День Рождения

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Серов уже четвёртый месяц находился в отпуске. Распорядок дня выработался сам собой.
С утра он вставал полседьмого, готовил завтрак, поднимал жену, а та, позавтракав, уходила на работу. Затем он вновь ложился спать и просыпался ближе к полудню.
Такая жизнь ему очень нравилась, и он постепенно отходил от трудностей первого года работы в море.
Нелегко он ему дался, а особенно, если учесть, что направили его на старенькое судно, где всё дышало на ладан. Не проходило и дня, чтобы в его хозяйстве не случалось каких-либо поломок. Поневоле пришлось самому точить детали на токарном станке, научиться сварке, делать все слесарные работы. Он уже настолько привык к такому ритму жизни, что поневоле от малейшего тычка в плечо подскакивал и бежал устранять свищ в трубе многочисленных паровых магистралей, «воевать» с капризным котлом, а на вахте следить за работой всех механизмов машинной установки.
По приходу из рейса он появлялся на пороге дома всегда с многочисленными подарками, чистый и радостный. Он считал, что то, что происходит на судне, родных и близких не должно касаться, поэтому во все трудности работы четвёртого механика никого не посвящал.
Зато в первые дни отпуска жена убедилось в том, что муж её не всё ей рассказывал о трудностях работы судового механика. И всё, что она видела до этого – это только красивая ширма. Особенно в этом она убедилась, когда, как-то проснувшись, увидела его, сидящего на полу и крутящего себя за большой палец на правой ноге и зло приговаривающего: «Где же тот ключ на семнадцать?». Тогда она спокойно встала, помогла Олегу встать с пола и уложила его в кровать. Наутро Олег ничего этого не помнил, а Людмила ему об этом ничего не сказала.
После этого случая она его не донимала никчемными вопросами, поняв, что муж её просто так время в море не проводил и досталось ему, как он сам выражался, «по самые гланды».
Если она по первости делала ему замечания, почему это он не вымыл руки и у него в порах ладоней осталась грязь или возмущалась от того, что он своими мозолистыми руками может сделать затяжку на дорогих капроновых чулках, то сейчас она давала ему отдохнуть и прийти в себя.
Олег принял такое отношение жены к себе с благодарностью и пользовался этим от души.

Вот и сегодня, проснувшись от яркого солнца, беззастенчиво пробравшегося в спальню, не торопясь встал, потянулся до хруста в костях, надел трико и вышел в коридор, чтобы пройти умыться.
Заглянув в большую комнату, с удивлением обнаружил в ней тестя.
При виде Олега тот встал с дивана.
- Доброе утро, Олежка, - приветливо улыбнулся Борис Иванович. – Как спалось?
Серов тут же вспомнил, что вчера жена напомнила ему, что у её отца завтра день рождения, и чтобы тот не забыл его поздравить.
Тесть в ночь работал. У них в таксопарке сменная работа, поэтому он подогнал себе смену так, чтобы спокойно попить денёк на день рождения, затем отоспаться и перед новой сменой привести себя в божеский вид. Ведь ему предстояло работать с людьми и не хотелось ветерану войны выглядеть перед ними каким-то охломоном с бодуна.
- Спасибо, нормально, - ответил Олег и, направившись к тестю, протянул ему руку: - С Днём рождения, Борис Иванович. Прими мои поздравления.
Тесть в ответ крепко пожал руку Олега.
- Ну, спасибо, дорогой, - дрогнувшим голосом ответил он на поздравления Олега. – Не ожидал, что ты помнишь об этом, - довольно хмыкнув при этом.
- Как же не помнить? – удивился Олег. – Ведь вместе живём, один хлеб жуём.
— Это ты правильно подметил, что жуём. А сегодня не только его будем жевать, а и выпить по этому поводу можно, - хитро посмотрел на зятя Борис Иванович, сделав замысловатый жест рукой.
- Так то же вечером, - нерешительно протянул Олег, укоризненно взглянув на тестя.
