалась. Тогда побежал  Сева.


Он уже видел, как разъединились два крыла. Бежал и кричал. Наконец, Веста поняла, что-то происходит с мостом, она резко остановилась и оглянулась. Сева энергично замахал руками, потом сложил ладони в трубочку и снова закричал, чтобы она вернулась. Крен крыла, по которому поднималась Веста, увеличивался, и Веста попятилась назад, по инерции пробежав несколько шагов вперёд. «Только бы догадалась не бежать выше»,- промелькнула мысль. Минута показалась вечностью, когда он догнал Весту, схватил за руку и увлёк за собой вниз.  Веста прильнула к нему и вцепилась руками  в плечи. Казалось, что они не виделись несколько дней. Сева гладил Весту по голове, отстранялся, хотел заглянуть в глаза, но она их не открывала.
- Ну что ты, милая, всё же хорошо, не дрожи. Купим мы тебе ещё мороженое.
- Не из-за мороженого я, не покупай.
- А что тогда?
- Сама не знаю. Боюсь тебя потерять.
- И я боюсь, значит, не потеряемся.



            Всеволод Кириллович любил этот город. Не только за его архитектурную красоту и  исторический статус, больше за то, что красотой и неповторимостью облика любовался вместе с Вестой и был по-настоящему счастлив здесь. Не мог себе сказать, как сейчас он к ней относился. Сначала брезгливость и негодование, когда узнал про фотографии в институте. Как она могла? Преподаватель вступает в интимную связь со своим студентом. Низко, пошло. А выбор? Кого выбрала? Подлеца и гнусного урода! Такая разборчивая в повседневной жизни, в симпатии к коллегам и друзьям! Тактичная и сдержанная в отношениях, заботливая мать и дочь. Невозможно соединить несовместимое. Не получалось у Всеволода Кирилловича.



                ***
        Анфиса очень удивилась, когда, набрав номер телефона Весты, уже который раз не получила доступа к абоненту. Поняла, что-то случилось, и надо немедленно ехать к подруге. Днём не решилась, а вечером вероятность свидания увеличивалась. Так и сделала.
    Двери открыла Эльвира Олеговна. По улыбке на лице матери Весты Анфиса поняла, что ей рады, но по взгляду отведённых в сторону глаз утверждать своё первое впечатление не стала.
- Анфисочка, проходи, - суетливо предложила Эльвира Олеговна. – Веста скоро будет.
- А где она?
- На работе, задерживается, должно быть,  - выдвинула стул из-за стола. – Присаживайся, пока я чай приготовлю.
- Подождите, не торопитесь, скажите лучше, почему ваша дочь не отвечает на звонки.
- Занята, наверное.
- И даже вечером?



- Дома она тоже что-то пишет, много за компьютером сидит. Новая работа всё-таки.
- Как новая? Она ушла из института?
- Ушла, сейчас в школе работает.
Почему? Зачем? Что случилось? – Анфиса не могла остановить  вопросы.
- Не говорит, а я не спрашиваю. Анфисочка, – Эльвира Олеговна приблизила своё лицо, нагнувшись вперёд, - как хорошо, что ты пришла. Может, тебе что-нибудь расскажет. Сама не своя, да ты всё увидишь.
И как бы в подтверждение слов матери Весты в дверях послышался поворот ключа.
    Анфиса увидела, привстав со стула и выглянув в прихожую, округлённые глаза подруги и принуждённую улыбку.
- Наконец-то я тебя дождалась, подруга моя, - Анфиса вышла навстречу.
- Вот она я, долго ждала? – натянутая улыбка не уходила с губ. Глаза прикрыла веками, - и Анфиса не смогла понять, рада ей Веста или нет.
- Девочки, у меня ужин стынет, мойте руки – и за стол, - решила разрядить обстановку Эльвира Олеговна.
Неожиданно Веста схватила за руку Анфису и стремительным движением потащила в свою комнату.




