Пешеходный переход через любовь. ч. 1

Жизнь сейчас у каждого, как эта московская улица в час пик, — бурливая, несущаяся куда-то, полная отвлеченных шумов и слепых зон. Каждый погружен в свой мир, в свой ритм, в свою мелодию, наушниками отгородившись от внешнего мира...

И порой только чудо, цепкая случайность или чей-то вовремя протянутый крепкий локоть могут предотвратить катастрофу, на которую ты, увы, идешь с распахнутыми глазами, но абсолютно ко всему глухой...

Ирина шла по своему маршруту, как всегда  быстро, почти бегом. Деловая юбка, легкая куртка, сумка-планшет через плечо, в ушах драйвовый электро-поп, заглушающий утренний городской гул. Она ненавидела это пересечение проспекта, широкого, с двумя полосами в каждую сторону. Всегда была пробка, всегда кто-то нервно сигналил, всегда приходилось лавировать между машинами.

Сегодня повезло,  на первой полосе перед «зеброй» выстроилась плотная вереница машин, и водитель ближайшего микроавтобуса, помахав ей рукой, любезно пропустил. Ирина, не снижая темпа, кивнула в знак благодарности и, уткнувшись в экран телефона, проверяя сообщения, шагнула с тротуара на пешеходный переход.

Она не увидела «Рено Логан» на второй полосе...

Неопытный паренек за рулем, только недавно получивший права, не заметил, как перед ним остановился микроавтобус, пропуская ее, как пешехода. Он просто решил, что тот поворачивает, и, не сбавляя скорости, резко рванул его объехать слева.

Слепая зона...

Роковое стечение обстоятельств.
Металлическая масса, несущаяся со скоростью под шестьдесят, уже через секунду должна была протаранить  Ирину...

Виктор стоял на тротуаре, ждал своего момента, чтобы перейти. Он ненавидел спешку. В свои сорок пять он научился ценить паузы. Он наблюдал за суетой, за людьми, за их отрешенными лицами. Его взгляд скользнул по стройной девушке в наушниках, энергично шагающей по переходу. И тут он увидел «Логан». Увидел растерянное лицо водителя, его запоздалое, отчаянное движение рулем, которое уже ничего не могло изменить.

Мысли отключились, сработали какие то древние  инстинкты. Он не кричал.
Крик потерялся бы в грохоте двигателя и ее музыке. Он просто рванулся вперед, как пружина. Два быстрых шага, сильный рывок за ее плечо, и он прижал ее к себе, откидываясь назад, падая вместе с ней на асфальт. Они грузно рухнули, он приняв основной удар на себя, прикрывая ее своим телом.

Воздух вырвался из его легких с хрипом.
В следующее мгновение мимо них, задевая боковым зеркалом, с воем пронеслась серая машина. Зеркало чиркнуло по коже его локтя и с хрустящим звуком задело болтающуюся на ее плече сумку, отрывая кусок кожи и порвав бок дорогой кожаной вещицы.

Все произошло за три секунды...

Ирина не поняла ровным счетом ничего.

Одна секунда,  она переходила дорогу, слушая любимый трек, вторая,  чьи-то железные руки сжали ее, дернули так, что хрустнула шея, и она летит куда-то, третья, и она лежит на грязном, холодном асфальте, почти придавленная тяжелым мужским телом. В ушах стоял оглушительный звон, наушник выпал, телефон отлетел в сторону. Испуг, боль от падения, шок и мгновенная, яростная волна гнева.

— Что Вы делаете?! — вырвалось у нее, когда он попытался подняться, отпуская ее. — С ума сошли?! Пустите!

Она оттолкнула его, вскочила на ноги, отряхивая испачканную куртку. Лицо горело от смеси стыда и злости. На нее смотрели прохожие, водитель микроавтобуса выскочил из кабины, бледный, как полотно...

— Вы… Вы чуть не сбили меня! — крикнула она уже в сторону скрывшегося вдали «Логана», но адресовала это, кажется, сейчас  всему миру.

Виктор медленно поднялся. Колено ныло, в локте сочилась немного  кровь. Он посмотрел на нее,  взгляд испуганный, но уже остывающий. Он не ожидал благодарности, но такой реакции тоже...