- Каким вечером? – неподдельно удивился тот. – Сейчас сменщик мой подъедет и рванём мы на бережок, а там с корешами моими лепшими и отметим мои пятьдесят пять.
- А как Ольга Петровна и Людмила? – не мог поверить в слова тестя Олег.
Ведь тёща с дочерью вчера что-то готовили на кухне, а все миски с салатами запаковали и уложили в холодильник и предупредили Олега, чтобы он их не открывал и ничего не пробовал.
- Да ну их этих тёток! – недовольно отмахнулся тесть. – Задрали они меня своими доставаниями. Тут не пей, там не пей. Почему с запахом пришёл? - голосом с женской интонацией передразнил кого-то Борис Иванович.
Олег по поведению тестя и запашку, исходящему от него, понял, что тот уже где-то усугубил и поэтому ведёт такие фривольные разговоры. Обычно он, приходя с работы ел, молча смотрел телевизор и так же молча отправлялся спать. Особых разговоров он по трезвянке не вёл, но, если выпивал, то мог и побуянить. Но при Олеге ничего лишнего себе не позволял. Особенно, как поведала однажды Олегу его тёща Ольга Петровна, это проявлялось в молодости. А Людмила рассказала, что отец в пылу матери даже пару зубов как-то раз выбил, когда она была ещё маленькой.
Но с Олегом Борис Григорьевич вёл себя ровно, даже несколько раз они вместе выпивали. Лишнего тесть себе ничего не позволял и даже о том, что происходило на фронте, никогда не рассказывал. Говорили они в основном о семейных делах или тесть рассказывал о своих друзьях из таксопарка или курьёзных случаях с пассажирами. О том, что он участник войны, Олегу рассказала только Людмила, да закадычные друзья Бориса Ивановича, как их называл Олег, дядя Вася и дядя Стёпа.
Те всегда приходили с пузырями, и они втроём сидели на кухне, что-то бурно обсуждая. Иногда звали к себе Олега и тогда он понимал, что мужики обсуждали пережитое во время войны. Хоть и прошло тридцать лет после её окончания, а этот пожар, сжёгший их молодость, так и не давал им спокойно жить в мирное время. Серову нравились друзья тестя и, как он понимал из их рассказов, они воевали, имели ранения и награды. А когда эти мужики, прошедшие горнило войны в «степени лёгкого алкогольного опьянения», начинали вспоминать все пережитые ужасы, то Серов затыкался и только молча слушал, удивляясь, как эти, с виду обычные дядьки, смогли выдержать всё это и, тем более, выжить.
Хотя тёща тоже была участником войны и ходила на всякие собрания и встречи фронтовиков, но при виде дяди Васи и дяди Стёпы уходила в свою комнату и зло шипела оттуда на подвыпивших дружбанов, когда они выходили на балкон перекурить или посмотреть новости по телевизору.
С вопросами об услышанном, Олег к тестю не приставал, думал, что если понадобиться, то тот сам ему об этом расскажет.
Поэтому реакции тестя на своё сомнение не удивился.
- Так что этих баб мы ждать не будем и подстраиваться под них тоже не будем. А там, - тесть махнул куда-то вдаль рукой, - посидим, выпьем, вспомним молодость… - и подмигнул Олегу. – Вот там-то тебе Васька со Стёпкой и расскажут, какие мы были. Ох и мастаки они брехать. – Борис Иванович шутливо посмотрел на Олега и покрутил головой. - Но тут же выставил перед своим лицом широкую натруженную ладонь. - Только ты их в пол-уха слушай. Ох и могут они приукрасить её, эту нашу молодость!..
Договорить ему не дал звонок в дверь.
- А во, кажись, и Витёк-сменщик мой подгрёбся. – Тесть пошёл открывать дверь и через плечо кинул Олегу: - А ты давай, побыстрее одевайся, да поедем. Друганы уже, наверное нас заждались.
