Глава 10. Апология Нелепости

Григорий и Лина вышли из последней двери — та, как и всегда, закрылась сама, оставив после себя запах типографской краски и чуть слышное бормотание. Казалось, текст за дверью не желал быть забытым и теперь что-то доказывал — себе, авторам, миру.
— Кажется, мы дошли до Центра, — сказала Лина, осматривая пространство вокруг. Они стояли посреди гигантской площади. Всё вокруг было правильным, выверенным, математически точным до идиотизма. Каждый дом имел ровно сорок семь окон. Каждый прохожий носил бейдж с надписью: «Одобрен уровнем логичности 98%».
Григорий моргнул. В воздухе висели буквы. Реальные. Они плавали, как мотыльки, шуршали, сталкивались. Иногда две буквы сливались в слово и тут же рассыпались обратно, если сочетание выходило слишком остроумным.
— Где мы? — спросила Лина.
— Похоже, это… столица Разума, — сказал Григорий. — Или, как её ещё называют, Главмозгоград.
Из ближайшей подворотни выкатился высокий мужчина с портфелем и невероятно длинными усами. Он выглядел так, будто изобрёл бюрократию, а потом сам попал под её действие.
— Добро пожаловать в ГЦРП. «Головной Центр Рационального Прогресса!» —произнёс он с гордостью. — Я — Представитель Министерства Уравнивания Необъяснимостей. Можно просто “МинУН”.
Лина едва сдержала смешок:
— МинУН?
— Да. Наш девиз: «Меньше смыслов — меньше проблем!»
Мужчина протянул им документы. На первой странице красовался логотип: три переплетённые запятые и латинская надпись «Credo quia absurdum» — «Верую ибо абсурдно».
— Простите, — вмешался Григорий, — а почему всё здесь такое… стерильное?
— Потому что порядок — это основа хаоса, — с гордостью сказал чиновник. — Мы научились дозировать нелепость. Теперь каждая идея проходит санитарный контроль. Вот, к примеру, — он вытащил из папки банку с надписью «Ирония. 200 грамм. Пастеризованная». — Открывать строго по расписанию!
Лина не выдержала:
— А если кто-то захочет пошутить спонтанно?
— О-о-о! Тогда его отправляют на курс лечения «Принудительной серьёзностью». Очень эффективно. После трёх сеансов пациент способен рассмеяться только по инструкции.
— Это ужасно, — сказал Григорий.
— Это рационально, — возразил МинУН. — Впрочем, вам решать. Вы ведь — текстовые странники?
Григорий насторожился:
— Откуда вы знаете?
— Мы следим за всеми несертифицированными метафорами. Ваши передвижения давно зафиксированы в базе.
Он хлопнул в ладоши. Из переулков вышли трое человек в белых халатах с ярлыками «Инспектор по Абсурду первой категории». У одного в руках был огромный шприц с надписью «Смысл (инъекция)».
— Не двигайтесь. Это всего лишь тест на логичность. После укола вы перестанете видеть то, чего не существует.
— Но тогда я перестану видеть Вас, — заметил Григорий.
МинУН моргнул.
— Хм. Формально — да.
— Тогда я отказываюсь.
— Так не положено.
— А я не положен Вам.
— Это против правил!
— Вы же сами их пишете, — усмехнулся Григорий.
В этот момент воздух рядом с ними начал дрожать — искажаться, как плохо сжатое видео. Из пустоты вышел человек в цилиндре, с лицом, словно нарисованным мелом.
— Это кто? — спросила Лина.
— Премьер Парадокс, — ответил МинУН благоговейно. — Наш лидер.
— Премьер чего?
— Парадокс. Он был избран за то, что доказал: если всё бессмысленно, то порядок нужен хотя бы ради комфорта.
Парадокс говорил голосом, похожим на шелест страниц.
— Добро пожаловать, чужие мыслители. Ваше присутствие нарушает симметрию. Здесь абсурд должен быть системным, иначе он вызывает панику.
— А что будет, если мы просто посмеёмся? — спросила Лина.
— Нельзя. Смех провоцирует непредсказуемость.
— А без неё — остаётся смерть, — сказал Григорий.
Парадокс посмотрел на него с лёгким интересом.
— Вы заражены идеей свободы. Это опасная патология. Мы лечим такие случаи с помощью лекции о пользе регламентов.
Он щёлкнул пальцами, и вокруг них вырос амфитеатр. Сотни зрителей, одетых в одинаковые серые костюмы, повернулись к сцене. В центре стояла кафедра, на которой красовался гигантский том под названием «Руководство по контролируемому абсурду, том 6: Приложения и примеры».
Парадокс заговорил:
— Сегодня мы рассмотрим типичный случай: «Два субъекта, заражённые спонтанной метафорой». Заметьте, что у них присутствует элемент эмоциональной нестабильности — любовь. С чего начинается нелепость? С чувства. С чем она заканчивается? Тоже с чувством. Поэтому Министерство приняло решение об их рационализации.
Лина наклонилась к Григорию и шепнула:
— Мы в ловушке.
— Ещё нет, — ответил Григорий.
Он шагнул вперёд, подошёл к кафедре и сказал:
— А вы не задумывались, что сама попытка упорядочить нелепость — уже нелепа?
В зале повисла тишина. Один из чиновников осторожно поднял руку:
— Простите, это вопрос или заявление?
— Это диагноз, — ответил Григорий.
В ту же секунду потолок треснул, и из него посыпались бумаги — тысячи страниц формуляров, актов, отчётов. Каждая бумага кричала своим шрифтом: «Разрешено», «Запрещено», «Согласовано». Лина схватила Григория за руку — и они побежали.
Парадокс рассмеялся. Казалось, впервые, по-настоящему.
— Бегство — тоже форма порядка, — сказал он им вслед. — Оно завершает цикл.
Они вырвались наружу. Ветер свистел, как безумная редактура. Мир вокруг начинал плавиться, буквы стекали в лужи, из которых рождались новые фразы.
— Кажется, мы запустили перегрузку системы, — сказал Григорий.
— То есть?
— Реальность поняла, что сама себе противоречит. А это — начало революции.
Вдалеке виднелась новая дверь. На ней горело слово, от которого обоих прошиб холод:
«Редакция».
— Похоже, теперь нам предстоит встретиться с теми, кто всё это пишет, — сказала Лина.
— Или с теми, кто переписывает, — ответил Григорий.