Морда Набитая

Вечерний воздух в парке был пропитан запахом мокрой листвы и легкой прохладой. На скамейке, под раскидистым кленом, сидел Петр. Его лицо, обычно открытое и добродушное, сейчас было украшено внушительным синяком, который начинал приобретать фиолетовый оттенок. Глаз припух, а губа слегка отекла. Он задумчиво смотрел на прохожих, словно пытаясь найти ответ на вопрос, который сам себе задавал.

Мимо проходила его давняя знакомая, Анна. Увидев Петра, она остановилась, удивленно приподняв брови.

— Петр! Что с тобой? Че морда такая набитая? – воскликнула она, подходя ближе.

Петр медленно повернул голову, и Анна невольно отшатнулась. Синяк действительно выглядел внушительно.

— Да один качок штангу уронил… – пробормотал Петр, его голос звучал немного глухо из-за отека.

Анна озадаченно посмотрела на него.

— Тебе на рожу??? – спросила она, пытаясь понять, как такое могло произойти.

Петр покачал головой, отчего синяк, казалось, запульсировал.

— Да нет, себе на ногу… – ответил он, и в его глазах мелькнула тень былой иронии.

Анна еще больше растерялась.

— Так в чем дело? – спросила она, не понимая связи между упавшей штангой на ногу и его нынешним видом. – Если он себе на ногу уронил, то почему ты такой?

Петр вздохнул, и в этом вздохе было столько усталости и легкого самоосуждения, что Анна почувствовала, как ее любопытство сменяется сочувствием.

— А я засмеялся… – тихо произнес Петр, и в его глазах, несмотря на припухлость, появилась какая-то странная, почти детская искренность.

Анна на мгновение замерла, пытаясь осознать всю абсурдность ситуации. Качок, огромный, мускулистый парень, который, вероятно, выглядел как греческий бог, вдруг роняет тяжеленную штангу себе на ногу. И вместо того, чтобы стонать от боли или ругаться, он, видимо, издал какой-то невообразимый звук. А Петр, наблюдавший за этим зрелищем, не смог сдержать смеха. И вот результат – набитая морда.

— Ты… ты серьезно? – спросила Анна, и на ее губах появилась легкая улыбка, которую она тут же попыталась скрыть.

— Абсолютно, – подтвердил Петр, и на этот раз в его голосе прозвучала нотка самоиронии. – Он так заорал, так затрясся, что я просто не выдержал. Это было… это было так нелепо. Он, такой весь из себя, и тут – бац! – штанга на ногу. А я… я просто не смог.

Анна, пытаясь сдержать смех, присела рядом с ним. – Ты, конечно, дал. Но, знаешь, я тебя понимаю. Иногда такое увидишь, что просто живот надорвешь. А потом расплачиваешься.

Петр кивнул, потирая щеку. – Да уж. Он, конечно, потом извинился. Сказал, что это от шока. А я ему: "Да ладно, брат, бывает". Только вот он, видимо, тоже не ожидал такой моей реакции. Или просто не понял, что я смеялся над ситуацией, а не над ним. В общем, как-то так.

Они помолчали, каждый погруженный в свои мысли. Вечерний воздух становился прохладнее, и фонари парка начали зажигаться, бросая мягкий свет на мокрые дорожки.

— А он сильно ударил? – спросила Анна, все еще не до конца отойдя от абсурдности произошедшего.

— Ну, не знаю, как там его нога, – усмехнулся Петр. – Но мне кажется, он мне в сердцах как-то так врезал, что я даже не понял, что произошло. Просто почувствовал удар, а потом увидел его перекошенное от боли и, видимо, злости лицо. И тут я снова чуть не засмеялся. Хорошо, что успел рот прикрыть.

Анна не выдержала и рассмеялась. Ее смех был легким и заразительным, и Петр, несмотря на свою набитую морду, тоже улыбнулся.

— Ну, Петр, ты даешь, – сказала она, вытирая слезы. – Теперь у тебя есть отличная история для вечеринок. "Как я получил синяк от качка, который уронил штангу себе на ногу, потому что я засмеялся".

— Ага, – согласился Петр. – Только, боюсь, никто не поверит. Скажут, что я сам ее уронил.

— А ты им скажи, что это была месть за твой смех, – предложила Анна, подмигнув.

Петр покачал головой. – Нет, уж. Пусть будет так. Главное, что я теперь знаю: иногда лучше не смеяться. Или смеяться очень тихо.

Он встал, потягиваясь. – Ну, мне пора. Спасибо, что выслушала. И за компанию.

— Да не за что, – ответила Анна. – Выздоравливай. И постарайся больше не попадать в такие ситуации.

— Постараюсь, – пообещал Петр, и, бросив на Анну последний взгляд, отправился дальше по аллее, оставляя ее на скамейке с легкой улыбкой на лице и в голове – яркой картинкой нелепой, но запоминающейся истории. А Петр шел, потирая щеку, и думал о том, что жизнь, как оказалось, полна неожиданных поворотов, и иногда даже самая безобидная реакция может привести к весьма ощутимым последствиям. Но, несмотря на синяк, в его душе было какое-то странное, легкое чувство. Чувство того, что он стал свидетелем чего-то по-настоящему смешного, и это, пожалуй, стоило того.