Яшка шлемазл

Раз в неделю, а бывало и чаще, посреди двора раздавалась музыка. Это играл старый трофейный "Полифон". Его заводил старьевщик Яша. Металлические пластины со скрежетом вращались в деревянном лакированном корпусе, издавая усталые звуки немецких мелодий.
- Стари вещи покупаем, - выкрикивал нараспев Яша. Шматес, ботинки, каструли. Шматес, ботинки, каструли.
Иногда грохот проходящих за домом трамваев заглушал его музыку и крики, но Яша терпеливо ждал своего часа, пока кто-нибудь не выходил из подъезда, волоча увесистый мешок. Он с прищуром, цокая языком, осматривал вышедшего и спрашивал:
- Это всё, что вы мне сегодня хочете предложить? И не дожидаясь ответа, продолжал. Хорошо, давайте смотреть. За хороши вещи я дам хорошу цену.
С дамочками Яша кокетничал, приговаривая:
- Чтоб у такой симпатичной красавицы было нечего купить? Я вас умоляю. Я бы у вас купил всё, но мне нужно только то, что мне нужно.
Вдруг Яша прерывал торг, снова заводил свой замолчавший "Полифон" и, сложив руки, громко выкрикивал:
- Стари вещи покупаем. Шматес, ботинки, каструли.
- Таак, и на чём же мы с вами остановились, - продолжал Яша. Ах, да, мы говорили за вашу посуду.

Яша был тощим пожилым евреем. Огромный нос издалека свидетельствовал о его происхождении. В сером лапсердаке, надетом на жилет, стоптанных штиблетах и старом картузе, он был неотъемлемой частью нашего двора. Некоторая небритость придавала ему известный шарм. Лоб его был испещрён морщинами. Улыбка в бороду и искрящиеся умом глаза выдавали в нём человека незаурядного. Но вечная тоска, даже может быть душевная непроходящая боль лежала в глубине его взгляда, в чертах его лица. Он был безграмотен, но умён тем житейским умом, который редко кого отличает нынче. Руки его были худы и жилисты, с длинными узловатыми пальцами. Он был высок и, несмотря на одежду свою, элегантен. Однако ничто уже не выдавало в нем статного красавца юношу, взявшего в жены Ривку Гольдберг сорок лет тому назад в маленьком городке Тульчин, что неподалёку от Винницы.

Многие годы он ходил по дворам нашего района с деревянной тележкой, похожей на повозку. Спереди у ручки он установил небольшую полку, на которую водружал свой неизменный "Полифон", привлекая любопытствующих. Крышка его всегда была открыта. На ней красовалась пасторальная картинка давних лет - полногрудая девица, неземной, как думалось автору, красоты. Она возлежала на лугу, обнажив соски. Под платьем виднелось кружевное бельё. Её окружало несколько кавалеров во фраках и цилиндрах. У каждого в руках было по доброму бокалу пенящегося янтарного пива. На лугу, где возлежала девица, паслись овечки, а вдали виднелась гряда холмов. Кое-где на их вершинах красовались богатые замки. Сверху картинки с двух сторон ласточки держали ленту, на которой значилось: "Ein gutes Bier ein nettes Weib das ist der sch;nste Zeitvertreib“**

- Так вот, что я вам скажу за посуду: это хороший довоенный сервиз, - продолжал Яша. Он неполный. Вы видите, нет супницы и трох десертных тарелочок. Но, я вам всё равно дам хороших денег.
Яша никогда не скупился. Он знал цену каждому товару и, как он говорил, "за хороши вещи давал хорошу цену".

Яшу любили во дворе. Он был болтлив вмеру, остроумен. На всякий словесный пассаж мог ответить занимательной историей. Мальчишки порой подтрунивали над ним. Он лишь улыбался в ответ, угощая их леденцами. Рафаловичи с третьего этажа называли его за глаза „Яшка шлемазл“. Кличка эта прикрепилась к нему накрепко. И когда однажды Славка Гаркаленко спросил: "Яша, а почему тебя называют шлемазлом?", тот горько улыбнулся, вынул горсть конфет и печально сказал:
- Ну, Славик, подставляй ладошки.
Затем он опустился на скамейку, усадил рядом Славку и начал свой рассказ:

- Это было так давно, Славик, что трудно вже поверить, что это было вообще. Я родился в маленьком местечке Тульчин, - начал Яша. Ты слышал когда-нибудь за Тульчин? Конечно нет. Ты и за Винницу не слышал. А я любил с родителями ездить на базар до Винницы. Это славный город. Конечно не Харьков, но сказать, чтобы он мне не нравился, так нет. Винница славный город. Сколько нас человек было в семье? Пальцев двух рук будет мало, чтобы сосчитать половину. Знаешь, Славик, как говорят - мал, мала, меньше. И всё было дай тебе Б-же. Нормальная добрая йидише мешпохе***. Говорят, я был красавец. Можешь себе представить, Славик, я красавец?
Яша задумался, уставившись в одну точку, раскатисто закашлял и замолчал.
- А что было дальше, Яша? - спросил Славка
Яша перевел на него взгляд, погладил непослушные волосы.
- Что дальше? Дальше я женился. И ты знаешь, счастливо. Женился на красавице Ривке. И если ты не видел Ривку, Славик, значит ты не видел красивых женщин. У нас было четверо деток. Я себе занимался делами, а Ривка детьми. И чтобы кто-то тогда сказал "Яшка шлемазл"? Я тебя умоляю. Такое бы в голову никому не пришло. Яшка был любящим мужем любящей жены.

