8. Женщина слева от вас

«Уныние – не лекарство, горький яд,
когда поправить дело невозможно…»
Уильям Шекспир

Утро началось неожиданно. Так было всегда, когда накануне вечером Андрей Смирягин проводил ночь в одном из развлекательных заведений и не рассчитал свои силы в употреблении смеси алкогольных напитков. Выйдя из алкогольной дрёмы, первые секунды Андрей силился понять, где он, как он здесь оказался и какой сегодня день. Сознание попрощалось с ним после того, как его желудок встретил 250 водки, кружку пива и ещё 50 абсента, и пообещало встретиться с ним вновь следующим утром, если ничего неожиданного с ним не произойдёт. С чем впоследствии его организм ещё столкнулся, Андрей уже не помнил, как, впрочем, и того, как он ушёл, как попал домой и, собственно говоря, откуда он ушёл. Но первые его мысли были заглушены ужасной головной болью, оттого что на мозг словно что-то сильно давило. Помимо этого, по его ощущениям, ясельная группа детского сада забралась к нему под черепную коробку и скакала в голове, как на батуте в парке развлечений. И язык. Язык, который на ощупь походил на кусок наждачной бумаги, шаркающий по бетонному небу. Сразу возникло два желания – выкинуть непрошеных гостей из-под черепа и смочить кусок наждачки и бетона прохладной водой. Но сил не было даже на то, чтобы просто встать с постели. Больше ничего не болело. Значит, его не избили, и Андрея это определенно радовало.
Он закрыл глаза в надежде уснуть, но у головной боли были свои взгляды на этот счёт. Лежа в постели с закрытыми глазами, он мысленно вернулся в ночь и смутно вспомнил ночной клуб, Левашова Алексея и Бывальцева Женю, с которыми он там оказался, встретившись после работы. Ага, значит, сегодня суббота. «Как расстался с Левашовым и Бывальцевым…? Ладно, потом, сейчас это неважно», – подумал Андрей. Мысли бессвязными образами всплывали из темноты. Всё как обычно: смех, веселье, девочки, музыка, ощущение безграничного счастья. «Да, всё хорошо, но как же болит голова, – сознался себе Андрей. – Ах, да!» Сейчас он стал припоминать тот коктейль, который он сознательно, пока ещё сознательно, влил в себя. Снова воспоминания об ушедшей ночи. Какие-то люди, истерический смех, снова девочки. Девочки. Ничего конкретного. Но неожиданно воспоминания подарили ему ещё один короткий образ прошедшей ночи. Как щелчок пальцев, лампочка зажглась, сознание наполнилось светом и… он один за столом. Где Левашов и Бывальцев – неизвестно. Ужасные басы музыки, чей-то громкий голос со всех сторон. Со спины к нему подошла женщина и села слева от него. Кто она? Раньше он её не видел. Сразу бросилась в глаза её бледность. Черты лица – не вспомнить. Остался лишь образ, как будто смотришь на человека через мокрое стекло во время дождя. Ей где-то за тридцать, а может, и меньше. Перед глазами всё плывет. Больше ничего. Снова как будто кто-то щелкнул пальцами, лампочка потухла, погрузив сознание в непроглядную тьму.
Неожиданно пробудившийся разум поставил вопросы сегодняшнего дня: который сейчас час и надо ли было ему сделать что-нибудь важное, особенно по работе, утром в субботу? Мысль о работе заставила на секунду остановиться сердце и перехватить дыхание. Лёгкий испуг, вызванный упорной работой мозга, на время заглушил боль, а затем разрядился выбросом адреналина, после того как Андрей вспомнил, что ничего срочного, особенно по работе, нет. И тут же, как будто чьи-то пальцы обхватили мозг, и в нём, ещё больше прежнего, стала кувыркаться ясельная группа. «Да, а который всё-таки час?» – спросил себя Андрей. Эта мысль заставила его открыть глаза. Приподнявшись на руках, он посмотрел рядом с собой. Ничего и никого нет, к сожалению, а может быть, и к счастью. Взгляд на столик возле кровати. Мобильный телефон отсутствовал. Часов в квартире не было. Андрей их не любил, их цифры, которые постоянно напоминали ему о том, что он должен успеть сделать отчёт, позвонить начальнику и сказать, что он всё успел, и ещё огромная масса других обязанностей, которые он просто не успевал сделать. А часы постоянно молча напоминали, что он уже не успевает.