— Машина, — хрипло произнес он, показывая рукой в сторону скрывшегося автомобиля. — Вы же её  не видели. Она Вас чуть не…

— Я все прекрасно видела! — перебила его Ирина, подбирая с асфальта телефон. Экран был весь в паутине трещин. — Вы меня саму чуть не сломали! И телефон разбили! Кто Вас просил?!

Она была несправедлива, и где-то в глубине души она это понимала. Но адреналин бил ключом, и ей нужно было выплеснуть его на кого-то. На этого молчаливого, незнакомого мужчину с уставшими глазами, который сейчас смотрел на нее с каким-то странным выражением,  не упрека, а скорее разочарования...

— Извините, — тихо сказал Виктор. — Если что-то повредил...

Он больше ничего не стал объяснять. Развернулся и, прихрамывая, пошел прочь, растворяясь в толпе. Он чувствовал лишь глупую, щемящую досаду. Досаду на ситуацию, на ее реакцию, на свою собственную неловкость. Он спас человека, а в итоге остался виноватым. Таков закон улицы!

Ирина, отдышавшись, наконец подняла голову и увидела свою сумку. Бок был разорван, из пореза торчали нитки подкладки. Она провела пальцами по поврежденному месту, и до ее сознания начал медленно доходить масштаб произошедшего. Она перевела взгляд на то место, где только что стоял тот мужчина. Его уже не было...

«Что за идиот…» — подумала она с ещё остатком злости, но эта мысль уже была не такой уверенной...

Она собралась с духом и, всё еще дрожа, перешла на другую сторону перекрестка. И тут услышала свой имя:

— Ирина? Ирочка, это ты?

Она обернулась. У стены дома стояла женщина ее лет, с круглыми от ужаса глазами. Люда...

Подруга детства, с которой они теперь виделись раз в полгода, случайно пересекаясь иногда в городе.

— Люд… Привет, — с трудом выдавила Ирина.

— Господи, я чуть в обморок не упала! — Люда схватила ее за руки. — Я же всё видела! Эта машина… она же тебя… Тот мужчина… Он просто тебя спас! Он тебя буквально выдернул из-под колес! Я думала, сейчас все… конец!

Ирина замерла.
Слова подруги, как ледяная вода, окатили ее с головы до ног.

Картинка в голове перестроилась.
Она больше не была главной героиней, на которую напал неадекват. Она была девушкой в наушниках, которая по собственной глупости шагнула под колеса машины. А тот мужчина… тот молчаливый, хромавший мужчина… был ее спасителем?

Она посмотрела на свою порванную сумку. Теперь это был не просто испорченный аксессуар, а материальное доказательство ее же глупой  ошибки. След от зеркала. Знак смерти, которая прошла в сантиметрах от нее!

— Он… — прошептала Ирина. — Он сказал «машина»… А я…

Ее охватила такая волна стыда, от которой стало почти что физически тошнить.
Она нахамила человеку, который спас ей жизнь!
Она обвинила его в том, что он разбил ее дурацкий телефон, в то время как он содрал себе локоть, защищая ее.
Он ушел. Ушел, не услышав  даже «спасибо», ушел с чувством, что сделал что-то неправильно...

— Он ушел… — сказала она вслух, глядя в ту сторону, куда он скрылся. — И я не знаю, кто он...

— Ну, какой-то он… обычный, — развела руками Люда. — Не молодой уже. В куртке. Пошел вооон туда!

Но «туда» было целым морем улиц и переулков. Найти его было уже невозможно...

Эта встреча с собственной смертью и последующее осознание своей чудовищной неблагодарности выбили Ирину из колеи на несколько дней.
Она не могла даже некоторое время спать. Перед сном она снова и снова прокручивала тот момент: рывок, падение, его лицо, ее крик.
Стыд так и грыз ее изнутри.
Она чувствовала себя последней дурой. И не просто дурой, а неблагодарной дурой! Эта мысль для неё была самой невыносимой...

Она пыталась отвлечься на работе, на быт.
Но даже в своей уютной однокомнатной квартире на третьем этаже в старом, но милом доме почти у набережной,  она не находила покоя.

