Бумеранг мести Гл. 10

Колония. 1974 г.


Паша Горохов немного воспрянул духом, когда ближе познакомился с вновь прибывшим здоровяком Дроном. Почему-то с первого дня знакомства ему стало понятно, что ему можно доверять. В отличие от Чалого, с которым даже при простом разговоре надо всегда следить за тем, что и как ты говоришь, что и как ответишь на поставленный вопрос, потому что он мог вложить совершенно иной смысл в любую фразу, переиначить сказанное, переврать весь смысл произнесённого. Юра был справедливый человек, хозяин своего слова. Он не позволял ни словом, ни делом унизить себя и не давал в обиду других. При нём Чалый со своими «шавками» боялись придраться к кому-то.
Подлость была сущностью Чалого. И если при Кондрате он сдерживал себя, то получив звание смотрящего, он дал волю всем своим низменным чертам характера. С появлением Дрона Чалый стал чувствовать себя не в своей тарелке. И то, что Юра негласно взял под своё крыло Студента, его не то что раздражало, а порождало ненависть к обоим.
Не даром говорят: хочешь узнать человека, дай ему власть или денег. Чалый получил то, о чём мечтал. Он долго ждал, когда Кондрат уйдёт на покой. На вечный покой. Дождался, но его омрачало только то, что Дрон быстро завоевал авторитет не только в отряде. Его уважали заключенные. За его справедливое отношение к людям. Он никогда не пытался получить излишнее внимание к себе ни авторитетов, ни администрации колонии, не пытался вызвать жалость к себе. Всей колонии было известно, что мотает срок он, вместо своего младшего брата.
Не требовал деньги или услуг за оказанною помощь или совет. Он, не нарушая тюремных традиций, всегда оставался человеком, и это обстоятельство притягивало к нему заключённых из других отрядов. И это ударяло по авторитету Чалого, который постоянно искал, как бы принизить Дрона.
– Честность – понятие растяжимое. Сказал честно – поступил подло, – говорил он своим подручным, – поживём, увидим.
Но Юра никак не хотел поступать подло. Да ещё взял под своё крыло этого хлюпика Студента, которого Чалый давно выбрал на роль жертвы и на котором до появления Дрона изгалялся, теша своё самолюбие и, как думал он, повышая свой авторитет.
Юра тоже потянулся к Паше. Однажды, выслушав его тяжёлый рассказ о жизни с матерью алкоголичкой, которая поменяла своих детей на мужиков, Юрий задумчиво сказал ему:
 – Знаешь, Паша, если бы я мог убить, то первой моей жертвой была бы мать. И мне ни капли не было бы её жалко. Она никогда не была нам матерью. Мне повезло, у меня была старшая сестра, которая заменила мне мать. Да и на моём пути попадались настоящие женщины, которые хотя бы интересовались моей судьбой. От них я узнал, что такое доброта, настоящий дом. А такие люди, как наши с тобой матери, не должны жить. А уж такие развратники, как твой отчим, тем более. Наши с тобой судьбы чем-то схожи. Моя мать тоже приводила в дом кого попало.
Один её хахарь мою старшую сестру изнасиловал. Второй Настюху, которая после меня родилась. И это существо защищала этих мразей. Обвиняла тех, за которых сама должна была порвать. Хорошо их кто-то порешил. Плохо, что не я отомстил за сестёр.  Я бы, наверное, опять бы сел, но этой мрази стало бы меньше на земле. Мая, моя старшая сестра, товарищ мне написал, что она поломалась. Я представить не могу, что моя Майя пьёт. Не могу представить, что она могла впустить в свою жизнь подобие этих ублюдков. Не могу представить её в синяках от побоев. Выйду, узнаю, что её кто-то опять обидел, убью, не раздумывая.
Эти слова глубоко запали в сердце Павла. Тогда он подумал, что ему надо было избавить белый свет не только от отчима, но вместе с ним решить вопрос с матерью. Дрон прав.
– Она во всём виновата!
И это желание застряла в его душе, как заноза. Он постоянно думал, как он выйдет на волю, как возьмёт свою младшую сестру под свой контроль, а потом он кончит мать, чтобы ему это не стоило.