- Вот, смотри, нравлюсь? – Веста выставила ногу вперёд и картинно подбоченилась.
- Зачем ты так? Вижу, что другая. Причёска дамская вместо мальчишеской, схуднула, но тебе идёт, Веста. А глазищи? Где взяла такие глубокие и выразительные? Помолодела лет на десять.
- Хочешь знать? – огонь выплеснулся из глаз подруги. Мне по-другому нельзя. Любовник мой молодой слишком. Надо  соответствовать.
- Не злись, тебе не идёт. – Анфиса обняла за плечи Весту и почувствовала, как та обмякла под руками, а плечи стали подпрыгивать.- Видели мы, как разваливается ваша семья, тебя, возвышенную и тонкую, тоже отметили при последней нашей встрече. Ты же звенела вся, как гитарная струна.
- Отзвенела. – Веста нервно ходила по комнате. Слушай, не могу в себе держать. Разорвёт.



  И она, прохаживаясь между кроватью и письменным столом, рассказала обо всех последних событиях её жизни. Остановилась только один раз, чтобы задать вопрос: «Почему ты раньше не пришла?». Сама на него и ответила: «Хорошо, что не пришла, я бы раньше ничего рассказывать не стала».
Анфиса слушала и не перебивала вопросами, хотя хотелось спросить о многом. Понимала: не сейчас, пусть выговорится.  Узнавала подругу,  энергичную, эмоциональную, живую и трепетную. Видно было, что в своём повествовании она проживала минуты, часы, дни и недели новой, неведомой для неё жизни. Придуманной, выбранной, навязанной, неотвратимой ли, неважно. Новой. По тому, как двигались губы, как вспыхивали и гасли глаза, как спонтанно разворачивалась голова из стороны в сторону, будто это не она  металась по комнате, а Анфиса нарезала шаги в разных направлениях, а Весте приходилось при этом крутить головой.




Наконец, Веста замолчала и села на край кровати, сложив лодочкой руки на плотно сжатых коленях.
- Это всё? – нарушила молчание Анфиса.
- Да, если не считать, что я беременна.
- Тебе удалось забеременеть, наконец?
- Да, да, удалось, но ты же понимаешь, кто отец ребёнка.
- И что? Ты так мечтала родить сама собственного ребёнка, и вот…А с Севой так уж безнадёжно?
- К сожалению, но он не догадывался об этом, а я скрывала от него.
Анфиса не находила слова на эту реплику. Вопрос выскочил внезапно и для неё самой.
- Что ты хочешь больше всего?
- Уснуть и не проснуться никогда больше, Марточка и мама держат.
- Вот и хорошо. Это уже хорошо. Отсюда и будем плясать.
- Что ты имеешь в виду?
- Вашу семью, конечно.
- Ты хочешь сказать…
- Да, да, семья должна быть вместе. Сева любит Марту бесконечно. Уверена, общается с ней. Кстати, где он сейчас?



- Уехал в командировку на симпозиум. Нет, нет, он мне этот эпизод с фотографиями никогда не простит. Я его знаю.
- Не знаешь ты его. Разве ты могла подумать, что он кинется в любовные отношения со своей секретаршей? Не могла, знаю, но произошло же это недоразумение.
- Анфиса, тебе Глеб изменил хоть раз? – Веста прищурила глаза. – Скорее нет, чем да. Ты не сможешь меня понять.
- Значит, ты изменила в отместку Севе?
- Не совсем. Я влюбилась в это ничтожество. Ничего вокруг не замечала, вынула себя из действительности и создала новый мир, красивый, улётный, с другими запахами и красками. Я сейчас не смогу выделить ни один из всех дней, какие упали на меня внезапно и врасплох. Они соединились и слились в одно общее счастье.  Я просто не сопротивлялась, наслаждалась каждой минутой.
- Ты говоришь так, будто Сева тебя не любил.



