Военный КВН

Сейчас, спустя сорок с лишним лет, случай, о котором я поведаю, кажется весьма забавным… Однако забавного лично для меня на тот момент было немного.

В СССР в системе высшего образования создавались Заводы-ВТУЗы (ВТУЗ - высшее техническое учебное заведение) при крупных предприятиях для подготовки инженерных кадров для машиностроительной отрасли. Система обучения была следующая: одну неделю месяца (рабочую) мы работали на производстве, а вечером ходили на занятия (как при вечерней системе обучения), следующую за ней неделю (учебную) – мы учились, как обычные студенты, на очном (дневном) отделении. И так в шахматном порядке весь семестр. Для производства это было выгодно, поскольку оно получало дополнительные кадры, для студентов тоже – постоянный заработок и обучение рабочим профессиям. Но главным же было то, что, учаясь в институте, ты не был на иждивении у родителей (с протянутой рукой), а имел постоянный заработок и профессию. В общем, всё по-взрослому. Именно этот аргумент и определил мой выбор этого института.
Наш Завод-ВТУЗ был при флагмане советского комбайностроения (назовем его «Р-маш»), и даже главный учебный корпус института примыкал непосредственно к территории завода, где эти комбайны и штамповались. Учиться было интересно. Мы не были теоретиками, оторванными от производства, мы были практиками.
В нашем институте была военная кафедра, где мы, ко всему, получали и военную специальность. Из нас готовили технарей по обслуживанию и ремонту танков. После окончания института мы получали звание лейтенантов. Всё как в обычном ВУЗе. Военная кафедра тоже примыкала к заводу «Р-маш». Завод и военную кафедру разделял общий кирпичный забор. Надеюсь, что я не утомил читателя этими подробностями. В дальнейшем повествовании вам станет понятным, зачем я это делаю.
На третьем курсе обучения мы были обязаны посещать занятия на военной кафедре один день в учебную (дневную) неделю. С этим было достаточно строго. Если ты каким-то образом не поладил с военкой, то вылетал из института и шел служить в армию наравне с восемнадцатилетними пацанами. А дедовщина в армейке была в самом разгаре. Плюс Афган. Это была жесть! В то время служили все. Нас обозвали курсантами и нарядили в стрёмную (пардон, иначе назвать её было нельзя) б/ушную изрядно вылинявшую форму непонятного образца. Роптать по этому поводу было бессмысленно и чревато. Социалистический СССР тогда находился во вражеском капиталистическом окружении, и поэтому вся страна была «под ружьем».
Сейчас уже трудно вспомнить то, каким образом паханы (полковники, подполковники и прочие руководители кафедры) сформировали из нас «воровской взвод». Порядок был такой: на утреннем разводе выстраивалось несколько курсантских взводов. Заместитель начальника кафедры Б. нарезал каждому взводу задачу – кому на броню в боксы, кому в учебные классы. Наш взвод оставляли стоять строем на плацу, без постановки задачи. Когда все взводы рассасывались по боксам и классам, этот пузатый подпол вынимал из кармана бумажку со списком и оглашал:
- Кто может достать металлический уголок? – ласково оглядывая наши рожи.
- Я! Товарищ подполковник, а сколько метров нужно? – отзывался кто-нибудь из курсантов.
- Подойдёшь потом, я расскажу…
- Есть!
- Кто может достать краску?
- Я…
И так далее по списку. «Достать» - имелось в виду достать не из кармана, а стырить с заводского производства и притащить на кафедру через пролом в заборе. Вроде бы для того времени пустяк. Подумаешь! Принес с работы для дома. Что тут такого? С работы тянут все, а с этого завода тянули с момента его основания, причем масштабно и организованными группами. Заводская охрана с мелким воровством не справлялась и боролась лишь с крупным, но без фанатизма. Государство не могло поддержать население высокими зарплатами, но давало возможность стырить. Тех, кто выносил что-либо с завода или любого предприятия, называли «несунами». «Несуны» были практически везде, поскольку всё вокруг народное, всё вокруг моё! «Несли» все, даже члены Коммунистической Партии.
