Уголовный розыск!

Служба в Калужской области началась для меня с погружения в атмосферу, где каждый дом был под бдительной охраной. Село, в которое мы прибыли в составе оперативно-следственной группы, казалось, жило по своим законам: в каждом дворе, будь то покосившийся забор или аккуратно подстриженный газон, обязательно лаяла собака. И не просто собака, а внушительных размеров овчарка или крупная лайка, чье рычание могло заставить сердце замереть. Каждый визит в новый дом требовал определенной доли осторожности, а иногда и немалой смелости.
В тот день мы направлялись к очередному дому, где, по нашим данным, должен был находиться человек, представляющий интерес для уголовного розыска. Но что-то было не так. Тишина. Ни лая, ни рычания, ни даже подозрительного шороха. Мы пошумели, позвали, но в ответ – лишь эхо наших голосов. Хозяева не вышли, и, что самое удивительное, не выскочила собака. Это было настолько необычно для этого села, что мы даже почувствовали легкое облегчение, смешанное с недоумением.
Решив проверить, не скрываются ли они на террасе, мы направились к ней. Только приблизились, как из густых кустов смородины, что росли неподалеку, раздалось низкое, угрожающее рычание. И тут же, словно выпущенная из катапульты, к нам понеслась огромная кавказская овчарка. Ее шерсть стояла дыбом, пасть была раскрыта, обнажая ряды острых зубов, а глаза горели диким огнем. Это было зрелище, от которого кровь стынет в жилах.
Все произошло молниеносно. Овчарка, воплощение первобытной силы и агрессии, оказалась один на один с нашим операм. В этот критический момент, когда казалось, что избежать нападения невозможно, опер сделал нечто совершенно неожиданное. Он не стал доставать оружие, не стал кричать или пытаться отбиться. Вместо этого, он быстро, почти инстинктивно, полез во внешний нагрудный карман своей служебной формы.
Через мгновение в его руке оказалось служебное удостоверение. Он раскрыл его и, не теряя ни секунды, поднес прямо к морде разъяренной собаки. При этом, с абсолютной уверенностью в голосе, он громко произнес: «Уголовный розыск!»
Что именно пронеслось в голове у кавказской овчарки в тот момент, я могу только догадываться. Возможно, она никогда не сталкивалась с таким проявлением власти. Возможно, само слово «уголовный» вызвало у нее какой-то древний, инстинктивный страх перед законом. А может быть, она просто была сбита с толку этим внезапным, решительным жестом.
Но факт остается фактом: эффект был поразительным. Огромная, грозная собака, которая еще секунду назад была готова разорвать нас на части, вдруг замерла. Ее рычание оборвалось. Она поджала хвост, издала жалобный, обиженный скулеж, похожий на звук потерявшегося щенка, и, развернувшись, бросилась в кусты смородины.