Расслабив мышцы, Андрей упал в кровать и подумал, где же может быть телефон? Звук вызова на мобильном (через несколько секунд) дал ответ: телефон где-то в комнате. Значит, не потерял. Звонок резал мозг на кусочки. Превозмогая себя, Андрей медленно встал и пошёл на звук. Одежда была свалена в кучу на стуле. Сунув руку в карман джинсов, он нащупал мобильный (привычка, даже в подсознании, – привычка) и, достав его, нажал клавишу приёма. На дисплее он увидел надпись «Бывальцев».
- Привет.
- Здорово, ты как?
- Как? Как птица феникс. Воскрес из пепла похмелья. Голова, правда, как советский телевизор: шумит, работает с перебоями, и по ней постоянно кто-то бьет кулаком.
- Ха-ха, надо на телевизор кружку холодного ячменного поставить.
- Да, смешно. Я бы не прочь. А сейчас, кстати, который час?
- Двенадцатый. Я сам не прочь освежиться после вчерашнего. Сейчас надо кое-что сделать. Я ещё жене обещал, что схожу с ней и с дочкой сегодня в океанариум. Предлагаю там и встретиться.
- Хорошо, только соберу себя по частям до конца и потихоньку выдвинусь. Как вообще всё закончилось? А то у меня кто-то в сознании свет погасил.
- Всё отлично, как всегда. Когда я тебя в такси забрасывал, ты был очень хороший. Думал, уснёшь у него в салоне или ещё что получше сделаешь…
- Ты думаешь, я помню? (Забросил в такси… Спасибо, брат).
- А что это за женщина в конце к тебе за столик села?
- Какая женщина?
В сознании Андрея вновь возник образ: он сидел за столом один, а рядом с ним – женщина.
- Это я тебя спрашиваю. Мы с Лёхой пошли потанцевать с девочками, а ты за столом остался. Уже на бреющем полёте был. Я смотрю, к тебе какая-то тётя подошла, так, из толпы, слева от тебя села и давай тебе о чём-то говорить. Помнишь?
Андрей смутно стал вспоминать отдельные обрывки фраз. Женщина действительно что-то говорила. Но вот что? Целой образной картины он не смог составить. Всё, что она сказала, он также не мог припомнить. Воспоминания о разговоре были какие-то сумбурные, тяжёлые и, главное, никак не ложились в общую канву веселья.
- А она как из себя?
- Да они все ничего, когда сам «никакой». Единственное, на что сразу обратил внимание – бледная, как смерть. Даже на расстоянии заметно. Как-то неестественно и отталкивающе. А так, я толком и не разглядел. Мы когда вернулись к тебе, её уже не было. У тебя с Лёхой спрашивали, что и как, но ты только мычал что-то. Я её потом ни в зале, ни на улице не видел. Как говорится, появилась ниоткуда и исчезла в никуда. В чём-то белом была, не помню точно. А ты что, вообще ничего не помнишь?
- Откуда? Для меня и это открытие. Ну да ладно. Возвращаясь к недопитому, во сколько встречаемся?
- Давай в половине четвертого.
- Ого, я же не доживу, сгорю ещё раз.
- Подходи пораньше. Можешь Лёхе позвонить, с ним вместе и начнёте. У нас раньше всё равно никак.
- Договорились. Ларисе – привет.
- От воскресшего феникса? Ладно, давай, пока.
- Ага, до встречи.
Положив телефон на стол, Андрей стал припоминать отдельные фразы, которые ему говорила неизвестная женщина: «Я вижу тебя здесь снова и снова… Тебя ничего не интересует, ты ничего не хочешь от жизни». Какой-то бред, подумал Андрей и пошёл на кухню. Налив стакан холодной воды из-под крана, он сделал несколько больших глотков. Андрей почувствовал, как жизнь возвращается к нему с каждым из них. «Как же хорошо», – подумал он и в охлаждённом сознании всплыла ещё одна деталь из речи незнакомки. «Я знаю, о чём ты думаешь. Ты думаешь, зачем жить, если жить не зачем», – шептала она ему на ухо.