– Да как под копирку. Мне тоже друг написал, что сеструха стала выпивать и превращается в подобие матери. А мать на старости лет опять ждёт ребёнка. Хорошо, если откажется от него сразу в роддоме. А если нет? Ещё одна несчастная судьба. Испорченная жизнь. Почему на старости лет? Меня она в пятнадцать лет родила. Ей сейчас ещё и сороковника нет. Отдаст ребёнка, другого родит.
Она уже двоих определила в детский дом. Представляешь, я у неё спрашивал, почему нас с сестрой не отдала, не оставила в роддоме? А она отвечает: вы у меня память о первой любви. Выходит, любила нашего папаньку. Или наоборот, нами мстила ему? Да, я всегда думал, почему Бог дал возможность женщинам рожать детей, а когда они превращаются в зверей, не забирает у них такую возможность? За что? Почему он, не наказывая их, наказывает нас? Они сами выбрали для себя такую жизнь. Она им в радость. Мы-то почему должны были всё детство глотать эту грязь? Ненавижу.
– Да, Пашка, выходит, мне больше повезло.
– И это говоришь мне ты? Дрон, ты мне объясни. Тебя к свету тянула старшая сестра. Я, как мог, тянул свою младшую сестру. А результат конечный одинаковый. Они свернули с прямой дороги? Ты скажешь, у каждого своя ситуация?
– Скажу. Наверное, они устали бороться, сопротивляться. Но не думаю, что они превратятся в своих матерей. Знаешь, я где-то вычитал: Что ты можешь привести лошадь к реке, но не можете заставить ее пить, если у неё нет жажды. Будем надеяться, что с нашими сестрами не всё ещё потеряно. А на матерей. Я свою вообще вычеркнул из жизни. Я в себе её уже убил. Понимаешь?
Паше осталось несколько месяцев до окончания срока. Он пообещал Дрону, что обязательно навестит Майю. Окажет ей помощь, какая ей понадобится. Будет держать своего друга обо всём, что происходит в его семье. За время дружбы с Юрой Паша очень изменился. И внутренне, и внешне. Он, конечно, не стал таким качком, как его друг, но научился смотреть опасности в глаза. Да и физической силы в нём прибавилось. Юра научил его некоторым силовым приёмам, которые ему вскоре пригодились.
Дрону дали новый объём работы. Расписать стены отремонтированного актового зала. Чалый, зная, что скоро Студент покинет зону, не знал, как спровоцировать его на нарушение, тем самым задеть Дрона. Вечером, застав Пашку в помывочной, его окружила тройка шестёрок Чалого. Один стал у дверей, а двое других накинулись на нагого Павла. Их намерения для него были понятны. Но Паша помнил и слова Дрона.
– Ни при каких, даже самых страшных обстоятельствах, держи себя до последнего. Убить не убьют. Но и прибавить твой срок не смогут.
Пашка бился, как мог. Когда в помывочную ворвались надзиратели с дубинками, Паша избитый, с поломанными рёбрами, лежал на мокром полу. Его поместили в больничку, а остальных в карцер.
Вся колония напряглась. Все ждали реакцию Дрона. После окончания рабочего дня разводящий спросил Юру.
– Тебя сразу в изолятор или одумаешься?
– Я подумаю, – пробубнил он.
Все эти дни Дрон был чернее тучи. Он знал, что это проделки Чалого и что так оставлять ему нельзя. Виновники тяжёлого состояния Паши изолированы. А Чалый, как нарочно, всем своим видом показывал: и что ты мне сделаешь?
Дрон ждал удобного случая наказать обидчиков. Но, не дождавшись самих виновников, всю свою злость выместил на Чалом. То, что он приказал сделать с его другом, и не важно, что у них ничего не вышло, приводило Дрона в бешенство. Он вспомнил испуганный взгляд своего брата Коли, когда он ворвался в квартиру недоумка.
И когда Чалый валялся по земле, свернувшись калачиком, чтобы хоть как-то обезопасить свой важный орган, Дрон тяжёлым ботинком ударял его по лицу, чтобы тот машинально закрыл руками лицо. Он опомнился, когда услышал крик бегущих к нему надзирателей и когда им, наконец, удалось оттащить от лежавшего на земле бездыханного Чалого.