Нам подобная криминальная деятельность на военке тоже приносила свои бонусы. Мы, как особое подразделение, экзаменов и зачетов не сдавали. На нас никогда не было взысканий. В нашу задачу входило лишь материально-техническое обеспечение нужд товарищей старших офицеров. Тем более что всё, что им требовалось – для нас, как работников завода, было доступно и доставалось практически безвозмездно. Максимум – за бутылку водки, как своим.
Для офицеров Советской Армии служить на военной кафедре считалось очень «теплым местечком». Несиротское жалование исправно капало на карман, выслуга шла, звания росли. Житьё в крупном городе, а не в военном городке у черта на куличках. Благодать! Они все, за редкими исключениями, сразу начинали поправляться от такой спокойной службы и быстро росли вширь. Строили себе дачи и обрастали домашним хозяйством.
Наше взаимовыгодное сотрудничество с представителями Министерства Обороны длилось уже полтора года. Обе стороны к нему привыкли и втянулись.
Однако недолго музыка играла в бандитских опытных руках…
Случился «хлопок». Хлопнули менты-обэхээсники (ОБХСС – отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности) не наших, а ребят с другого взвода, когда они тащили к пролому в заборе социалистическую собственность. Не хватило пацанам профессионализма и опыта. Мдааа… Этого стоило ожидать, и это случилось. Напряглись все, даже жирнопопые полканы. За такие хищения Родина давала немалые сроки, а за групповые – на пятилетку можно было рассчитывать. Поступило указание сверху от паханов - схорониться пока и остановить воровской конвейер. Нас вернули в учебные классы и стали обучать военному делу. Временно, конечно, пока не утихнет шум.
Нам же пришлось пересмотреть наше отношение к этой деятельности. А посудите сами, ведь если хлопнут, то первое, что сделают - это выкинут из Комсомола (Комсомол – Коммунистический союз молодежи) за недостойное комсомольца поведение, далее, автоматом идет отчисление из института (некомсомольцам высшее образование не полагалось), и только после этого – приговор народного суда и срок. Ууупс! Как ни крути, лучше посещать учебные классы, чем осваивать трудовые лагеря на колымских просторах. На том мы всем нашим сплоченным коллективом и порешили – закрываем лавочку и баста! Больше не «носим»!
Но мы не учли одного – аппетита старших товарищей. Они настолько привыкли решать свои проблемы с нашей помощью, что для них наше «баста!» не имело никакого значения. Мы были в их пухлых руках. Любого из нас срезать на экзамене проще простого, тем более, что лекции мы не посещали по причине регулярного выполнения «спецзаданий» от руководства.
Примерно через месяц, когда у полканов уже прошел испуг, и им ничего ниоткуда не прилетело, наш взвод снова оставили на плацу для оглашения разнарядки. Заместитель начальника кафедры вновь выпростал из кармана сложенный вчетверо лист со списком и начал оглашать:
- Кто может достать краску?
А в ответ мертвая тишина. Он с недоумением посмотрел на наши безучастные рожи и продолжил:
- Гмм… Кто может достать оцинкованные листы? – его недоумение росло на глазах, и он решил дать необходимое пояснение, - Оцинковка, ребята! Надо всего листов пять-шесть, ну?! – его пухлая рожа стала заливаться краской. Он уже негодовал.
- А фанера? Фанера двадцатка, а? Всего пару листов!? – это был глас вопиющего в пустыне…
Он остервенело развернулся на каблуках и бросил через плечо:
- Вольно! Не расходиться! – отдал он последнюю команду и потрусил в учебный корпус сообщить сослуживцам о бунте на корабле.
Раскурились, стоим-рядим:
- Ну, всё! Приехали! Теперь держись, братва! – прокомментировал Серёга, - Щас он настучит своим жирнопопым друганам и нас начнут «иметь» во все дыхательно-пихательные…
- Не бди, Серёга! Прорвемся!
- Нее, пацыки, эти гады из нас верёвки будут вить. Видел, как его перемкнуло?
- Ага! Раскраснелся как помидор на грядке!
- Оцинковка, ребята! Листов пять-шесть! – глумился кто-то юродивым голосом.
- Га-га-га! – дружно заржали, поддержали шутку, но смех был нервным, наигранным.
Было от чего понервничать. Через десять минут зам Б. вернулся с другим замом Д. полканом, который был повыше и по росту и по званию. Они приближались к нам, и уже издалека полковник Д. скомандовал:
- Взвод! Строиться! Смирно!