- Куда поедем-то? – захотелось выяснить Серову, потому что его очень заинтересовало предложение тестя отметить день рождения там, где не будет этих так осточертевших ему баб.
- На Татарку рванём, - задорно улыбнулся тесть. – Там у Васьки классный гараж с видом на залив. Вот где погуляем, так погуляем! – радостно пообещал Борис Иванович.
Он открыл дверь и впустил широкоплечего в кожаной куртке и такой же кожаной фуражке-восьмиклинке коренастого мужика.
- Привет, Олега, - махнул он Олегу рукой и прошёл с тестем в большую комнату.
Понимая, что задерживать процесс не имеет право, Олег быстро умылся, оделся и вышел к мужикам в комнату.
Борис Иванович оценивающе глянул на него и для проформы поинтересовался:
- Ну что? Готов что ли?
- Ага, - кивнул в ответ тесть и скомандовал: - Тогда вперёд! Нас ждут тридцать три удовольствия и верные друзья, - и, подняв авоську с многочисленными свёртками, направился к выходу из квартиры.

У подъезда стояла жёлтая двадцать четвёртая «Волга»-такси.
Тесть устроился на переднем сидении, а Олег на заднем. Как же он удивился, когда обнаружил рядом с собой на сидении целый ящик водки.
— Это что? – непроизвольно вырвалось у него.
- А вот это именно то, чем мы и будем праздновать день рождения очень уважаемого человека, - пояснил Олегу Виктор и пошутил: - Держи его там крепче, а то не дай бог на повороте вылетит.
- По-нят-но, - в недоумении протянул Олег, осторожно отодвигая ящик от себя, на что тот ответил весёлым перезвоном.

Выехали на Столетие, свернули на Русскую, переехали железнодорожные пути и уже по грунтовке, объезжая Татарскую слободку выехали на берег Амурского залива.
Вдоль берега шла хорошо укатанная дорога, ведущая к группе гаражей. Около одного из них Олег увидел, насколько энергично жестикулирующих мужчин.
— Это они торгуются кому баркас выкатывать. - Пошутил Борис Иванович. – Но мы им легко этот вопрос поможем решить. Точно? – и задорно посмотрел на Олега.
- Ну, если надо, то сделаем, - пожал плечами Олег, придерживая звенящий ящик.
Двигать его по сиденью он не рискнул, опасаясь, что тот деревянным дном может повредить кожзам, покрывающий диван. А про себя чертыхался:
«Какого чёрта они его в багажник не засунули, а вот теперь сиди и держи его».
Но тут машина остановилась и первым из неё выскочил Олег, бросив осточертевший ему ящик.
У гаража стояли дядя Вася, дядя Стёпа, два мужика, примерно возраста, как и Борис Иванович и молодой высокий парень, лет на пять старше Олега.
Увидев Олега, дядя Вася радостно закричал:
- А я же говорил, что Бориска Олежку привезёт! Теперь мы его легко выкатим! - И протянул Олегу свою клешню под названием рука.
Хоть на этой руке и оставалось три пальца, но они так вцепились тисками в руку Олега, что чуть её не оторвали. Олег с трудом освободился от дяди Васиной хватки и, потряхивая онемевшими пальцами постарался определить куда это дядя Вася смотрит. Это сделать оказалось нелегко. Глаза дяди Васи смотрели в раздрай, но улыбка говорила, что он очень рад видеть Олега.
Олегу невольно вспомнился рассказ самого дяди Васи о его перекошенных глазах:
- Этот гад фашистский, как замахнётся гранатой на меня, а я как стрекану его по пузу из автомата, так он и согнулся пополам. Граната у него выпала, да как рванёт, а я в сторону за угол откатился. Хорошо каска с башки не свалилась. Потом ничего не помню. В госпитале очухался, а глаза, как сместились, так больше назад и не вернулись. Доктора что только не делали, но так с миром домой и отпустили. Но, ничего! – весело скалился он. - Всё равно я всё вижу, ну а вы уж извиняйте. В какой глаз хотите смотреть, в такой и смотрите.