- Любил, любил, я знаю. Здесь другое: я, наверное,  Севу не любила так, как он меня. Принимала за должное. Не могу понять, чего мне не хватало.
- Куда Сева уехал? – прервала Анфиса подругу.
- В Питер. Зачем тебе?
- Не мне, тебе нужно к нему ехать и встретиться с ним, поговорить, понять, любит ли ещё он тебя.
- После всего, что он пережил, рассматривая на фотографиях моё падение в бездну? Мой позор? Ты с ума сошла!
- У него не меньший позор и более глубокая бездна, только без фотографий.
- Вот именно, это ты правильно сказала, без фотографий и без обывательского участия. Я не смогу.



- Смогу и попробую, так надо думать и говорить, тогда придёт уверенность, ты не знаешь, что я пережила в последнее время, чтобы сохранить свою семью.
- Неужели и у вас с Глебом случились неприятности на семейном небосклоне? Расскажи.
- Долгая и неприятная история. Скажу одно: я чуть не потеряла сына и мужа. Арсений постарался. Сначала решил завоевать мою симпатию, вернуть отношения, войти в доверие к сыну. Потом стал запугивать, хотел отнять ребёнка, считая, что его сын должен жить с ним. Я боролась как могла. Глеб ничего не знал, боялась ему рассказывать. Спасибо Светочке, она нашла подход к этому чудовищу, ты её знаешь. Глеб уже стал следить за мной, Митенька потерялся.
- И ты молчала? Ни словом не обмолвилась. Тебе не стыдно?
- Не стыдно. Ты пребывала в невесомости, не поняла бы. Очень боялась, что Глеб приревнует к Арсению, мне же приходилось несколько раз с ним встретиться. Ни разу мне не пришла мысль отступить и опустить руки. И тебе не советую. За своё счастье нужно бороться.



- Я не готова сейчас это делать, - обречённо вздохнула Веста.
- Даю тебе время до утра, утром позвоню.
Обедать не стали ни Анфиса, ни Веста. Эльвира Олеговна не настаивала, и Веста поняла, что мать довольна приходом подруги в их дом. Она мысленно перенеслась в Санкт-Петербург, куда уехал Всеволод. Почему-то вспомнился разводной мост, по которому она убегала от мужа в гневе за его запрет купить очередное мороженое, даже деньги отобрал. Сейчас многое бы отдала за любой его запрет, потому что он это делал из любви к ней, заботясь о её здоровье. Это, конечно, была игра молодожёнов, хотя напускная серьёзность портила сценарий. Стремительный бег по мосту, который кренился под ногами, остановил внутренний толчок, нефизический, неощутимый и неосязаемый телом. Резкий разворот – и понимание ситуации с поднимающимся мостом, и одинокая фигура Севы с ладонями, сложенными рупором у рта. Наверное, он кричал, но Веста звука не слышала. Она только поняла, что Сева очень боится за неё, и от этого ей тоже стало страшно. Под горку бежать быстрее, но  показалось тогда, что к объятиям мужа она стремилась непростительно долго.


 Они с Севой молча стояли, обнявшись, будто расставание длилось несколько суток. Он прижимался лицом к её щеке, несколько раз придавил в ухе серёжку. Весте боль мешала управлять своим дыханием, но она не посмела отодвинуться от Севы, вдыхала аромат белой ночи, Невы и звёздного неба.
Сейчас она не думала о поступке Артёма, закрыла наглухо дверь в этот отрезок жизни, мысленно даже не давала оценку содеянного, потому что в захлопнувшейся  двери не осталось ни одной щели, так задумано. Ей только хотелось, чтобы и Сева не искал ни одной полоски света в этой двери и не пытался заглянуть сквозь неё в отчаяние и безысходность Весты. Чтобы тоже, как и она, думал о хорошем и светлом, вспоминал лучшие минуты и дни общей жизни. Не может же он забыть, как я трепетно оберегала его несостоявшееся отцовство, как берегла его ранимую душу, как корректно уговорила удочерить Марточку. Разве мы с ним хоть однажды усомнились, что это не наша дочь?
  Утром позвонила Анфиса и сообщила, где сейчас находится Сева. Настаивала  съездить и встретиться с ним.