Зайдя в ванную, чтобы совершить утренний туалет, Андрей вновь вспомнил последние слова женщины. Как ни странно, это действительно были его мысли. «А какие мысли, – подумал он, – должны приходить, если к 34 годам в твоей жизни ничего нет?». Выдавливая «Новый жемчуг» на зубную щетку и отправляя её в рот, его мысли, обостренные похмельным синдромом, давили на собственную самооценку: «Семьи нет, жизнь на съёмных квартирах, работа для того, чтобы оплачивать наём. С родителями не виделся года четыре, если не больше. Да, четыре года. С тех пор как перебрался в этот город-миллионник из родного города. Когда это было? В 2008-м. Через год после того, как Женя, Лёха и Саша пропали в аномальной зоне. Я не поехал с ними тогда. И вот сейчас здесь. Никаких увлечений, никаких целей, вообще НИЧЕГО. Просто НИЧЕГО, да и быть не может. Если бы чего-то смог достичь, то уже бы достиг. А так не жизнь, а бег на одном месте непонятно для чего или кого». Мысль о бессмысленности собственной жизни заставила Андрея напрячь скулы и посмотреть на отражение своих глаз в зеркале. Безысходность читалась в них. «Это мучение, – подумал он, – и так ещё несколько десятков лет». Планы, мечты, радужные образы двадцатилетия сменились суровой правдой тридцати четырех. Четырнадцать лет пронеслись одним мигом, утонув в каждодневной суете и сгорев одной искрой.
Надев лёгкие хлопчатобумажные брюки и футболку, Андрей вышел на площадку и нажал на кнопку вызова лифта. Гул от работы подъёмного механизма заставил Андрея ещё раз подумать о том, что лучше бы поскорее закончилась эта жизнь. Бесцельное существование утомляло и делало саму жизнь невыносимо тяжелой. Мысль о том, чтобы лишить себя жизни, была ему чужда, как любому здравомыслящему человеку. Войдя в открытую кабину лифта, Андрей нажал на кнопку с цифрой «1», и ещё один образ прошлой ночи воспроизвело его сознание, воспринимавшее большую часть происходящего в автономном режиме. Женщина встала и, собравшись уже уйти, наклонилась над ним и сказала: «Если ты не изменишь свою жизнь, мы встретимся ещё раз». После этого она ушла. Как ни пытался, Андрей так и не смог вспомнить её лица. Отдельные фразы, которые он вспомнил, не выстраивались в один связный текст. О чём говорила ему незнакомка, он так и не мог понять. Выйдя из лифта в подъезд и дальше во двор, он встретил солнечный день с его детскими криками на игровой площадке и шумом от проезжающих машин. «Блин, как же болит голова, – зажмурил глаза Андрей. – Надо будет зайти в аптеку, здесь за углом, а то не доживу до пива». Мысль об аптеке вытащила ещё один смутный образ прошедшей ночи. Таксист не довёз его до дома. «Почему? – спросил себя Андрей и сам же ответил. – Наверное, я сам попросил». Он вспомнил, что шёл какими-то дворами, и в одном из них его окликнули. «Вам помощь нужна?» – громко спрашивает его какой-то человек под яркой вывеской с названием аптеки. Он оборачивается и кидает: «На хрен!» Слепящий свет названия аптеки. Он какое-то время смотрит на него. «Pharmacy 26,6», чётко всплыло в памяти Андрея. На человеке под вывеской широкополая шляпа, кажется. Человек ещё что-то ему говорит. «На хрен», – снова отвечает он ему и уходит.
Андрей посмеялся про себя над случившейся ситуацией, но ему было слегка стыдно. «Вот ведь, человек, наверно, помочь хотел, а ему: «На хрен». Наверное, обиделся? Чего с пьяну не наговоришь?» – подумал Андрей. «Но до чего же странное название у аптеки! – задался на секунду он вопросом. – Опять же, что с пьяну не увидишь».
Крики на детской площадке вновь вернули его к реалии дня. В отличие от детей, которые каждый день открывали для себя что-то новое, для Андрея Смирягина было всё обычно, всё как всегда, знакомо. «Снова одно и то же. Когда всё это закончится?» – подумал он и быстро пошёл по тропинке по направлению к площади.
В это же время к дому, из которого вышел Андрей, на большой скорости приближался автомобиль «Opel Corsa» белого цвета, за рулем которого находилась Михайлова Ольга. Манера её управления автомобилем всегда давала повод сотрудникам дорожно-патрульной службы останавливать Михайлову на дороге для выяснения обстоятельств.

В первом часу того же дня к одному из домов города-миллионника подъехала дежурная машина, из которой вышел следователь Александр Дмитриев и подошёл к сотрудникам ДПС, рядом с которыми стояла Михайлова Ольга. Уточнив у них обстоятельства произошедшего, он направился к трупу на проезжей части. Окинув взглядом тело молодого мужчины в хлопчатобумажных брюках и футболке, следователь пошёл к машине Михайловой. Обращала на себя внимание одна деталь: буква «R» в названии модели машины была сбита (даже Михайлова не могла объяснить, когда и где это случилось), образуя символичное для данной ситуации слово «COSA».

«В судьбе нет случайностей; человек скорее создает,
нежели встречает свою судьбу»
Лев Николаевич Толстой