Бумеранг мести Гл. 11

Человеческая жизнь похожа на упавший с дерева в ручей листик. Он плывёт себе, плывёт по течению. То наткнётся на камушек, то застрянет в коряге. Бывает, что после дождя сильное течение выкинет его на берег, и если лист не попадёт под сапог очередного грибника и не перенесётся вместе с ним неведомо куда, то так и останется чахнуть на берегу стремящегося вперёд ручья.
Мы живём, проживаем свою жизнь, глядя по сторонам. Даём оценки другим людям. Но себе самому мало кто даст честную оценку. А всё потому, что мы узнаём, себя по мере совершения поступков, по мере наших действий мы узнаём на что мы способны. И это познание самого себя за частую приходит к концу своих дней. И при входе в неизведанный нам мир, каждый может, а возможно и должен дать честную оценку своей ускользающей жизни. Но, к сожалению, редко кто не найдёт оправдания своим неблаговидным делам, подлым поступкам. И люди после нашего ухода не всегда честно оценят наш жизненный путь. У каждого человека своё мерило. И всё же самую честную, верную оценку нам выставит Всевышний.
Кто-то согласится. Кто-то в сомнении скажет: это неизвестно. Но в неизвестности всегда кроется надежда.

***

Нина после сообщения полковника о том, что есть такое решение - предложить ей продолжить службу в Москве, пополнив состав муровцев, находилась в непонятном состоянии. Раньше она никогда не мечтала покинуть свой город, тем более никогда не думала о таком продвижении – служить в легендарной команде МУРа.
– Чего это я так переживаю? Предложение от Лисовского пока не поступало. Возможно, поговорили и забыли. А если всё же поступит? Нет, я должна заранее всё обдумать.
И Нина думала. С одной стороны, от переезда в Москву глупо отказываться. Но с другой стороны, её удерживало от положительного ответа любовь к своему городу. Здесь у неё семья. Мама, бабушка, которым она очень была обязана. Уже взрослая дочь. Лена точно не поедет с ней. Зная характер своей дочери, которая уже даже составила расписание своей жизни, закрепив свои мечты на бумаге, Нина наверняка знала её ответ на предложение о переезде. Она понимала свою дочь. Однажды им удалось побывать в столице. Это было в семьдесят четвёртом году, когда в московском Манеже выставлялась «Мона Лиза». Когда они вместе с экскурсионной ростовской группой, прибывшей в Москву в составе «Тихого Дона», подошли к Манежу, у бедной Лены округлились глаза от количества стоявших в очереди людей. А Нину поразило то, что эти люди стояли в медленно продвигающейся очереди всю ночь.
Нина заранее позаботилась и договорилась с Донским, что раз уж она вывезла дочь в столицу, то покажет ей хотя бы её главные достопримечательности. Лена, конечно была рада такой экскурсии по городу, но сразу определила, что никогда бы не согласилась жить в Москве.
– Это ускорение не для меня. Свой Ростов я не променяю никогда, – заявила она своей бабушке, когда они вернулись счастливые, но усталые, полные новых впечатлений.
– Да и маму оставить нельзя. Она ещё не отошла после смерти папы, как и бабушка, которая стала часто болеть после ухода сына. Я им, конечно, плохая помощница, но, если что-то серьёзное, всё же я рядом. Не знаю, как поступить. Думай, Нина, думай!
Долго думать не дал Сергей.
На очередной оперативке он попросил всех задержаться и, словно это уже решённый вопрос, объявил.
– Дело подходит к своему завершению, поэтому хочу вас всех предупредить. Скоро наша московская группа покинет ваш чудесный город. Лично я так, с большим сожалением. Но мне будет греть сердце то, что я уезжаю не один, – прервав удивлённое молчание Нининой группы, уверенно заявил он.
– Так, майор Серов, без меня, меня женили? – прервала его Нина, – а мне ещё официально никто предложения не делал, и я ещё не решила, приму ли его, если оно поступит, конечно.