Хорошая характеристика не помогла Юре избежать ещё одного срока и естественного перевода в другую колонию, где его встретили очень осторожно. Не заладились у него и со смотрящим. Через месяц после прибытия Юру нашли убитого ударом заточки в печень.
Узнав об этом, Павел винил себя в случившимся. Его единственным желанием было одно, выйти на волю.
– Я всем отомщу за тебя, брат, – постоянно крутилась одна и та же мысль в его мозгу. Он постоянно вспоминал разговоры с Юрой. Строил планы встречи со своей сестрой, от которой узнал, что жизненная эпопея его матери закончилась, как и должна была когда-то закончиться. Он мечтал, как они с сестрой заживут нормальной жизнью. Но вместе с тем он думал и о встрече с Майей.
И она состоялась. Когда он разыскал хибару, в которой жила сестра Юры. Войдя в убогую избушку, он поразился бедности, в которой пребывала Майя. Она суетилась, накрывая на стол, желая угостить гостя. Он заметил, что ей было неловко при нём. Она стеснялась своего вида. Её лицо было опухшим, то ли от побоев, следы которого нельзя было не заметить, или от излишней выпивки. Но когда она, наконец, села за стол, в дом вломился пьяный мужик. С порога посыпались оскорбления и угрозы убить обоих.
– Хахаля в дом припёрла, – крича, он с размаху ударил Майю.
Вдруг он вынул из кармана шило и замахнулся на Павла. Приёмом Паша уложил алкаша на пол. Шило, выпавшее из его рук, закатилось под стол. Паша, взяв его за грудки, поднял с пола и усадил на стул, на котором недавно сидела Майя.
– Ты закон бумеранга знаешь? – спросил он его.
– Чего? – не понимая вопроса, ответил он ему.
– Не понимаешь? Объясняю, как мне друг, нет, брат объяснил. Всё возвращается. Всё, что ты, недоумок, сделал другому, вернётся тебе. Понял?
– Понял. И что?
– Привет тебе от Дрона.
– Чего?
– Попугай волнистый. От брата Майи тебе привет.
Павел со всей силы ударил в лицо Морозова, сломав ему нос, из которого обильно пошла кровь.
С криком к ним подбежала Майя, пытаясь защитить Морозова, но глянув в глаза Павла, невольно опустила руки и отошла в сторону. Павел опять взял потерявшего сознание Морозова за ворот куртки и ногой открыв дверь, выкинул его из дома.
– Павел, зачем вы так, – еле проговорила Майя.
– Зачем, – грозно спросил он её, – сядь, – приказал он ей и сам тоже сел за стол.  Его руки дрожали, казалось из глаз сейчас вырвется огонь и всё испепелит вокруг.
– Успокойтесь. Он, когда не пьёт, совсем другой, – Майя стала оправдывать своего мучителя.
– Ничего не меняется в этой жизни, – сквозь зубы проговорил Павел, с презрением посмотрел на неё, – Юра был прав.
– Лучше расскажите, как он там. Что-то давно не было вестей от него, – как бы оправдываясь стала лепетать Майя.
– Наконец вспомнила о брате. А он сказал, что, можно привести лошадь к реке, но нельзя заставить ее пить, если у неё нет жажды.
– Я не понимаю. Что с Юрочкой? С ним всё в порядке?
– Майя, а ты не понимаешь, что из-за таких как твоя и моя мать и теперь возможно ты погибают чистые души. Как ты могла? Юра тебя так любил. Так верил.
Павел заметил, как лицо сестры Юры стало изменять свой цвет. Казалось, что она на глазах из серого покрывается чёрной пеленой.
 – Юра, Юрочка, – прошептала она, и её голова склонилась набок.
Потерявшую сознание Майю Павел перенёс на стоявший в комнате старый диван.
Вернувшись к столу, он подобрал с пола шило и положил во внутренний карман своей куртки. Налил из остывшего чайника воды и вернулся к Майе. Придя в себя, она еле дошла до стола.
– Спасибо, – она поставила стакан с водой, – что с Юрой, – с мольбой в глазах спросила она, – он жив?
Павел опустил голову.
– Как это случилось?
