Шолохо

В прихожей у него стоял шкаф с книгами. Ницше, Кафка, Шолохов.

Это были  старые издания, уже потрепанные жизнью.

Корешки с отпечатками зубов, подгоревшими листами, отсыревшими после потопа, спасенные, подсушенные, выглаженные, и поменявшие не только цвет, но кажется и структуру – каждая страница, как кожа человека, старая, потерявшая свою силу, но в то же время грубая и прекрасная.

– Привет, дядь Жень!

– Подмасли.

– Ноу проблем,

Он открывал окно, теребил спящего пса, тот  поворачивался с ленцой. Наливал, если было, утешал, давал добрый совет.

– Жить я умею,  жить я кого хочешь научу. Например, знаю, как прожить не работая.

Знакомимся.

По рок-н-ролу пять, полтос, кличка Пена. Под водочку Шолохова читает. Любит холодный душ и коньяк с кофе по утрам. «Изгой» Земекиса и Хэнкса.

Мечтает о необитаемом острове, чтобы никто никогда его не открыл, и действительно знает, как жить не работая.

– Всегда есть люди с баблом, но важный вопрос нужны ли им эти тугрики? Отвечаю: неа. А раз неа, они не прочь ими поделиться. В кино, церкви, на мосту, в центре, у театра. Там, где ты есть, всегда есть еще кто-то.

В его глазах были целые планеты, там крутился могущественный Шустрон, Крупитер, Варс. Он соединял все планеты, прищурившись, и выдавал на вопрос «как твое?» 

- Шолохо.

- Что значит твое шолохо?

- Это холошо.

- Шолохо.

Традиционный выезд на Арбат, прогулка по Гоголю, переход на Боровиху, шлепанье мимо Дома на набережной. Просят сфотографировать, пожалуйста. Так и так. Показать, рассказать. Помогает. Никто ему не платит, разве что могут угостить сигаретой или доброй шуткой.

– Вы не подскажите, как пройти в Госдуму. Хочется на выставку Жириновского попасть.

– А где снимают «Интерны»?

– Вчера был в Москве, сегодня тоже, я стал забывать свое Сочельниково.

Улыбаешься. Это часть его общения.

– Это что коньяк? – принюхиваются.

– И да, и нет. Напиток. Ананасовый сок, водка и голубой лимонад. Приятно так освежает.

Он не бывает трезвым. Есть, кто придерживается всяческих диет. Для Пены диета это выпивка с утра. Он проснувшись начинает свое влитие с оставшегося вечера «состава» - вчера были гости. готовили глинтвейн, бутылка дорого чилийского, остатки Бургундии  на дне. Да имеет ли значение что пить – он мог поглотить все, что могло внести праздник на каждый день.

Завтракал тем, что было.

Знакомимся с семьей. Мама библиотекарь, отец ее читатель. Так и познакомились. Любовь. ЛЯ МУР. Появился ребенок. Молодые, хочется гулять… скинули бабуле.

Бабушка, в прошлом учитель русского и литературы, покинув этот мир, написала в завещании: «Квартира внуку».

А родители… да что родители, безответственные лоботрясы. Прикупили дом, вот и довольствуются природным мироощущением. Конечно, им то, что сын завтракает вчерашней водкой, а пиво пьет к обеду, чтобы вечером поесть по-настоящему. Они не отвернулись, но дали жить ему по-своему. Во всяком случае, он их просил.

– Вы меня не воспитывали, поэтому никаких претензий. Правда?

Конечно, деньги бы не помешали, и они у него трах-тибидох появлялись. Распродавал семейную библиотеку. А чего? Семьи-то все равно никакой. Поэтому прощался без сожаления.

- Забирайте! Это 500. Собрание сочинений Грина 10 крашенных. Так посмотри на издание. Принюхайся. Морем пахнет.

 Отдавал все, кроме Шолохова. Когда постоянный покупатель Феликс приходил к нему и забирал стопками литературу, Пена говорил:

– Бабушкины старания не пройдут даром.

Феликс приходил за следующей партией, находил погрызанный корешок и слышал сокрушенное:

– Это должно остаться.

– Так ты же все хотел.

– Нет, не все.

– А при чем тут Шолохов?

– Он шолохо пишет.

И вот он пропал. Три-пять дней. Нет, реально, как-то на него не похоже. Любил он свою квартирку. Он даже ее пылесосил изредка. Посуду не очень, а с пылью он боролся. 

Все волнуются. Шутка ли. Родителям ни слова, они общаются-то раз в месяц, а то и реже.

Дядя Женя волнуется, друзья тоже приходят, а его нет. Так с полными гремящими пакетами и уходят.

Уже думали в полицию обратиться. А что если он в квартире лежит и мухи над ним свои круги совершают.

Но только хотели, а он идет, не торопиться…. Вернулся, твою девизию!

– Вернулся? А то мой Гаврик не спит. Привык, что ты дома.

Пена влетел в дом, Гаврик встретил его бурным собачьим ликованием. Да и соседи как-то с облегчением вздохнули. Кому хочется, чтобы по соседству была квартира с неприятной историей. 

– А ты где был? – главный вопрос.

Сконфуженно. Не сразу.

– Да встретил девушку. Она мне покажи Москву. Вот я и показал. Да как-то не подрасчитал, что у нее три дня свободных было.

Молчание. Улыбка. Широченная в разлив.

- А она ничего. Читать любит. Вот и думаю, может я зря это. Книги отдаю. Она придет ко мне, а у меня полки пустые. Феликс, на сегодня лавочка закрыта. Мне нужно выспаться, переварить. 

Он зашел в свою-бабушкину квартиру. Книжки дружно стояли на полке. Потрепанные и скорее желтые, но гордые и благодарные, что они еще здесь.

Спасибо!