– Товарищ майор, так вы скоро нас покинете, – удивлённо спросил Семён.
– Товарищ капитан, у вас со слухом что-то? – ответила Нина.
– Нет, но от таких предложений не отказываются, – грустно добавил Семён.
– Значит, это будет впервые, – Нина посмотрела на Никиту, который с широко открытыми глазами смотрел на неё, – лейтенант, вы что-то хотите спросить?
– А я вообще, молчу, – тихо ответил он.
– Вот молча продолжим делать свою работу. Майор Серов, ваши предположения, где может находиться предполагаемый убийца Алевтины и Морозова?
– Вообще, где угодно. Если думать, что эти убийства совершил он, то понятно, что этим он мстил за своего друга Дрона.
– Предположим, что Дронов мог рассказать ему о паразитическом образе жизни своей матери, винить её, или возможно, высказывать какое-то своё мнение на её счёт. Но Морозов? Какое отношение он имел к Дронову. Они даже знакомы не были.
– Так к нему на свидание приезжала его сестра Майя. Наверное, жаловалась на своего сожителя. Нина Ильинична, вы же с ней не раз виделись. Что она говорит по этому поводу.
– Была, Сергей. Скорее всего, так и было. Она пожаловалась брату, тот высказал свои соображения Горохову. А он решил избавить сестру друга от деспота. А вот вы помните, что выкрикивал при задержании второй истязатель Майи, дружок Морозова?
– Точно! Он орал, что выйдет и покажет ещё какому-то защитнику Майи, – вставил Никита.
– Так я тогда к нему на допрос. Сейчас выясним, кто и за что и как, – Серов пошёл к выходу из кабинета.
– Семён, поезжайте к Майе Дроновой и узнайте, кто мог избить этого собутыльника Морозова.
Взяв из дела фотографию Павла Горохова, Нина поехала на допрос к задержанному.
– Невинно задержанный Зверев Николай Иванович прибыл, – с усмешкой произнёс вошедший в допросную.
– Сядь и не борзей, – строго глядя на вошедшего, отчеканила Нина.
– А я что? Вот где справедливость? Меня один раз уже избил Майкин хахаль. Я хотел к вам заяву накатать. А потом жалко стало. У вас своих дел хватает. А вот ваши меня не пожалели. Вот как отделали. Где справедливость?
– Зверев, умолкни. С тебя потерпевший, как из меня балерина. А насчет хахаля, а по-русски - ухажёра, я правильно поняла? Так, давай подробней. Будем восстанавливать справедливость. Как он выглядел?
– Да я, по-правде сказать, плохо его запомнил. Чуток не в себе был тогда.
– Ты мне тут комедию не ломай. Чуток. А то сейчас о другой справедливости поговорим. Было нападение на сотрудника милиции? Было. На какого сотрудника, помнишь? Правильно. На меня. Память свою расшевели до нужной кондиции, у меня нет времени тут долго с тобой заседать. Понятно изъясняюсь?
– Понял. Так я не знал, что вы из органов.
– Так. По фото узнаешь этого товарища?
– Наверное.
Нина показала ему фотографию Павла.
– О, наш товарищ, сразу видно. За что сидел?
– За то, что и ты мог загреметь. Если бы не приземлился у нас. Всё к этому шло. А так посидишь годика два-три, может, ещё и станешь человеком. Хотя?
– Что? Грохнул кого-то? И меня хотел? За что?
– Зверев, у меня времени нет здесь лясы с тобой точить. Так узнаёшь ты этого человека?
– Похож. Только больно худой. Хотя, конечно, на баланде не поправишься.
– Последний раз спрашиваю. Потом разговор другой будет.
– Да, это он, только очки были другие. А он кто приходится Майке?
– Не имеет значения. Для тебя. Скажи спасибо, что, как ты говоришь, не грохнул, а только по рукам дал, чтобы женщин не трогал.