Павел как мог, скрывая подробности, рассказал Майе, как погиб её брат.
– Майя, Юра получил от кого-то письмо, в котором ему написали о ваших изменениях. Ради памяти Юрки, ради вашей младшей сестры, возьмите себя в руки. А эта шваль больше вас не потревожит. Я вам это обещаю.
Они ещё долго разговаривали. Вспоминали Юру. Павел рассказал о своей жизни. Павел ушёл, но пообещал, что будет её навещать. А на следующий день к ней без стука ввалился пьяный Морозов. Он избил её так, что после его ухода она не могла подняться с пола. А через неделю к ней в дом вбежала соседка из соседнего двора.
 – Майка, Майя, – не дождавшись ответа, она вошла в её комнату, в которой на постели лежала опухшая от побоев Майя.
– Мамочки, это что же он тебя так? Ну и поделом ему, гад какой! Смотрю, тебя не видно. А там знаешь, что? Там этого твоего убили!
– Кого?
– Как кого? Изверга твоего. Там народу набежало. Милиции понаехало! Слушай, так они и к тебе скоро придут.
Милиция пришла, спросили, что возможно, Морозова убил её какой-то защитник. Но Майя резко ответила, что защитник её был в тюрьме, а теперь в могиле. Она не стала сообщать, что узнала эту новость недавно от друга брата, но сразу поняла, чьих рук это дело. Как-то сразу вспомнилось шило, которое Павел выбил из рук изувера. Потом, узнав, что её мать была убита тоже шилом, она даже испугалась. Не за себя. Она не сожалела о матери, потом, ругая себя за очерствевшее сердце. Она переживала за Павла.
 – Зачем он? Всё равно найдут.
Но позже появившейся Нине Ильиничне она тоже не стала в подробностях описывать встречу с Павлом.
А Павел вернулся в Волгоград с мыслю начать новую жизнь. После долгих мытарств ему удалось устроиться на Тракторный завод чернорабочим. Прошло время, но его сестра так и не смогла справиться с алкогольной зависимостью. Что он только не предпринимал для её спасения, она умудрялась, как ему казалось, нарочно, чтобы досадить брату, уйти в глухой запой.
– Оля, мы же хотели съездить в мой отпуск на море, ты же держалась. Что тебе не хватает? Сколько ты сменила рабочих мест. Тебе всё не так. Деградация уже на твоём лице.
Какими только словами он ни уговаривал, ни пугал её, результат был нулевым, а ответ одним и тем же.
– Зачем ты вернулся? Ты не даёшь мне жить, как я хочу.
После последнего скандала, когда он заметил, что кучка спрятанных им денег, которые он собирал на поездку к морю, похудела наполовину, он не выдержал. Ничего не говоря сестре, он бросил в спортивную сумку необходимые вещи и выехал в Ростов-на-Дону. Остановившись у знакомого по зоне, который помог ему снять комнату недалеко от дома Майи, он не спешил, хотя очень хотел встретиться с ней. Дом, в котором он остановился, был неподалёку от дома Майи. Однажды он под вечер он услышал её дикие крики. Он рванулся на помощь, но старушка, хозяйка дома, остановила его.
– Вот ещё что. Стой, не смей.
– Он же убьёт её, – накидывая куртку, ответил Павел.
– Она и так битая, перебитая. Всё семейство пропащее.
Но Павел, отстранив старушку, вышел во двор и увидел, как из двора Майи, шатаясь, вышел пьяный мужик.
– И часто он её так? Кто он вообще такой? Муж? – вернувшись в дом, спросил он хозяйку.
– Какой муж? Её мужа, собутыльника, кто-то прошлой зимой убил. Вот.
– Это как?
– Как! Как пьянь друг друга убивает.
– А убийцу нашли?
– Кто его искать будет? Кому он нужен? Одна польза, Майка хоть немного вздохнула. Если честно, жалко её. Не успела от мужа отделаться, так мать её смотреть на неё страшно, привела в эту хибару младшую дочь. Повесила ей на шею девчонку. А разве можно в такой хибаре девочке жить. А в школу ездить с нашим транспортом. Майя и разрывалась.
– А сейчас где её сестра?