                ***
          Всеволод Кириллович решил зайти в свой номер отдохнуть перед выступлением, пробежать глазами текст и презентацию. До начала конференции оставалось полчаса. Конечно, можно и пообщаться со столичными учёными, преподавателями вузов Питера, но передумал, чтобы не отвлекаться от основного. Успеется. Будет перерыв, время для неформального общения тоже предусмотрено.
Дверь на приложенную карточку не отреагировала, и тогда Всеволод Кириллович взялся за ручку и потянул на себя. Сначала удивился, а потом открыл. Странно, неужели память подводит. Я же закрывал. Точно закрывал. Думать о гостиничных воришках даже не стал: воровать нечего. Она стояла у окна, и знакомый силуэт выхватился из потока света. До боли знакомое и незнакомое лицо. Новая причёска придавала лицу портретный шарм, несколько застывший и в то же время живой и притягательный. Светлый оттенок волос активно подавал черноту распахнутых глаз, молчаливых и покорных. До чего же красива, - мелькнула первая мысль. Слова выдали другое: Ты!?
- Я!
- Зачем?
- Поговорить хочу.
- Она хочет, а я не в счёт?



       Веста что-то говорила, потому что губы её двигались, глаза то расширялись, то закрывались, руки выполняли какие-то движения. Всеволод Кириллович всматривался в лицо бывшей жены и понимал, что это другое лицо: он никогда раньше такого не видел. Свет, от него исходил свет. Может, окно подыгрывает? Там светло и снежно. Нет, не окно. И этот свет родился без меня? Не я виновник такой красоты? Не я её создатель? А кто? Ничтожный студент, укравший у меня мою красоту? Неожиданно включился слух.
- Сева, ты слушаешь меня?
- Ты ещё здесь? Тогда ухожу я, - Всеволод Кириллович решительно распахнул двери и вышел.


                ***
       Проблема доклада Всеволода Кирилловича  заинтересовала аудиторию, и  после всех выступлений собрались заинтересованные люди сначала вокруг его кресла, потом незаметно  перебрались в свободный холл. Всеволод Кириллович радовался, что нашёл единомышленников, взял у многих адреса и телефоны, некоторых знал по переписке. До отправки поезда оставались какие-то полтора часа, когда он взглянул на настенные часы в холле. Тепло простился со всеми и направился к выходу. За несколько часов, что шла  конференция, выпал снег, он возвышался пышными сугробами вдоль дорожек, которые уже успели почистить. Ели мохнатыми зелёными ветками старательно поддерживали белые холмики из нападавших снежинок, безмолвно красовались, боясь шелохнуться и нечаянно сбросить с себя зимнее великолепие. Шёл по дорожке и чувствовал, что улыбался. Перед воротами услышал голос Весты, резко остановился.



- Сева, Сева, не уходи.
Дослушал спиной, развернулся. Веста стояла в конце снежной дорожки. В белой пуховой курточке и белой песцовой шапочке. Эту курточку, отметил Всеволод Кириллович, он купил жене на их годовщину свадьбы. Белый цвет господствовал над всеми, он был главным. И небо, и снег, и шубка с шапкой, и лицо Весты. Его выделяли из белого полотна чёрные глаза-угольки. Такую красоту выносить не было никакой возможности, и он отвернулся. Через несколько секунд снова развернулся и увидел, как она сделала несколько торопливых шагов навстречу. Упала, завалившись вперёд на колени. Всеволод видел, как она помогает себе руками, чтобы подняться, но от этого тело распластывается по дорожке лицом в снег. Наконец, ей удаётся выпрямиться во весь рост и замереть в нерешительности. Всеволод сделал несколько шагов по направлению дорожки. Он уже отчётливо видел неподвижные, широко открытые глаза Весты, крепко сомкнутые губы. Вот теперь лицо Весты не пугало его своей новизной и необычной красотой. Он много раз его видел раньше, и сейчас вспомнил его. Побежал, приблизился и обхватил обеими руками свою Весту.
- Сева, я беременна.
Всеволод Кириллович крепко сомкнул ладони своих рук и прижал голову Весты к своему плечу.