- Привет, дядь Вась, - ответил Олег на приветствие живого и подвижного, как ртуть, дяди Васи. Несмотря на внушительный животик, тот на месте спокойно стоять не мог и всегда с трудно предугадывалось куда он в следующий момент может рвануть.
Олег переключил внимание на дядю Стёпу, полную противоположность дяде Васи.
Среднего роста, поджарый, с шапкой густых седых волос, он спокойно стоял рядом с суетящимся дядей Васей и молча смотрел на приехавших. Степан подошёл к Борису и сгробастал его в объятья:
- С днём рождения, тебя, дорогой. Дай бог, ещё много раз встречаться в такие дни, - и, отстранившись от Бориса Ивановича, громко пожелал он.
- Спасибо, Стёпа, - осевшим голосом ответил Борис Иванович и точно так же обнялся с остальными.
Пока тесть с друзьями обнимался, Олег осмотрелся, куда это его завёз Витёк-напарник.

Бетонные гаражи стояли на небольшом возвышении. К каждому их них до самой воды вели рельсы, так что Олегу стало понятно, что плавсредства из гаражей под собственным весом спускаются по рельсам на воду с помощью лебёдки, а назад с её же помощью затягиваются в неё.
Когда друзья закончили лобызание и обнимание, Олег познакомился и с остальными приглашёнными на день рождения.
Двух одногодков звали Михаил и Пётр, а того парня, что помоложе – Сашей.
Михаил и Пётр работали вместе с Борис Ивановичем в одном таксопарке на Снеговой, а Саша приходился зятем Петру и, как тот пошутил:
- Найдёт молодёжь общий язык, пока мы старики о своём судачить будем.

Ворота гаража дядя Вася уже открыл, и Олег с интересом осмотрел бот, скрывающийся там. Бот это оказался обычной судовой шлюпкой. Откуда её «добыл» дядя Вася оставалось тайной, но переделал он эту шлюпку основательно.
Носовую часть накрыл коробом и сделал там жилое помещение. В нём Олег даже свободно выпрямился во весь рост, а для отдыха к бортам дядя Вася прикрепил диваны, так что переночевать в шлюпке могло нескольким людям.
Мотор главный конструктор накрыл специальным чехлом, чтобы не так тарахтел под ухом, а для управления шлюпкой даже сделал небольшую штурманскую рубка с настоящим штурвалом.
Олег облазил всю шлюпку, а когда услышал, что её приготовились спускать на воду, то вылез и с полной отдачей впрягся в работу.
Шлюпку оставили упёртой носом в береговую гальку, а сами вернулись в гараж, накрывать праздничный стол.
Перед гаражом поставили мангал, и Михаил с Петром принялись готовить на нём шашлык. Мясо Борис Иванович со вчерашнего дня уже замариновал у себя в таксопарке.
А когда суета улеглась, Олег отошёл от гаража, уселся на большущий камень и любовался красотами Амурского залива.
Шуршание набегавшей на береговой пляж небольшой волны, сглаживало разговоры у гаража. Вокруг царила тишина и Олег полностью отдался любованию уходящей вдаль морской глади залива, слегка подёрнутой рябью от небольшого ветерка. Полуденное солнце слегка расслабило его и ему даже захотелось раздеться и бросится в манящие воды. Но, зная, что в середине мая вода в заливе по температуре сродни воды в Авачинской бухты в конце лета, то тут же отбросил эту глупую затею. Но море его манило, и он поднялся с камня, подошёл к кромке воды, нагнулся и зачерпнул её ладонью. Поняв, что в своих предположениях он оказался прав, Олег выпрямился и с удовольствие глубоко вдохнул воздух, пропитанный запахом выброшенных водорослей и прогретый ласковым солнцем.
К нему подошёл Саша и для завязки разговора поинтересовался:
- Что? Любуешься? 
