Пустите меня на Землю. 2

А где-то далеко, в непостижимых высях духовного мира, Архангел-архат наблюдал за новой точкой, вспыхнувшей на карте Земли. Точкой по имени Лилия. Её путь к совершенству начался. С первого вздоха и первой боли. С первого шанса пронести свет сквозь самое густое и непроглядное вещество – человеческую жизнь.

За только что рождённой Лиличкой с самого первого вздоха присматривали Ангелы-консультанты. Им предстояло вести её по жизни, наблюдать, направлять, но не вмешиваться. Выбор всегда оставался за ней.

Родителей ей определили страстно влюблённых друг в друга. Но земное счастье — конструкция хрупкая, но иногда строится на чужом несчастье. Восемнадцатилетняя мама влюбилась в женатого мужчину, у которого уже был сын. Страсть, как пожар, горит ярко, но быстро оставляет пепел. Страсть остыла, отец ушёл из жизни Лилички, затем, оставила её и мама. А за ними — и бабушка с дедушкой. «Чего на восемнадцатом уровне не сиделось спокойно? — могли бы подумать Ангелы. — Захотела земных страстей? Что ж, получай».

И Лиля получала. Детский дом. И первую, неосознанную ещё эмоцию — тоску. Тоску по чему-то неведомому, что должно было быть рядом, но чего не было. Позже она поймёт, что это была тоска одиночества, тоска ненужности самым близким. Так и прожила до студенчества, где к тоске прибавился голод. Настоящий, физический. Голод — это тоже эмоция. Кто не голодал, тот не поймёт.

Она была красивой и яркой, но красота не кормит. Приходилось мыть полы. Гордость, унаследованная от кого-то из забытых предков, не позволяла пачкать душу. Лучше уж полы.

Замуж она вышла по большой любви. Большой — своей. А какая любовь была в его сердце, её не интересовало. Раз не важно — получай новые эмоции: унижения и оскорбления. Ты же пришла на Землю ощутить весь спектр! Он начал изменять ей на пятом месяце беременности. Лиля не этого хотела. Но гордыня, говорят, так и лечится.

Рождение ребёнка стало для неё одновременно благословением и проклятием. Над колыбелью она проливала горькие слёзы. Ребёнка надо растить в любви, в счастье. А где его взять, если в собственной душе — выжженная пустота?

Единственной отдушиной стал театр. Лиля была талантлива и красива, её ставили на главные роли. В один дождливый день она приехала рано, чтобы перед репетицией «Горячего сердца» по Островскому ещё раз поработать над ролью. Главный режиссёр, человек с именем, отвлёк её, пригласив в кабинет. Лиля, не чуя подвоха, пошла, ожидая ценных советов: где усилить краски, где сделать паузу. Но он, приблизившись, своим слюнявым ртом попытался впиться в её губы. А она — детдомовская, да ещё и хранящая чувство той самой «большой любви» к мужу, — отшатнулась и ударила его по лицу, разбив очки и нос.

— Надеюсь, больше не повторится? — громко, с ледяным спокойствием, произнесла она.
— Надеюсь, — ухмыльнулся он, зажимая окровавленный нос пальцами.

В тот день была её очередь выходить на сцену. Но умытый, с распухшим носом режиссёр вызвал другую актрису. На следующий день — снова не её. Лиля всё поняла. С профессией актрисы ей пришлось проститься. Гордо, с высоко поднятой головой, она написала заявление о переводе в технический состав. Тот ком невыплаканных слёз Лиля пронесла через всю жизнь. Конечно, она его простила. Иначе на другой духовный уровень не подняться.

Ангелы-консультанты наблюдали. Она пришла в этот мир, чтобы повысить свои вибрации, но своими абортами, скорее всего, только понизила их. Был ли у неё выбор? Вопрос без ответа. Она не пустила в этот мир тех, кто выбрал её там, на том Настоящем Духовном Уровне, где Ангелы-консультанты и Ангелы-проводники дали добро на воплощение. Они ждали у порога, но она их не впустила. И в этом была её самая большая и тихая трагедия, о которой никто, кроме них, никогда не узнает.