– Спасибо. Ничего себе, по рукам.
Покачав головой, Нина оформила все бумаги и при выходе из СИЗО набрала телефон управления.
– Серов на месте, – спросила она Дежурного, – тогда соедините, – но к телефону
Подошёл Семён.
– Нина Ильинична, его нет, не сказал, куда убежал.
– Ладно. Не столь важно. Ты был на квартире у Дроновой?
– Был. Она на работе, сестра на учёбе. Но соседка сказала, что она говорила, что после работы она поедет на своё старое место жительства. Что-то ей там забрать надо.
– Ладно. Я на полпути к её хибаре. Съезжу сама. Подожду её там и по соседям похожу, может, что новое всплывёт.

***

Павел собрал свои малочисленные вещи и сел за стол.
– Поешь, Павлуша на дорожку. А то остался бы. Пожил бы у меня.
– Спасибо. Поем и пойду. Мне скоро на работу выходить.
– Так у нас и работай. Вон везде объявления висят: требуются, требуются. И мне веселее бы было.
Павел кинул взгляд в окно и увидел подходившую к своему дому Майю.
За чаем, он размышлял над тем, зайти ли к ней на прощание или не напоминать о себе. Решив, что безопаснее оставить всё как есть, он простился с доброй хозяйкой и пошёл по дороге к автобусной остановке. При входе в автобус он столкнулся с выходившей из него женщиной, которая кого-то ему напомнила.
Но Нина, бросив взгляд на парня, сразу узнала Горохова. Дверь автобуса захлопнулась. Она повернулась и по взгляду поняла, что он догадался, что она приехала по его душу. Нина крикнула водителю, чтобы он открыл дверь. Но в его кабине уже стоял Павел с приставленным шилом к горлу водителя. Нина в отчаянии постучала по закрытым дверям. Но, осознав, что в салоне автобуса оказались, можно сказать, в заложниках около двадцати человек пассажиров и им угрожает опасность, отошла от автобуса. Подбежав к телефонной будке и обрадовавшись, что таксофон, как ни странно, целый и в рабочем состоянии, она набрала номер Дежурного. Сообщив о случившимся, она остановила проезжающий «Москвич» и, показав удостоверение попросила водителя следовать за автобусом. Нина боялась, что Павел потребует остановить автобус и выскочит из него.
Растерянный Павел совсем не ожидал такого поворота событий. Мысли терялись. Конечно, он много раз думал, как ему жить дальше.
– За друга отомстил. Но для суда это только преступления, заслуживающие вышки. Для них я просто убийца. Теперь ещё и заложники. Пришьют и сопротивление, и угрозу жизни пассажирам и водителю, угон автобуса. А за эту мразь помирать не хочется.
Он не стал размышлять, что будет дальше, потому что понял, что теперь всё равно его задержат. Он положил шило в карман.
– Прости, брат. Так вышло. Останови, я выйду.
Автобус остановился. Павел кинул спортивную сумку с вещами на землю. Сам вышел с поднятыми руками. Нина выскочила из автомобиля, за ней выбежал водитель с гаечным ключом в руках.
– Я сдаюсь, – тихо произнёс Павел, не опуская рук, пока Нина его обыскивала.
– Правильное решение, Павел, – сказала Нина и достала из его кармана шило.
Вскоре на место прибыла машина с Донским и ребятами. Как водится, он стал ругать Нину.
– Всё, Пашкова, моё терпение иссякло, едрыть тебя кочергой. Собирай чемодан, пока меня до инфаркта не довела. Тем более, кто теперь тебя здесь оставит, – отвечал он на замечания Нины.
Подбежавшие к ней Семён и Никита стали поздравлять её с задержанием и окончанием дела.
– До окончания ещё далеко, – сказала она.
– Что я слышу, – прогромыхал полковник, стоявший неподалёку от них.