Построились, стоим смирно. Полковник Д. мерно вышагивает перед строем и разглядывает нас через дымчатые очки. На роже блуждает гаденькая улыбочка. Некоторые из наших знали его лучше других, поскольку неоднократно сопровождали «унесенное» с завода к нему на его строящуюся дачу. Кто-то даже варил ему металлические каркасы и заливал бетон. Повышагивал он туда-сюда, полюбовался нашими бесстрастными лицами и, видимо, приняв решение, скомандовал:
- Взвод! Напрааа-во! К первому боксу! Строевым шагом! Шаагооом марш!
Дотопали к первому боксу. Стоим. Нарезают задачу – произвести влажную уборку помещения, боевой техники (два танка Т-55) и обучающих стендов. Выдали ветошь и помывочный инвентарь. Безропотно приступаем, понимая, что это задание носит исключительно воспитательный характер. Губы раскатаны, дачи недостроены. Не бросишь добро без пригляду, достраивать надо… Расходы… Жаба душит! Для этих товарищей такой поворот событий был явно неожиданным и крайне нежелательным. Они пока не решили, как с нами поступить, но мы были непреклонны в своем решении больше не «носить». Баста!
В тот день ничего значимого не случилось, но мы знали, что всё самое интересное ожидает нас впереди. Так оно и получилось.

Было начало 1985 года. Наша студенческая жизнь протекала точно так же, как и в других ВУЗах. Студенты - народ весёлый. Наш институт не отставал, и поэтому проводились разные массовые мероприятия, функционировал СТЭМ (студенческий театр эстрадных миниатюр), регулярно проводились дискотеки (танцульки). Но самым значимым мероприятием (после празднования дня рождения Ильича, конечно) была «ОМДиана» один раз в году. Она привлекала наибольшее количество зрителей. Наш большой актовый зал в этот день забивался под завязку. Конкурс «ОМДиана» разрешили проводить с 1981 года, и я даже не знаю, как такое мероприятие политическая цензура разрешила в то время. Конкурс носил соревновательный характер между двумя потоками обучения четным и нечетным. Потоки обучения между собой никогда не встречались, поскольку сменяли друг друга. То есть когда у четного потока была учебная неделя, то у нечетного – рабочая неделя, и наоборот. «ОМДиана» – это КВН только под другим именем – ОМД (обработка металлов давлением) название нашего факультета. Приветствие, разминка, домашнее задание, конкурс капитанов, в общем, всё как в настоящем КВН, который уже давно был под запретом.
Мой одногруппник Мишка был капитаном команды четного потока. Он же и вовлек меня в участие в этом конкурсе. Я оказался там совсем не лишним, и мне это нравилось. Я писал сценарии и режиссировал их постановки, обеспечивал своей аппаратурой техническую часть (фонограммы) и был вице-капитаном команды. Плюс – играл на гитаре и пел.
Команда нашего четного потока держала пальму первенства второй год подряд. Предстоял третий конкурс с моим участием как раз в период развала «воровского» взвода. Черт меня дернул (больше некому) написать эту сценку… А сценка была проста: мы спародировали утренний развод нашего «спецвзвода», причем в роли подполковника Б. выступал я. Подпол был родом из средней полосы России, поэтому всегда «окал». Копировать его речь было легко, она была узнаваема. Большая подушка под свитером на животе, жесты, походка и офицерская фуражка – дополнили сходство с замом военной кафедры. Зал неистовствовал от восторга. Когда же я «окая» произнес известную всем реплику: «Обед во вторую смену!!», был взрыв эмоций и из зала понеслись крики зрителей – «Б. пидер…ст! Б. урод!». За малым – не скандировали. Даже жюри из преподов переполошилось не на шутку. В общем, буря аплодисментов и оваций. Еле угомонились. Стало понятно, что в строительстве дач принимали участие не только мы…
Мы опять победили нечетный поток. Но цену этой победы пришлось узнать несколько позже. «ОМДиана» прошла в субботу, а в среду уже был день военки.
На эти занятия по военке я шел с тяжелым сердцем, предчувствуя серьёзную раздачу. Угрызений совести не было, но ощущение того, что я стою на ооочень тонком льду - было… Даже подташнивало от волнения.