Ее жизнь, в целом, была не самой плохой.
Неудачный брак с алкоголиком- мужем остался позади, она отстроила себе удачно  карьеру, добилась финансовой независимости.
Но была в этой независимости и какая-то пустота. Глухая, одинокая пустота, которую она привыкла заполнять работой, музыкой в наушниках и редкими встречами с подругами.
И вот теперь к этой пустоте добавилось еще и чувство неоплаченного долга...

Спустя неделю, в субботу, она решила прогуляться по набережной.

Погода стояла удивительно теплая для поздней осени. Солнце золотило желтую листву, а вода в реке казалась спокойной и умиротворяющей. Она шла, вдыхая свежий воздух, и старалась ни о чем не думать. И тут ее сердце екнуло..

На скамейке, спиной к ней, сидел мужчина. Обычная куртка, чуть поседевшие виски. Он смотрел на воду. Но в его осанке, в наклоне головы было что-то до боли знакомое. Это был он!
Тот самый мужчина!
Точно он!

Ирина замерла.
Что делать? Подойти? Извиниться? А если он ее отошьёт?
А если он просто хочет уединения?
Но чувство долга и тот самый гложущий стыд оказались сильнее...

Она сделала несколько неуверенных шагов и остановилась рядом со скамейкой.

— Простите… — тихо сказала она.

Мужчина обернулся.
Да, это был он!

Те же усталые, но очень внимательные глаза. Он узнал ее мгновенно. В его взгляде не было ни злости, ни раздражения, лишь легкое удивление...

— Здравствуйте, — спокойно сказал он.

— Здравствуйте, — Ирина почувствовала, как краснеет от неловкости. — Я… я та самая идиотка с перекрестка. Я хочу у Вас прощения попросить. Я тогда… я даже ничего не поняла. Я вела себя ужасно! Извините!

Он смотрел на нее, и в уголках его глаз появились легкие морщинки, маленький  намек на улыбку:

— Да ничего страшного. Вы были в шоке. Я Вас понимаю.

— Нет, Вы не понимаете! — горячо возразила она. — Вы спасли мне жизнь, а я… я на Вас накричала. Я потом всё осознала. Мне подруга  рассказала подробно,  она видела, а я уже потом разглядела свою  сумку… Если бы не Вы… Я Вам так благодарна и мне очень стыдно!

Она говорила быстро, сбивчиво, боясь, что он вот-вот встанет и уйдет.

— Виктор, — представился он, мягко прерывая ее поток слов.

— Ирина...

— Очень приятно, Ирина. И забудьте. Я не в обиде. Честно. Главное, что Вы сейчас живы-здоровы. А телефон… ааа, купите новый!

Он говорил так просто и искренне, что Ирина от его слов чуть не расплакалась от облегчения...

— Можно я… можно я присяду? — робко спросила она.

— Конечно.

Она села на край скамейки. Неловкое молчание повисло между ними, но оно было не тягостным, а скорее ожидающим продолжения...

— А Вы… как Ваш локоть? — вспомнила вдруг  Ирина.

— Зажило, — он показал руку. — Царапина. Пустяки...

— А колено?

— Тоже порядок. Вы-то как? Не ушиблись?

— Нет, ничего. Отделалась испугом. И испорченной сумкой...

Они посмотрели друг на друга и вдруг засмеялись. Этот смех неожиданно  снял все оставшиеся барьеры между ними...

— Вы часто тут гуляете? — спросила Ирина.

— Да, я живу недалеко. Люблю тут посидеть. Успокаивает как то...

Так начался их разговор. Сначала медленно и  осторожно, о погоде, о городе.

Потом смелее. Она узнала, что он работает инженером в проектном институте и часто ездит в командировки по городам и весям.
Где на пару дней, где на неделю...
И как то привык уже к такому темпу работы, хотя  порядком надоело такое однообразие...

Виктор узнал , что Ирина  арт-директор в небольшом рекламном агентстве.
Разговор их тёк легко и непринужденно.
Виктор оказался прекрасным собеседником,  внимательным, с тонким чувством юмора, без всякой  тени навязчивости. Он не пытался ей понравиться, он был самим собой, немножко  уставшим от жизни, работы, но не озлобившимся, скорее, наблюдательным и немного философски настроенным...