– Так к матери опять отвезла. Как стал этот паразит, как нажрётся, так к Майке с претензией ломится. Бьёт ей всё. Уж там и ломать нечего, так над ней измывается. Ах, судьба, судьбинушка. А я тебе так скажу. Во всём мать виновата. Нам Богом дано растить своих детиночек. Лелеять, оберегать. А эта что? Да и развелось таких. Был бы мужик да бутылка. Да хоть мужик был бы нормальный. А то по себе и выбирают. Тунеядцев да пьяниц. Наражают, а потом не знают, как избавиться от детей. Ой, что расскажу! Тут в новостях говорили, что одна дома родила, да в мусорный бак выбросила. Это же какое сердце надо иметь, чтобы над такой крохой так издеваться. Кошка окатится, так за своих котят и укусить может. Да исцарапает. А эти!
Наконец, выпытав у старушки, что издевается над Майей друг собутыльник бывшего её убитого мужа, он ушёл в свой закуток и лёг в постель. Сон не шёл. Теперь он твёрдо решил лишить жизни Алевтину, потом разобраться с этим дружком.
– А может, сначала с этим собутыльником Морозова расправиться? Нет. Сначала отомщу за Дрона, а пока этого поучу немного. Ещё успеется с ним поквитаться.
Через несколько дней бабушка, глядя в окно воскликнула.
– Вот паразитка! Опять припёрлась. Не дают Майке покоя. Небось, опять нового хахаля завела.
Павел увидел, как Алевтина с Риммой вошла в хибару к Майе.
– Я сегодня приду позже. Мне к товарищу надо подъехать, пустите?
– Куда же я денусь? Понятно, дело молодое. Иди, иди, погуляй. Только смотри, много не употребляй. Страх не люблю запах перегара. А так гуляй ещё молодой.
Павел не стал дожидаться, когда Алевтина выйдет из дома Майи.
– Здесь только одна остановка автобуса, никуда не денется, подумал он и стал ждать Алевтину на остановке. Сделав с ней пересадку на другой автобус, он незаметно довёл её до дома. Она не успела закрыть дверь, как в неё вломился Павел. Всё произошло быстро.
Павел быстро вышел из подъезда и подошёл к автобусной остановке. Даже не посмотрев на номер автобуса, он зашёл в салон. Сев на освободившееся место, он доехал до конечной остановки. Это был Главный железнодорожный вокзал. На привокзальной площади вошёл в жужжащий от посетителей пивной бар. Больше похожий на забегаловку.
Оплатив две кружки пива с наполнителем, он пристроился за столиком в углу зала.
Павел удивился тому, что если расправа с Алевтиной у него прошла быстро, и он не почувствовал ничего, то теперь у него тряслись руки и на сердце появилась невыносимая тяжесть. Он с безразличием слушал сидевшего напротив сильно охмелевшего мужика, которому ещё не раз он давал деньги на добавку разбавленного водкой пива для себя и него, и ловил себя на том, почему-то у него не было ни одной мысли.
– Странно, разве так бывает? – подумал он, – если это так происходит со мной, значит, так и есть.
Но с увеличением выпитого пропадало напряжение в теле. Выпивать больше не хотелось, и только шило, лежащее в нагрудном кармане его куртки, казалось, прожигало его тело через рубашку. Он оставил нетронутым новую порцию принесённой выпивки на радость незнакомца и, шатаясь, вышел и пивной.
Он не помнил, как доехал, как дошёл до нужного дома. Не обращая внимания на укоризненные причитания старушки, он завалился одетым на кровать и заснул неспокойным сном.
Днём, опохмеляясь с помощью доброй хозяйки огуречным рассолом, он услышал звук милицейской сирены из подъезжавшего к дому Майи автомобиля. Из него выскочили трое милиционеров и кинулись к дому Майи. Решив, что к ней опять нагрянул её мучитель, он вышел во двор и стал наблюдать за происходящим. Он видел, как сначала из калитки вышел молодой парень. Вскоре во дворе показалась Майя и ещё какая-то женщина. В автомобиль милиционеры посадили закованного в наручники пьяного истязателя Майи, а женщины опять вошли в дом.
– Да всё же надо было его первым грохнуть, – подумал Павел и, бросив недокуренную сигарету, вернулся в дом.