В этот раз утренний развод проводил какой-то малоприметный нам майор. Он подошел с журналом и начал перекличку. Моя фамилия была второй в списке. Он называет мою фамилию, и я отзываюсь. Он изучающе смотрит на меня:
- В кабинет к заместителю начальника кафедры. Беее-гом! – рявкнул он.
- Есть! – бегу в учебный корпус, а на душе поганооо... Пошла раздача хохмачам из КВН…
Подхожу к кабинету зама начальника кафедры подпола Б. и молюсь, чтобы там не было полковника Д. На пару они ж меня просто зачавкают, упыри зелёные. Эх! Была-не была! Стучу в калитку:
- Войдите!
- Курсант такой-то по вашему приказанию прибыл! – докладываю по форме.
Он с минуту пристально меня изучал и спокойненько так спрашивает:
- Говорят, у вас в субботу КВН в институте был?
Я изображаю изумление и говорю:
- Да что Вы?! У нас нет КВН! Я не в курсе…
- Хорош мне тут балаган устраивать! Этот… как его… - он силился вспомнить название и начал распаляться от злости.
- Вы, наверное, имели в виду «ОМДиану»? – подсказываю услужливо.
- Вот-вот! Точно! Так вот, говорят, что Вы там меня изображали? Ну, с животом… - он пока ещё обращался ко мне на «Вы».
Я состроил самые честные глаза, на какие только был способен перед неминуемой расплатой, и стал тележить:
- Нет-нет! С чего бы это?! Это какое-то недоразумение!
- Заткнись!! А почему тогда весь зал орал – «Б. педер…ст!»? – его терпения хватило ненадолго, он закипел, как чайник на плите, - Надо мной теперь вся кафедра смеётся!!
Я пожал плечами типа – «А я-то при чем?», но он, видать, всё уже решил без меня.
- Значит так, клоун, вот тебе моё слово офицера – на кафедре останешься либо ты, либо я. Без вариантов! Свободен!
- Есть!
Когда я закрыл дверь его кабинета, меня качнуло, как пьяного. И было от чего. Мне 21 год, я шнурок-студент, а он - заместитель начальника военной кафедры. В этом конкурсе КВН у меня нет шансов на победу, поскольку в жюри сидят не мои друганы, а такие же, как и он сам, строители дач.
«Мдаа… Вот это я влип! Мама дорогая! Мне кранты! Сто пудов он отчислит меня за неуспеваемость, экзамены я не сдам, и прощайте студенческие годы, ухожу в армию… О-хре-неть!!»
Уже не помню, как я нашел свой взвод. В курилке поделился с друганами новостью о новом конкурсе, который предложил подполковник Б. Все, конечно офигели от такого поворота.  Не было никаких гарантий того, что на мне репрессии в отношении кавээнщиков прекратятся. Пацаны поделились информацией о том, что уже кое-кто (из вояк) выясняет список участников нашей команды и пытается узнать подробности сценки, из-за которой и поднялся весь сыр-бор. Поэтому решили собрать совет после занятий в давно нами облюбованном пивбаре неподалеку от института.
После занятий мы гурьбой пошли в пивбар. Сначала размялись пивком, но в связи с нервным напрягом, послали гонца за водкой. Но не в критическом количестве, конечно, а всего за парой бутылок на семь душ. Предстояло всё обсудить и принять толковое решение, а не набираться «горькой».