Ирина ловила себя на мысли, что ей с ним невероятно сейчас легко.
Легче, чем с кем бы то ни было за последние годы.
Он её не выспрашивал о личном, но когда она сама, заговорив о неудачном браке, обмолвилась, что уже пять лет, как разведена, он просто кивнул, и в его взгляде было чёткое понимание этого, а не праздное любопытство...

Они прошагали вдоль всей набережной, свернули в тихий переулок, и Ирина сама не поняла, как у неё вырвалось...

— Вот, кстати, мой дом, — она показала на аккуратный пятиэтажный кирпичный дом. — Третий этаж.

Они остановились у подъезда. Наступила пауза. Расставаться не хотелось. Энергия, возникшая между ними, была слишком приятной и желанной...

— Вы не хотите… зайти? — услышала она свой собственный голос. — Выпьем чаю? Продолжим разговор. Мне, честно, очень с Вами интересно...

Она боялась, что он откажется. Что этот момент, эта случайная встреча,  всего лишь один банально простой эпизод.
Но Виктор посмотрел на нее, потом на дом, и кивнул:

— С удовольствием. Если я не помешаю!

— Что Вы, конечно нет!

Она жила одна.
Квартира была ее крепостью, ее убежищем, которую она обустраивала с большой любовью после развода. Мягкий диван, книжные полки до потолка, несколько дорогих ей картин на стенах, уютный плед. Здесь все было ее, пропитано ее духом, и она вдруг с непривычной остротой осознала, как давно она не приводила сюда мужчин. Не тех, с кем можно было просто выпить вина и переспать, а тех, с кем хочется посидеть и просто по человечески поговорить...

— Проходите, располагайтесь. Я сейчас, чай поставлю...

Виктор снял куртку, остался в простой темной футболке, и Ирина невольно отметила, что он хорошо сложен для своих лет. Плечи широкие, осанка прямая. Не спортсмен, но человек, не запускающий себя...

— Руки, наверное, помыть хотели бы после улицы? — спросила она, направляясь на кухню. — Ванная прямо там, справа. Только, предупреждаю, у меня там кран подтекает. Вечно громко  капает. Я уже на  завтра мастера вызвала.

— Понял, — кивнул Виктор и скрылся в ванной.

Ирина суетилась на кухне, доставая красивый сервиз, заваривая ароматный травяной чай с мятой и чабрецом, ставя на поднос рассыпное печенье. Она слышала, как в ванной шумела вода. Потом шум прекратился, и через минуту на пороге кухни появился Виктор.

— Знаете, Ирина, с Вашим краном  сущий пустяк! Прокладку надо только  поменять. У Вас случайно нет небольшого набора инструментов? Отвертки, пассатижи?

Ирина удивленно подняла брови.

— Есть… где-то… Мой бывший оставил, — она повела его в коридор и показала на нижнюю тумбочку. — Там, кажется, что-то валяется...

Виктор порылся и извлек на свет божий пыльную коробку с инструментами. Он нашел нужную прокладку (они, как выяснилось, у Ирины тоже были, купленные про запас), отвертку и разводной ключ.

— Пять минут, и будет Вам счастье, — сказал он с уверенностью в голосе.

Ирина наблюдала за ним, прислонившись к косяку двери ванной. Он работал быстро, аккуратно, знающими четкими  движениями. Было видно, что он не первый раз в жизни держит в руках инструмент. Через несколько минут он закрутил последнюю гайку, открыл кран, потом закрыл. Тишина. Ни единой капли...

— Вот и всё, — вытер руки он о специально подстеленную тряпку.

— Не может быть! — Ирина подошла и сама крутанула кран.

Ничего. Тишина. Она не поверила своим глазам. Этот противный, нервный звук капель, который преследовал ее неделями, исчез. Ее лицо озарила такая радостная, такая искренняя улыбка, что Виктор невольно улыбнулся в ответ.

— Вы волшебник! — воскликнула она и, не помня себя от восторга и благодарности, обняла его.