- Ага, - согласно кивнул Олег и с удовольствием выдохнул, обведя рукой морской простор и виднеющиеся вдали пологие сопки: - Красота то какая. В море этого нет. Там только вода от горизонта до горизонта. А тут и берега, и зелень, и водоросли, - он ещё раз нагнулся, подхватил пучок водорослей и понюхал его. – Да, - с сожалением продолжил Олег, - в море такого запаха нет. – И тут же усмехнулся. – А особенно в машине. Там вообще не до морских красот. Там главное – это, чтобы всё работало.
- Что? Ты из морских, что ли? – удивился Саша.
- Из них самых, - усмехнулся Олег и пояснил: - Правда, после училища только год отработал четвёртым механиком, но могу считать себя таковым.
- Извини, но я об этом не знал. Мне мой тесть об этом ничего не говорил, - Саша сверху вниз посмотрел на Олега.
- Да чё уж тут, - покачал головой Олег. – Сам такую профессию выбрал.
- И что? Нравится? – заинтересовался Саша, с любопытством поглядывая на Олега.
- Да, как тебе сказать, - пожал плечами Олег. - Хорошего мало, но три года после училища отработать надо, а там видно будет, - Его как-то зацепила назойливость вопросов Саши, и он перевёл разговор на другую тему: - А ты что закончил?
- Универ, - с какой-то гордостью ответил тот.
Тон его Олегу не понравился, и он усмехнулся:
- А, знаменитый универ, ходили мы туда до ваших девчонок в общагу, что у горпарка… - но договорить им не дали, потому что от гаража послышалось:
- Молодёжь! Вы что собрались там морским воздухом питаться или с нами за стол сядете? – Прокричал Борис Иванович, на что Олег с удовольствием откликнулся:
- Конечно с вами, - и махнул Саше рукой: - Пошли, потом поговорим, а то что-то и в самом деле шашлык на подвиги зовёт, - и они поспешили к открытым воротам гаража.

Войдя в гараж, Олег увидел, что ветераны их не дождались и уже изрядно накатили. Присутствующие совсем забыли по какому поводу они собрались и каждый жарко говорил о своём самом сокровенном. Такое Олег частенько наблюдал и на днях рождениях и на поминках. Недаром существует пословица: «Вчера тёщу хоронили, так две гармазы порвали».
Здесь сейчас происходило то же самое.
Дядя Вася доказывал, что все его награды заслуженные и он их просто так на «пижнак» не вешает, как некоторые. На что Пётр сразу возмутился:
- Ты это кого имеешь в виду, вша окопная? – и чуть ли не вцепился в лацканы пиджака дяди Васи.
В процесс моментально вмешались дядя Стёпа, Михаил и Борис Иванович. Они тут же разняли разошедшихся ветеранов и предложили выпить за здоровье самого главного из них, то есть за Бориса Ивановича.
После дружного звякания стаканов и употребления огненной жидкости все дружно принялись поглощать приостывший шашлык.
Держа на вилке приличный кусок мяса, дядя Вася, тщательно пережёвывая его и со смаком почавкивая начал прерванный разговор:
- Так вот я и говорю, за что нам со Степаном «Славу» третьей степени дали, - и многозначительно посмотрел на дядю Стёпу.
- Ну и за что же? – ехидно пробурчал до сих пор не успокоившийся и ещё взъерошенный Пётр.
- А вот за то! – Дядя Вася ещё выше приподнял вилку с куском мяса и торжественно заявил: - За то, что мы Кантарье знамя помогали на Рейхстаге устанавливать!..
- Да иди ты… - недоверчиво послал дядю Васю по известному маршруту обалдевший от такого заявления Пётр.
- Во не верит? – удивился дядя Вася, с улыбкой оглядывая присутствующих.
Хотя глаза дяди Васи блуждали в орбитах по всему гаражу и именно кого призывал дядя Вася в свидетели, можно было догадаться только по его жестам.