– Василий Петрович, спокойно. Я имела ввиду чистосердечное надо оформить. Закрыть дело по всем правилам.
– Это другое дело. А то уж я подумал, опять придумала что-то, едрыть вашу канитель.
Когда привели Горохова, Нине он показался спокойным, но очень усталым.
– Чистосердечное будем оформлять, – спросила она его.
– Мне расстрел грозит?  – с надеждой в голосе спросил он.
– Ты же в курсе, что это не от нас зависит. Но тебе надо написать всё как можно подробней, с самого начала. Начиная с твоей матери.
– Я её не убивал, – испугано ответил он.
– Мы в курсе. Но все преступления берут своё начало в детстве. Жаль, что заканчиваются тюрьмой. Я понятно говорю.
Ничего нового Павел не рассказал Нине. Его признание было изнурительно долгим и закончилось глубокой ночью.
– Ладно, я постараюсь ради памяти Юры, – тихо сказала она, – помочь тебе. Попрошу одного очень хорошего адвоката взяться за твоё дело. И всё-таки считаю, что убийства – это быстрое решение вопроса, но не верное. Ты меняешься местами с тем, кому мстишь. Становишься преступником. И в заключении оказывается не подлец, а ты.
– Да? А как избавиться от этой мрази? Ещё не придумали, не нашли резервации, куда бы и всех вместе свозили. И пусть бы там терзали друг друга. А так, получается, что это они убийцы. Самые настоящие убийцы. А расстреляют меня.
– Ну, это мы ещё посмотрим. Не торопись с расстрелом. Но ты прав, этот вопрос на века. Ладно, давай до завтра. Иди, думай.   
Нина добралась до дома еле живой.
– Опять нет времени поговорить с моими о переезде. Спать, спать. Завтра всё решим.
Откладывать разговор не пришлось. За завтраком её мама сообщила, что на днях ей звонил Донской.
– Что же ты не сказала о сделанном тебе предложении?
– Мама, я прихожу, вы уже спите. Да и я ещё не решила.
– Что решать. Ты подумай, как бы папа радовался этому. Езжай. Тебя всё равно не переделать. Одно меня беспокоит, – с тревогой говорила мама.
– Вот и я говорю. Как я вас оставлю? Как Леночку брошу? Она и так меня по редким выходным видит.
– Меня тревожит то, что теперь ты нормально обедать не будешь. Тебе не то что готовить, выспаться некогда. А остальное всё решаемо. И мы с бабушкой пока на ногах. И Леночка, взрослая, серьёзная девочка. Не пропадём.
– Езжай, мама, а я к тебе буду в гости приезжать, – обняла её за шею дочь.
– Ладно, ещё есть время подумать, но в принципе, уговорили.

***
Москва. 2011 г.

Нина закрыла книгу.
– Да, много чего я не знала о своей бабушке. Ну, Нина Ильинична, бравый солдатик. Получается, и с отцом Дмитрия они подружились ещё тогда, в семьдесят шестом году. И тогда, наверное, бабуля познакомилась и с его женой. Моей несостоявшейся свекровью. Странно. Такой муж, отличный опер. Только почему у Тамары Васильевны было такое предвзятое отношение ко мне. Не любила она меня, это я сразу почувствовала. Может, она ревновала сына ко мне? А возможно, давно таила неприязнь к бабуле? Точно, ревновала его. Может, считала, что между ними что-то было большее, чем дружба? Но я уверена, бабушка ни на какое большее никогда бы не пошла. Ладно. Что сложилось, то и получилось. Как говорится? Что Бог ни делает, всё к лучшему. И хорошо, что разобрались и мне встретился Давид.
Да чего только не случается в нашей практике. Но надо же, как похожи преступления, которые расследовала бабушка там, в Ростове, в далёкие семидесятые годы, и наше нынешнее преступление в Москве. Может, и у нас убийство на почве мести? Всё, надо забыть о работе. Мы с Давидом договорились, что дома никаких разборов преступлений, никаких историй болезни.
