В зале суда

- За что её арестовали? - шёпотом спрашивали соседи, наблюдая с балконов, как Аниту увозит полицейская машина. Кто-то заплакал.
- Что же теперь нам делать? Завязать глаза, закрыть уши, зашить рты?
- Т-с, - шикнули отовсюду.  - Издадут указ, так и сделаем. Лучше не возмущаться.
В зал суда пустили только супругов Дольц и одного журналиста - из  центрального телевидения.
Судья зачитал обвинение.
- Анита Дольц обвиняется в нарушении порядка и терроризме.
Затем кивнул обвинителю. Тот подошёл вплотную к Аните и глядя на неё в упор, строго спросил:
- Так, обвиняемая, сообщите суду, сколько вам лет?
Анита, заплаканная и испуганная, бросила взгляд на вжавшихся в стулья отца и мать. Они, едва сдерживая нервную дрожь в теле, подбадривающе кивнули дочери.
- Пять, господин... обвинитель.
- Так, пять, - обвинитель зваел руки за спину и стал с философским видом раскачиваться на ступнях с носка на пятку. Его новенькие чёрные туфли слегка поскрипывали, что раздражало судью. Судья нервно постучал ручкой о графин, и обвинитель замер на цыпочках. Затем осторожно опустился на пятки.
- И так, обвиняемая, пять лет, это уже не младенец, не какое-то несмышленое дитя, а вполне разумное создание, понимающие, что можно и что нельзя, не так ли?
Малолетняя Антонина согласно кивнула, тряхнув пышной копной русых волос.
- Расскажите, обвиняемая, чем вы занимались сегодня утром на балконе своей квартиры?
- Тем же, что и всегда, - прозвучал звонкий детский голос.
- Ага... - радостно воскликнул обвинитель. - значит, вы признаете, что занимались этим не только в это утро, но и раньше, то есть много, много раз?
 Антонина кивнула и испуганно посмотрела на родителей. Те закрыли ладонями лицо. Девочка поняла, что сказала лишнее.
- Нет, нет, господин обвинитель... Я не делала это вчера, так как опаздывала в детский сад.
- Хорошо, - обвинитель снова попытался раскачиваться на ступнях, но поймав недовольный взгляд судьи, вовремя спохватился и перешёл на шаг - влево-вправо.
- Обратимся, обвиняемая, к вопросу - зачем вы это делали? Может, вас кто-то надоумил: старший брат, друзья, взрослые?
- Нет, нет, - торопливо перебила обвинительный Анита. - Это я сама делала.
- Но ведь вам объясняли родители, воспитатели детсада, что это- запрещено?
Глаза Аниты расширились от удивления.
- Разве это можно запретить?
Обвинитель замер в неподвижности.
- Странный ответ.
Обвинитель, казалось, был обескуражен.
- Очень жаль, глупая девочка, что ты до сих пор не усвоила простое правило: закон может запретить все. Даже Это.
- Но почему Это запрещено? - воскликнула возмущённо Анита.
Судья ударил молотком по билу.
- Обвиняемая, не спорьте и отвечайте на вопросы! Продолжайте, господин обвинитель!
Обвинитель, покраснев и вспотев, вынул из кармана платок и вытер лоб.
- И так, обвиняемая, расскажите, что вы делали утром на балконе?
Анита вздохнула и выпалила:
- Кормила оставшимися после завтрака крошками хлеба голубей!
Обвинитель помрачнел.
- Голубей... И сколько? Одного? Двух?
- Множество. Я пыталась пересчитать, но они такие смешные, хватают крошки друг у друга, толпятся, прыгают, попробуй их сосчитать.
- А вам известно, что голубь это символ чего?
- Да, нам в садике говорили. Голубь это символ мира.
- И..?
- И поэтому голубей кормить нельзя. И гладить нельзя. Все это считается нарушением правопорядка и терроризмом.
- Что и следовало доказать!
Обвинитель повернулся к судье.
- Господин судья, обвиняемая осознает, что её действия незаконны. Прошу для малолетней террористки  пятнадцать лет колонии строгого режима.
Судья без промедления одобрил приговор.
Аниту отвели в камеру, переодели в тюремную робу, обрили наголо и отвели в полицейский фургон. Всю дорогу до лагеря фургон сопровождала стая голубей.