– А если мне не веришь, спроси Степана откуда у него «Слава», - и указал вилкой на дядю Стёпу.
Тот вначале ничего не понял, но когда до него дошёл смысл сказанного, закивал:
- Васька врать не будет. Всё так и было, как он гов;рит, - набитым шашлыком ртом прошамкал дядя Стёпа.
- Ну и как оно было-то? – не отставал от дружбанов задетый Пётр, а Михаил, отложив кусок хлеба потребовал:
- Давай, рассказывай. Чего темнить-то. А то медальку нацепит и ходит тут, понимаете ли, фендибобером.
- А чё темнить тут? – деланно удивился дядя Вася. - Всё так и было.
Олег от такого заявления даже перестал жевать, стараясь не пропустить ни единого слова героического дяди Васи.
- Дрались мы с этими проклятыми фашистами уже на верхних этажах рейхстага. Откуда их там столько было, я и понятия не имел. То тут появятся, то там, а мы со Стёпой засели там, уже не помню на каком этаже, и поливаем их, а то и гранатку в их сторону кинем. Смотрим, откуда-то снизу группа наших солдатиков появилась. Один из них в руках знамя свёрнутое держит. Я кричу этим солдатикам: «Братцы! Вы куда это собрались? Вы там осторожнее! Фрицы там под самой крышей засели!». А кто-то из них крикнул: «А вы чё тут куркуетесь? Айда с нами. Прикроете с тыла!» Ну мы со Стёпой за ними и увязались. Идём, постреливаем. То тут фрицев положим, то там, а солдатики эти нам и говорят: «Ребятки, вы только не отставайте, а то без вас нам никак пробиться к крыше не удастся».
Уже под самой крышей, на самом чердаке откуда-то выскочили, как черти, пара фрицев, - дядя Вася даже изобразил, как они выскочили, от чего чуть не вывалился из-за стола. Но его поддержал дядя Стёпа, вернув в вертикальное положение.
Усевшись и посмотрев на окружающих вращающимися в возбуждении глазами, дядя Вася неожиданно спросил:
- Так это, о чём это я?..
- Да фрицы выскочили откуда-то, как черти, - подсказал ему Саша.
Краем глаза Олег заметил, что Саша на коленях держит блокнот и что-то чиркает в нём, но не придал этому значения, а дядя Вася, восстановив ход мыслей, продолжил:
- Так это, выскочили они, как черти и давай по нам палить, а я спрятался за кирпичную трубу и всех их по одиночке и перещёлкал, - тут уже вставил своё слово дядя Стёпа:
- Да, Васька тогда у нас снайпером был. Классно он тогда этих гадов положил. Если бы не он, то шиш бы Кантарья знамя до крыши донёс, - а дядя Вася, подбодрённый своим другом, хотел продолжить героическое повествование, но его перебил Пётр:
- А откуда ты знал, что это Кантарья нёс знамя? - на что дядя Стёпа, ни секунды не сомневаясь, пояснил:
- Так они все там орали: «Мелитон осторожно! Мелитон пригнись!» Я поначалу думал, что они какого-то мента кличут, но вижу никого из краснопёрых там нет, тогда и понял, что сержанта того нерусского так кличут, - а дядя Вася, чувствуя поддержку друга, не менее воинственно продолжил:
- Тут уже Кантарья к крыше подобрался, но неожиданно споткнулся, а вражеская пуля, отвратительно жужжа, пролетела мимо него, - дядя Вася даже изобразил это жужжание и показал оставшимся большим пальцем правой руки путь пролетевшей пули, - а другая напарника его задела. Тут я снова увидел ещё одного недобитого фрица, не растерялся и очередью из автомата поразил ненавистного врага. - Тут дядя Вася в экстазе повествования даже изобразил, как он стрелял в проклятого фашиста, выкидывая автомат от своего внушительного пуза.