Но Нина лукавила себе. Она держала слово по поводу своих профессиональных дел, но всегда интересовалась делами мужа. Она специально выводила разговор с Давидом о его делах в клинике, об очередной проделанной операции, потому что понимала, что ему надо высказаться, освободить душу от печали или порадоваться вместе с ней об удачно проведённой операции. Старалась делать это ненавязчиво и всегда его поддерживала. Муж сначала сопротивлялся, напоминал о договоре, но Нина видела, что он ценит её, такую психологическую разгрузку. И благодарен ей за это.
Нина медленно гладила свой округлившийся животик и старалась представить своего будущего ребёнка. Он, конечно, будет похож на Давидика. Нина улыбнулась своим мыслям. Звонивший мобильный телефон заставил её встать. По зуммеру было понятно, что трезвонит Нино, которая с ходу стала требовать подтверждения о приёме Ниной натуральных витаминов.
 – Нино, дорогая, вот пью всё, как ты приказала, с огромным удовольствием, ем всё, приготовленное по твоим рецептам.
– Это ты молодец, моя хорошая. Ты помнишь, что обещала перед декретом взять отпуск и приехать с Давидиком к нам? У нас все ждут вас. Да и имя мы с тобой должны выбрать. Я тут записала некоторые.
– Нино, прошу, только не сейчас. Я только проснулась. Сегодня выходной, и я отсыпалась. Вечером, когда Давид придёт в себя после дежурства, мы созвонимся.
Еле прервав словесную лавину свекрови, Нина отключила телефон.



Понедельник, как всегда, начался с совещания. Получив «пожелания» и наставления полковника, группа Нины вошла в её кабинет.
– Григорий, что вы можете сказать по текущему делу.
– По заключению экспертизы, на жертве нет живого места.
– Что так избили – спросила Нина.
– Я имею ввиду наркоман. Все вены соответствуют употреблению. Сидел за распространение.
– Ладно. Выяснили наркоман. А ампутация органа причём?
– Нина Константиновна, кто их, наркоманов, разберёт? Может, в угаре был.
– Григорий, вы же понимаете. Слово может, это не для нас. Личность установлена?
– Да. Конечно. Он же наш кадр. Я даже уже побывал по месту его проживания. Обстановочка соответствует притону.
– Родственники. Круг общения. Соседи. Всему соответствует, а толку мало.
– Устанавливаем, – ответила Настя.
– Шура, что на месте преступления? Орудие убийства, следы, улики?
– Да. Криминалисты сняли отпечатки обуви, не принадлежащие потерпевшему. И скоро принесут заключение по орудию убийства. Это такой камень, булыжничек с острой стороной. Им проломили череп потерпевшего.
– Получается, смерть наступила от полученной травмы головы? Хорошо. Но всё-таки, что вы скажите о причине ампутации? Соображения ещё будут? Так. Соображений нет. Значит, внимательно отнеситесь к опросам родственников, соседей, с кем он там общался. Возможно, это месть. Надо знать за что-то?
– Точно. Может, кого изнасиловал, – предположил Шура.
– Вот, вы, лейтенант, и проштудируйте это предположение.
– Странно, – думала Нина, отпустив своих товарищей, – странность в похожести данного преступления с теми давними, которые произошли, мало того, много лет назад, так ещё и в другом городе. В Ростовском деле убийцей двигало мщение. А похожесть? Старый участковый запомнил убийство предателя, садиста. Не приветствую такой метод, но человека, сделавшего это, понять можно. Исход войны. Нервы у людей на исходе. Там сильная психологическая составляющая. Увидеть растерзанного ребёнка, наверняка мститель не сознавал, что делает. Возможно, или скорее всего, он был не один. Потом это же состояние появилась у прошедшего войну, видевшего столько крови, смертей, бывшего солдата, знавшего о насилии в мирное время подонками несовершеннолетних. В купе с личными потерями его психика не выдержала. А у нас наркоман. Полная противоположность ростовскому мстителю. От этих деятелей можно ожидать чего угодно. Но кастрация? Прямо средневековье какое-то.
