Караванные истории Часть 1. Зацепы

«Караванные истории»
  Часть 1. Зацепы

Школа, учеба, детство, юность — прекрасные незабываемые времена в жизни каждого человека, во все времена года и в любые, думаю, годины веков.
Современная молодежь, мне кажется, совсем никогда теперь не поймет жизнь и воспитание советских пацанов.
Ведь не было тогда ничего даже похожего на мобильник или СВОЙ КОМПЬЮТЕР!!!
Телефоны у нас были только в школе, в милиции, в поселковой библиотеке да, может, в медпункте. В общем, в госучреждениях!
Телевизоры и те были далеко не в каждом доме. Я ходил смотреть мультики и сказки по телевизору к соседям. У них был «Волхов» с малюсеньким экраном.
Всё было вживую: учеба, общение, игры и даже книги, потому что была библиотека.
Книжки зачитывались до дыр, и состояние страниц походило на склеенные лохмотья.
А вот улица для ребят и для родителей — радость и горе, сама жизнь.
Одевались в то, что было: одежда школьная, одежда для улицы или что перешито со старших. Однажды я в школу долгое время ходил в черных ситцевых шароварах, брюк не было, и это тогда казалось совершенной нормой.
Поесть в магазине особого выбора не бывало. Всё было простым и понятным.
Но еда, конечно, всегда была. Голодными ходить могли только по своей воле, по своему разгильдяйству или яростному желанию всё успеть в жизни.
И хлеба, и картошки, капусты и всяких овощей хватало. Особенно в наших астраханских краях долгого летнего солнца и тепла. Помидор, огурцов в огороде, и арбузов на полях, и дынь всегда было «вагон». А запах! До сих пор помню аромат редиски и огурцов с грядки. Или запах дыни с бахчи. Прелесть, умереть и не жить!
Да и мясо было замечательное — сайгачье.
У нас в степях огромными стадами паслись сайгаки. На них шла артельная охота.
Опять же рыба речная совершенно разная.
От воблешки, тарашки всякой, лещей и окуней до крупных судаков и сазанов.
Или, точнее сказать, любая, включая даже осетрину, белугу. Где мы только эту рыбу не ловили. И в реке, и в заливах весеннего леса и камыша.
Но, бывало, ловили и в прорезях методом до смешного. Трусами.
Прорези — это такие большие, широкие и длинные лодки, только утопленные. Их делали из толстых досок, но специально не конопатили, оставляли «дырявыми».
То есть щели между досок в виде длинных прорезей остаются открытыми. И после погружения такой посудины в реку она легко заполняется водой, но всегда остаётся на поверхности.
Вот такие лодки-садки использовались на тонях рыбаками для хранения и транспортировки отловленной на Каспии рыбы. Гружёный в них улов всегда находится в своем водном мире. Живехонький и здоровый.
По бортам прорези всегда обшивались автомобильными шинами и их обрезками, чтобы при ударах борт не трещал, не ломался, а упружил, отскакивал.
Сейчас вспоминается ярко, как вспышка, наша ребячья неугомонность, бесстрашие и азарт освоения жизненного пространства вокруг.
По реке рядом с нашим огромным островом, где мы жили, постоянно курсировали караваны. С моря — набитые рыбой, а с полей — овощами и арбузами. Шли они на рыбоконсервный комбинат, на разгрузку.
А обратно, вниз по реке, вроде как порожняк, но небольшая часть улова всегда там оставалась, всю рыбу не могли выбрать. Вот мы и устраивали «рыбалку» в этих садках.
Частенько заплывали кучей на эту вереницу посудин, которую тянул буксир, по семнадцать-двадцать прорезей, плашкоутов и барж в связке.
Толком они не охранялись, если не сказать, что совсем не охранялись. Конечно, там был шкипер, дядька-присмоторщик, ну и ещё от силы один-два проводника.
Иногда кроме шкипера да помошника — особенно если караван после разгрузки и недлинный — вообще никого.
Для нас, пацанов, всегда считалось особым проявлением бесстрашия, когда мы длинной ватагой ребят заплывали и цеплялись руками за резиновые колеса, висящие с бортов барж и прорезей.
