Онтологический ответ Гоши

  В салон маршрутки вкатился шар перегара, а следом за ним — его источник, мужчина в помятой куртке, с лицом, хранящим следы вчерашней битвы с реальностью.

  Он грузно рухнул на сиденье рядом с Аней и ее трехлетним сыном Гошей.
Аня инстинктивно отодвинулась, натягивая на ребенка невидимый кокон. Гоша, поглощенный процессом прилипания к стеклу, лишь на мгновение оторвался от созерцания улицы.

  Новый сосед благостно ухмыльнулся, и его взгляд, мутный и неустойчивый, нашел точку опоры в лице ребенка. В его глазах вспыхнул огонек внезапного, подвыпившего умиления.

  — Малыш, — просипел он, щедро делясь с миром ароматом дешевого алкоголя. — А как тебя зовут-то?

Гоша, не отрываясь от окна, отчеканил:

  — Гоша!

  — Гоша... — мужчина протяжно кивнул, словно только что постиг первую аксиому великого учения. Затем его лицо приняло глубокомысленное, почти профессорское выражение.

  Настало время для Главного Вопроса.

  — А скажи мне, Гош... кем ты будешь, когда вырастешь?

  Аня уже открыла рот, чтобы оградить сына от философских диспутов, но Гоша опередил ее.
  Он медленно повернулся, и его ясный, чистый взгляд уставился на мужчину с безмолвным вопросом: «Ты вообще в своем уме?»

 В салоне повисла хрупкая тишина, готовая разбиться от любого звука.

  — Гошей! — произнес мальчик с той неопровержимой интонацией, какой объявляют закон всемирного тяготения. В этом слове не было выбора, сомнений или стремления. Была лишь простая, как гранит, констатация факта.

  С лица мужчины будто сдуло всю благость. Он замер, уставившись на ребенка с видом человека, у которого только что выдернули фундамент из-под картины мира.
   
  Его мозг, затуманенный алкоголем, явно пытался переварить этот онтологический удар — столь же гениальный, сколь и обескураживающий. Он пять раз открыл рот, но так и не нашел контраргумента, способного поколебать эту детскую, железобетонную логику.

  Словно признав поражение, он медленно, с достоинством побежденного мудреца, повернулся к окну и погрузился в созерцание убегающих назад фонарей.

  Аня, пряча смех в воротник пальто, с гордостью сжала руку сына.

  Гоша, уже забыв о кратком философском диспуте, снова уткнулся в стекло.

  На следующей остановке мужчина вышел. Он брел по тротуару не шаткой походкой пьяницы, а твердым шагом человека, задумавшегося о вечном. Казалось, он унес с собой единственную несомненную истину этого вечера: бытие не нуждается в сценарии. Оно просто есть. И его имя — Гоша.