Это был порыв, чистый и спонтанный.
Но в следующее мгновение она поняла, что обнимает не просто своего ангела- спасителя или сейчас  случайного  мастера-сантехника.
Она обнимает мужчину. Крепкого, пахнущего кожей и металлом мужчину. И он ответил на ее объятия. Его руки мягко легли ей на спину...

Она отстранилась, но лишь настолько, чтобы посмотреть ему в лицо. Ее глаза сияли.

— Спасибо, — прошептала она. — Огромное спасибо!

И потянулась к нему, чтобы поцеловать. Сначала это был просто благодарный, легкий поцелуй. Но он так просто  не закончился. Его губы ответили ей. Сначала неуверенно, потом все увереннее. Объятия его стали крепче. Поцелуи слаще...

Вся накопленная за годы одиночества тоска, вся благодарность, всё внезапно вспыхнувшее влечение вырвались наружу в этом одном, долгом, жадном поцелуе...

Они дышали, как после сумасшедшего бега...

— Мы… мы даже ещё не попили чай, — с трудом выговорила Ирина.

— Чай может подождать, — тихо сказал Виктор, и его руки скользнули ниже, обнимая ее за талию, прижимая к себе.

Она почувствовала его возбуждение, и ее собственное тело ответило ей такой же волной жара. Желание, острое и давно забытое, затуманило разум...

— Тогда… пойдем в спальню, — прошептала она, беря его за руку.

Она вела его по коридору, и сердце ее колотилось где-то в горле.
Стыд, условности, вся разумность остались где-то там, за дверью ванной с починённым краном. Оставалась только жажда. Жажда близости, прикосновений, жажда чувствовать себя желанной, и он...

В спальне приглушенный свет из окна падал на большую кровать. Они снова оказались в объятиях друг друга, и теперь уже не было места никакой нерешительности.
Они раздевали друг друга с торопливой, почти жадной нежностью. И когда Ирина сбросила с себя последнюю одежду, Виктор даже замер на мгновение, любуясь ею.

Она и правда была прекрасна! Ее тело было совсем  не худощавое, как у девочки, а было телом зрелой, уверенной в себе женщины, оно  было упругим и сильным. Грудь высокая, талия тонкая, бедра очень крутые.
Она постоянно занималась спортом, и это было видно сразу. Но это была не сухая мускулатура какой то  фитнес-модели, а такая мягкая, но  женственная сила...

«Как подарок судьбы!», — пронеслось в голове у Виктора.

Она улыбнулась его немому восхищению и потянула его к себе на кровать. Ее ласки были ненасытными, как будто она хотела наверстать все свои  потерянные годы за один этот вечер.
Она исследовала его тело,  сильные плечи, грудь, покрытую седыми волосками, плоский живот  с жадным любопытством. Она целовала его, покусывала, царапала, и он отвечал ей той же монетой...

Долгие годы её самоограничения, холодных ночей и вынужденного воздержания растворились в этом одном мгновении. Она была как пустыня, в которую наконец пролился долгожданный ливень.  Она была бурей, ураганом, сметающим всё на своем пути...

Он был для нее теперь, в эту минуту, не просто мужчиной. Он был воплощением спасения, заботы, мужской компетентности, которая так контрастировала с беспомощностью ее бывшего мужа. И он, в свою очередь, был пьян ее откликом, ее силой, ее безудержной, почти что животной отдачей. Его собственная жизнь, его брак… все это показалось сейчас таким далеким, таким блёклым по сравнению с этим вихрем женской  плоти и эмоций...

Они не торопились, исследуя друг друга снова и снова. Она не хотела, чтобы это заканчивалось.
Она хотела впитать в себя каждое его прикосновение, каждый вздох, каждый возглас. Когда наступила развязка, она застонала, закусив губу, чтобы не услышали соседи, и ее тело забилось в конвульсиях наслаждения, выжимая из нее все силы, какие были нерастрачены совсем...

Они лежали, тяжело дыша, приходя в сознание...
Сумерки за окном сгущались, окрашивая комнату в синие тона. Ирина прижималась  к его груди. Она чувствовала себя не просто удовлетворенной. Она чувствовала себя… как никогда счастливой... По-настоящему живой. И впервые за многие годы...

Они помолчали...