А потом было то, что знают все. Потом наступило воскресенье, и по радио выступил Молотов. Ты знаешь, Славик, кто такой Молотов?
Славка молчал.
- Кто такой Молотов уже неважно, - вздохнул Яша, а вот то, что он сказал было страшно. Ой, как страшно, Славик. Ты даже себе не представляешь, и дай Б-г тебе этого не знать. Меня призвали, а все мои остались в Тульчине. Евреи почему-то думали, что немцы придут, и им станет лучше. Я бы не сказал, что евреи дураки, но иногда бывает. Редко, но бывает, и довольно часто. Я воевал все четыре года, причем, Славик, на передовой. Знаешь, сколько у меня боевых наград? Не юбилейных, а боевых - это же две большие разницы. Я брал Кёнигсберг, освобождал Польшу. Яшка шлемазл вставал из окопа и бежал в атаку. Яшка шлемазл тоже кричал "За Родину! За Сталина!" и таки победил.
Яша расчувствовался, глаза его наполнились влагой.
- А потом Яшка шлемазл вернулся до себя в Тульчин. Вернулся на пепелище. Ты знаешь, Славик, что такое пепелище? - спросил Яша.
- Наверное пепел.
- Ты почти что прав. Тольки это пепел твоего дома и твоей жизни. Тебе этого, слава Б-гу, не понять, когда ты жив, но ты умер. Я тогда умер, Славик. Понимаешь, йингеле****. Я стал Яшкой шлемазлом тогда, когда со всей моей семьи состригли волосы, завели в душ, а потом тела их вылетели дымом в трубу и растаяли в польском небе. Знаешь, Славик, ты ещё мал, тебе многого не понять. Но, что я могу тебе пожелать, так это оставаться ребъёнком, как можно дольше. Когда ты оказываешься один на один со всем белым светом, кто-то начинает бороться, а у кого-то опускаются руки. У меня опустились руки. Я уехал в Харьков, поселился на Костомаровской в крохотном подвале желтого двухэтажного дома. Ты заешь этот дом, Славик?
Славка утвердительно кивнул.
Ну, вот, - улыбнулся Яша, - заходи до меня в гости, я там живу. С тех пор, как я здесь, я занимаюсь этим барахлом. Уже кажется целую вечность. И что я тебе скажу, что Рафаловичи таки правы. Я Яшка шлемазл. Не смотри на меня такими глазами, Славик, я прекрасно знаю, что это их языков дело. Шлемазл так шлемазл. Я не уехал в эвакуацию, как Наум Соломонович, я не подъедался хлебом в тёплом Ташкенте, и меня не вселили в трохкомнатную квартиру в этом доме, а дали подвал. Подвал так подвал. А теперь я Яшка шлемазл. Только, Славик, подумай сам своею детской головой, что бы было с Наумом Соломоновичем Рафаловичем, если бы такие Яшки, Ваньки, Хачики, Абдурахманы не сидели в холодных окопах на передовой. Аааа, Славик, скажи. Ты знаешь? Я знаю! - вздохнув, сам себе ответил Яша.

Он посидел еще немного. Славка молча рассматривал его руки. Потом Яша встал, похлопал себя по карманам, словно проверяя всё ли в порядке.
- Я пойду, Славик, заходи до меня.
- Да, дядя Яша, зайду, - пообещал Славка.
Он впервые его назвал дядей.

Славка не зашел.

Яша умер через неделю. Умер в нашем дворе от сердечного приступа. Славка его больше не видел. Вокруг лежавшего на асфальте Яши собралась толпа. Вызвали скорую. Врачи зафиксировали смерть. Яшу забрала машина из морга. На брусчатке у тротуара осталась тележка с "Полифоном". Мы ее выкатили и установили на обломок железобетонного перекрытия, валявшегося у трансформаторной будки в углу двора. Ночью кто-то украл "Полифон". А на следующий день у тележки были букеты цветов и камни. Наверное от Рафаловичей.

* Шлемазл (идиш ;;;;;;;, от schlemiel -  „бедолага“ и ;;; от mazl - «удача») - в идиш и в русском жаргоне обозначает неудачника, человека, которому постоянно в жизни не везёт. Не оскорбительное, более ироничное или даже сострадательное.

** Нем. В свободном зарифмованном переводе: "Пивко и милая под бок - нам счастья сладкого глоток."

*** На идиш: еврейская семья

**** На идиш: сынок