Не каждый мог ухватиться за шину и тем более на ней долго висеть, удерживаться. Сразу после захвата возникает сопротивление с рекой, на тебя накатывает и прет вода. И какое-то время просто нечем дышать, кругом вал жидкости, которая давит, пытается оторвать руки и всё остальное. Трусы крепко привязывали куканной веревкой для рыбы. И если духу хватает вытерпеть натиск воды, чуть отдохнув в потоке, подтягиваешься выше, вверх по борту, и делаешь свой жадный вдох.
Потом осматриваешься, радостно замечаешь своё движение относительно берега, удивляешься скорости и цепкости своих рук.
Не все успевают ухватиться или удержаться, не каждый способен побороть страх, сомнения. Поэтому такой заплыв на караван делался только на прямом участке реки, чтоб не попасть под баржу или прорезь.
Иногда и ухватившись, приходилось отпускать захват, уходить от борта. Потому что попадаются (редко, правда) «злые дядьки» и в своём азарте жесткой охраны каравана могут и двинуть длинным шестом по рукам или «по кумполу».
От раза к разу, с опытом заплывов на караваны, зацепов за борта, приходила уверенность и даже некая лихость.
Цепляешься за шину на головной барже, ждёшь, когда шкипер добежит до тебя и только попытается скинуть, как ты отцепляешься от первой и тут же хватаешься уже за следующую прорезь. Пока караванщик перебегает, а уже следующий зависает на колесе. Мы ведь заплывали длинной ниткой, один за другим.
Сейчас вспоминаешь, мягко сказать, наше баловство, бесшабашность, и жалко, конечно, становится этих старых работяг реки. Вначале они бегают, снуют, машут палками, потом устают, садятся и молча, криво улыбаясь, наблюдают за нами. Ведь кроме нас, пока они плывут по реке от края острова до края, таких резвых ребят бывает много.
Когда караван идёт гружёный, караванщики просто сами дают нам рыбу, только бы поскорее убирались. Цепляли её на кукан, прикреплённый за пояс. Когда же шёл порожняк после рыбосдачи с комбината, то нам приходилось лезть и искать рыбу в прорези: трусами отлавливали и глушили руками.
Рыба была всегда крупная, особенно сильные сазаны. Приходилось, взяв рыбу за хвост, пару раз ударить её о палубную доску. Оглушить. И только потом цеплять на кукан к поясу.
Иногда рыба в воде просыпалась и шла на глубину. Вот это было и потешно, и очень опасно.
Вспоминается у меня самого такой случай.
Времени всегда мало, особенно на караване долго торчать нельзя.
И шкипера гоняют, орут, могут и всё отобрать.
Но главное, берег быстро уходит. Если мешкать, то потом либо долго ждать обратный «обоз», либо пешком переться с грузом.
Так вот, взял я, помню, своего сазана — такой крупный попался, здоровый — и как-то торопливо стуканул кулаком пару раз по голове, наверное, слабовато, спешил смыться. Вроде вырубил рыбу. Потом продел кукан через жабры и сиганул с палубы. Но не успел я сориентироваться в воде относительно берега, как мой «улов» решил пойти домой. Да так резко, мощно потянул, что я пару раз глотнул воду.
Кое-как вынырнул на поверхность, ухватился за кукан и потянул рыбу на себя. На мою беду узел, укорачивающий длину верёвки, развязался, и рыба получила возможность большого манёвра в воде и начала таскать меня по реке. Страшно было то, что она тянула на дно. Я то неожиданно нырял, то всплывал, причём в разных местах. Тем временем по реке продолжали ходить катера и разные суда. Очередной раз вынырнув, увидел, что меня тащит на фарватер и вдали показался рыболовецкий сейнер. Подумал сразу: «Мне б дай бог и без моего проводника успеть смотаться!».
В общем, у нас у каждого на этот случай был кармашек в трусах, а там кусок разбитого стекла. Пришлось мне отрезать кукан и кое-как уйти с фарватера.
С арбузами всегда проще, они же плавают. Набросаем их в воду и потом всем кагалом толкаем, как в водном поло мяч...

Но иногда, бывало, просто по-тихому забирались на караван и подолгу плыли, любуясь рекой, берегами, слушая рассказы и события из жизни шкиперов.
Потом вновь ждали встречный «обоз», перебирались на новый караван, с новыми караванщиками, с их другими историями на реке...
         
«Караванные истории»
        Часть 2. Разорванный маховик

      Вспоминаю один такой рассказ...