- Постой, - вновь перебил его недоверчивый Пётр. – Ты же только что говорил, что из винтаря перещёлкал предыдущих фрицев.
- Какой винтарь? – взвился в возмущении дядя Вася. – Автомат у меня был, - и не менее эмоционально продолжил: - Покончив с этим гадом, я обернулся и увидел, как Степан поднимает упавшего Кантарью, подбежал к нему, и мы вместе со Стёпой помогли ему вылезть на крышу и установить знамя …
- А когда в тебя фашист гранатой замахивался? До того, как ты знамя подавал или после? - давясь от смеха едва выдавил из себя Олег.
- А это уже после, - серьёзно продолжил рассказ дядя Вася. – Это когда мы уже спускались с крыши рейхстага. Я первым обнаружил его и таким образом прикрыл и Кантарью и Степана, а потом они со Стёпкой меня в госпиталь и отнесли, - уже трагично закончил своё повествование дядя Вася.
- Что-то мне в твои побасенки верится с трудом, - недоверчиво покачал головой Пётр.
- Не хочешь, не верь, твоё дело. Но «Славу» третьей степени нам со Стёпкой выдали одним приказом. Правда меня после этого боя долго по госпиталям мурыжили, а Степану пришлось ещё и с японцами повоевать.
- Да были времена, - задумчиво проговорил Борис Иванович. – Много чего пришлось хлебнуть, да пережить. Но что-то про рейхстаг я от тебя Василий впервые слышу. Но дело не в этом. Давайте лучше выпьем, чтобы этого больше никогда не повторилось. И чтобы они, - он кивнул в сторону Олега и Саши, - никогда этого не прочувствовали.
Мужики без лишних слов присоединились к этому тосту и дружно выпили.
Пили ещё за многое, поэтому Олег с трудом помнил, как его под белы рученьки Виктор-сменщик затащил в квартиру.
Людмила в таком состоянии мужа никогда не видела и только обалдело смотрела на своё «затерявшееся чудо». А тёща бегала вокруг Олега и верещала во всю глотку, что проклятый Борька из несчастного Олежки сотворит такую же пьянь болотную.

Тесть дома не появлялся три дня. Как сказал Виктор-сменщик он взял отгулы на неделю.
Прибегали жёны дяди Стёпы и дяди Васи в поисках своих «героев», пытаясь выяснить у Олега не собирались ли их мужья сменить место банкета, но ничего не добившись, набрали еды и пошли в гаражи на Татарку.

Придя домой, Борис Иванович залёг у себя в спальне и страшенным храпом сотрясал стены квартиры.
Но на четвёртый день квартира сотряслась уже не от храпа Борис Ивановича, а от визга тёщи.
Она, потрясая свежей газетой над головой, орала во всю глотку:
- Вы чего это набрехали несчастному пацану? Да где же у вас совесть, чтобы подмазываться к настоящим героям? Вы только алкашня проклятая и можете, что по углам брехать, да молодым пацанам мозги пудрить… - ну и много такого, от чего Борис Иванович моментально протрезвел и долго сидел с газетой в руках, тупо стараясь разобраться, что же там написано, а когда понял, то в бешенстве сам орал:
- Ну Петруха, ну зятёк! Как же я забыл, что его Сашка в «Красном знамени» работает!

Через пару дней в гости, в отсутствии тёщи, нагрянули дядя Вася и дядя Стёпа.
За очередным пузырём они держали совет, что требуется сделать в создавшейся ситуации. Олега на совет не пригласили.
Наверное, придумали, как выйти из такой щекотливой ситуации, потому что через несколько дней довольная тёща показала Олегу статью в газете, где писалось, что молодой, неопытный корреспондент ошибся, поддался эмоциям, не проверил факты, а редакция всем героям войны приносит извинения.

А дядя Вася с дядей Стёпой с тех пор о своих «подвигах» больше нигде не распространялись. Им хватило того, что они и в самом деле пережили и за что действительно получили ордена и медали.

12.10.25