В результате длительного и обстоятельного обсуждения ситуации мы пришли к единственному в этом раскладе решению – подключить к противостоянию с военным жюри весь «воровской» взвод и всех «несунов», кого только удастся вовлечь в этот конкурс. Задачу надо было ставить всем такую: на любую поступающую заявку должен даваться один ответ – «Я не могу, а вот этот (называлась моя фамилия) сможет. Причем, содержание запроса не имело значения. Не могу сказать, что шансы наши были велики, но и ничтожными не были. Дрыстунов и гнилых в наших рядах хватало. Но попытка не пытка! Невзирая на вышеописанный «хлопок» и наш отказ сотрудничать в этой области, заявки от вояк на вынос материальных ценностей с завода поступали регулярно. И это не только вынос, но и ремонт авто, строительство, квартирный ремонт и пр. пр. Мы были в качестве пленных, которых они пользовали по своему усмотрению. И с этого момента конкурс начался…
Время - великий лекарь душ человеческих. Поначалу при упоминании моей фамилии в ответ на просьбу чего-нибудь «принести» вояки отказывались и шипели, как один. Но время шло… Страсти мало-помалу успокаивались. Однако экзамен был уже на носу, а ко мне ещё никто не обратился. Становилось жутковато…
В аккурат перед самым экзаменом, мой корешочек Вася, наконец-то, принес долгожданную весть – полковнику Ч. надо заменить накладки на тормозных колодках задних колес его автомобиля. Я согласился сразу и даже не спросил его про марку авто. Для меня это было неважно. Хоть Камаз! Причем сделать это надо было в течение суток, поскольку полковник Ч. собрался в дальнюю поездку на своем авто. Он уже неделю пытался найти среди пленных того, кто мог бы это сделать, но безуспешно. Он уже отчаялся, и, когда в третий раз услышал мою фамилию,  ему пришлось согласиться.
Вася никогда ничего подобного не делал и начал «троить», но я успокоил его. Я, в отличие от моих одногруппников, работал не на «Р.-маше», а на военном авиационном заводе (такое во ВТУЗе допускалось, хотя не приветствовалось). Наши заводские умельцы могли делать многое: от автомобильных запчастей, которые были в большом дефиците, до рыболовных крючков и титановых спиннингов. Поэтому я даже не сомневался в том, что справлюсь с этой задачей.
Автомобиль полковника стоял на территории кафедры за боксами. Мы с Васьком немедленно двинули туда. Полковник нас поджидал возле своей машины. Это был красный Жигуленок одиннадцатой модели. «Ещё лучше, - подумал я, - как у моего зятя!». Спросите – «Чем лучше?» - а тем, что мы вдвоем с зятем именно такой автомобиль разобрали и собрали своими руками, без сопливых. Секретов в этой модели Жигулей для меня не было.
- Это он? – небрежно бросил Васе полкан и смерил меня взглядом.
- Так точно, товарищ полковник!
- Кавээнщик, хэх… - как-то неопределенно хмыкнул он, - ну что, справишься? А то мне послезавтра уезжать в Краснодарский край. Сам понимаешь, тормоза должны быть в порядке.
- Так точно. Справлюсь! Если дадите гаечные ключи и домкрат, то приступим немедленно.
Он открыл багажник машины и выдал все требуемые инструменты. Все, да не все. Чтобы добраться до тормозных колодок, надо было снимать алюминиевую крышку тормозного барабана, а эта процедура не всегда проходила гладко. Зачастую крышка прикипала, и требовался так называемый – съемник. Я в душе молился, чтобы не она прикипела, и нам повезло, сняли без особых хлопот. Фууух!
- Завтра не позднее пятнадцати ноль-ноль жду. Свободны!
- Есть!
Теперь передо мной стояло две задачи: логистическая и техническая. Логистическая – это занести и вынести с  территории оборонного завода четыре тормозных колодки (под курткой их не спрячешь). Техническая – заменить накладки.
Не стану расписывать, как мне это удалось. Было совсем непросто. Мой завод – военный, режим там не позволял приходить не то чтобы не в свою смену, а даже просто болтаться по территории. Лазеек через колючку было немного, и знали о них лишь посвященные. Но я знал и с этой задачей справился. С технической справился тоже.
На следующий день в пятнадцать ноль-ноль мы с Васьком смонтировали колодки. Полкан опробовал тормоза и был доволен изрядно, аж светился весь. Мы выложили свои зачетки ему прямо на капот, и он в них расписался. Урааааа! Победа! Жизнь продолжается! В тот же вечер мы с Васьком обмыли это событие не по-детски, а мой личный рейтинг в студенческой среде ещё поднялся вверх на несколько пунктов))
Это был один из самых памятных моментов моей студенческой жизни.

ЭПИЛОГ
Подполковник Б. ушел в отставку, как и пообещал своим сослуживцам на кафедре. Ну, хоть это он сделал по чести. Я же продолжил учебу, окончил институт и получил звание лейтенанта запаса. В этом конкурсе я победил.