— Виктор, — тихо сказала она, нарушая эту тишину.

— Даа?

— Спасибо.

— За кран? — он усмехнулся.

— За всё!

Он обнял ее крепче. И в этом объятии была такая теплота и такая правда, что ей захотелось поплакать. Она как то чудом  удержалась...

Потом они все-таки допили свой подостывший чай, сидя на кухне, завернувшись в халаты.
И их  разговор потёк снова, но теперь он был другим,  более доверительным, более близким. Они говорили о жизни, о своих  разочарованиях, даже о маленьких радостях.
Ирина рассказывала о своем браке, о том, как она боролась и как, в конце концов, сдалась, поняв, что не в ее силах спасти человека, который не хочет спасаться сам...

Он слушал, кивал. А потом наступила его очередь.

— Ирина, я должен тебе сказать кое-что, — произнес он, как то даже виновато, глядя на дно своей чашки. — Я… я же  женат!

Она этому совсем не удивилась.

Где-то в глубине души она это почти что  чувствовала.
В его сдержанности, в какой-то легкой, едва уловимой печали, которая иногда появлялась в его глазах.

— Давно? — спокойно спросила она.

— Очень. Двадцать два года. Дочь уже  учится в институте...

Он ждал упреков, скандала, чего угодно. Но Ирина просто глубоко и шумно вздохнула:

— Расскажешь?

— Что рассказывать… — он пожал плечами. — Брак,  как брак. Когда-то была любовь, страсть. Потом… уже привычка. Рутина. Мы не ссоримся, нет! Мы просто… существуем рядом. Как соседи что ли...
Общий быт, общая дочь, общие воспоминания. А чувств… чувств уже нет. Серые они как-то стали! Я ее люблю, наверное… но уже,  как человека, с которым прожил полжизни. А как женщину… — он тут резко  замолчал...

Ирина положила свою руку на его.

— Я тебя понимаю...

И она действительно понимала. Она не чувствовала себя обманутой. Наоборот, его честность делала его еще ближе к ней.

— Я не хочу разбивать твою семью, Виктор, — четко сказала она, глядя ему в глаза. — У меня нет таких планов. Я сама прошла через ад развода, я не желаю его никому!

— Тогда, что же это у нас? — спросил он, сжимая ее пальцы.

— Это… то, что есть. Ты мне нравишься. Как мужчина. Мне с тобой хорошо. Интересно. И… как оказалось, — она улыбнулась смущенной, но счастливой улыбкой, — с тобой очень хорошо в постели. Я уж тебе признаюсь!
Я давно не чувствовала себя так… я не знаю… так по-настоящему, как счастливая женщина!

Она помолчала, подбирая слова:

— Я не хочу оставаться одна до конца своих дней. Но и замуж мне не нужно. Мне не нужны обязательства, общий быт, совместные кредиты. Мне не нужна, тем более,  чужая семья. Мне нужно… простое человеческое тепло! Мужское внимание. Общение. И, да, секс тоже. Хороший, страстный секс, который заставляет чувствовать себя женщиной. Если ты готов дать мне это… то и я готова встречаться с тобой! Без всяких  претензий. Без сцен ревности. Без требований развестись!

Она говорила так искренне, так беззащитно, что у Виктора сжалось сердце. Он видел в ее глазах не расчет, а ту же самую усталость от одиночества, ту же жажду простого человеческого счастья, что была и в нём!

— Ты уверена? — тихо спросил он. — Это же… всё же тайна. Свидания украдкой. Я же не смогу быть с тобой открыто всегда!

— А я и не прошу «всегда». Я прошу «иногда». Но чтобы эти «иногда» были настоящими! Лучше иногда, чем совсем ничего. Я уже пробовала «совсем ничего»… Мне это совсем не понравилось!

Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал.

— Хорошо, — сказал он. — Давай попробуем!

Они сидели так еще долго, держась за руки, два одиноких корабля, нашедших друг друга в тумане серой, обыденной жизни. У них не было будущего в привычном понимании этого слова. Но у них было сейчас, сегодня... Теплое, страстное, очень живое и очень правдоподобное!

И это самое  настоящее, для них обоих только начиналось...

Продолжение следует...