Размышления Нины прервал вошедший в кабинет Метелин.
– Разбежались твои орлы?
– Так точно, товарищ полковник.
– Правильно. Ты уж себя побереги. Особо не бегай без надобности. Руководи из кабинета. Как ты вообще себя чувствуешь?
– Ну вот. Опять с бабулей общались? Валерий Петрович, у вас есть с ней другие темы для разговора?
– Кстати о бабуле. Ты конечно, прочла её книгу? Я вот что тебе скажу, не зацикливайся на совпадениях. Может, такое быть, что это не какая-то месть, а воображение воспалённого мозга? И вообще, зачем тебе в твоём положении, – Нина не дала ему договорить.
– Валерий Петрович, я понимаю, что вас втянули в семейный заговор. Но не надо мешать мне делать свою работу. Я и так услышала ваши совместные просьбы, и у уже работаю, не выходя из кабинета. Скоро и так я освобожу вас от своего присутствия. Успеете отдохнуть от меня. Лучше скажите, вы утвердили кандидатуру Григория? Он ответственный, – теперь полковник остановил Нину.
– Да читал я твоё представление на него. Всё будет, как ты скажешь. Но всё же прислушайся, тебе все желают только добра.
– Конечно, особенно бабушка.
Нину затянула кабинетная работа по передаче дел Григорию. Всё это время Настя с Шурой занимались раскрытием дела наркоманов.
– Нина Константиновна, как вы и предполагали, – Настя протянула её заключение очередной экспертизы, – нашли мы убийцу, всё сошлось. И отпечатки на камне, и следы на месте преступления. А в его квартире джинсы в крови потерпевшего.
– И кто он? – спросил Григорий.
– Да такой же наркоша, как и убиенный. Историк недоученный.
– Шурик, мотив какой?
– От убиенного сестра убийцы родила ребёнка с сильными отклонениями. Она тоже наркоманка. Ей его не отдали. Но он через месяц умер. Заключение медиков мы получили. Ну, этот и отомстил. Решил, что товарищу нельзя больше деток на свет производить.
– А камнем зачем приложил.
– Говорит, вместо наркоза ударил, чтобы отключить. Но не рассчитал, видимо, наркоз. Приложил насмерть. Но он от нас это узнал.
– А зачем орган вместо кляпа использовал?
– Бредил что-то о Византии, – вмешалась Настя.
– Каждое преступление имеет своё наказание. Это можно считать бумерангом? Зло всегда встретится со злом. Добро с добром. Даже если кому-то, кто совершил преступление, удастся избежать наказания, то зло, которое он носил в своём сердце, обязательно разрушит его изнутри. Бумеранг ответит ему если не тюрьмой, то болезнью или ещё чем-то существенным. Это логичное последствие поступков, совершённое человеком, – думала Нина об этих похожих преступлениях, – но и жить, ожидая небесной кары, планируя планы мести, это тоже самоуничтожение.
Надо ли становиться ещё одной жертвой преступника, уничтожая местью себя? Не лучше пережить утрату и изжить из себя ненависть и злобу для того, чтобы они не мешали продолжить жить, точно зная, что бумеранг имеет свойство возвращаться.
– Ой! – Нина вскрикнула от неожиданности, от удара маленькой пяточкой и погладила себя по животу.
– Нина Константиновна, это сигнал, – улыбаясь, сказала Настя.
– Точно, опер будет, – серьёзно определил Шурик.
– Это дело надо отметить, – предложил Григорий.
– Уговорили, пошли в буфет, что-то и мы проголодались,– согласилась Нина.