Книга 8. Глава 15. Западня

Василис. Америка, 1976 год

Василис боролся со сном, стараясь не выпускать Джулию из вида. Но прозрачный воздух вокруг них спрессовывался в клочья густого сизого тумана с синевато-белесым отливом. Его попытки приблизиться к Джулии ни к чему не привели, она, безмолвная и покорная, медленно исчезала в тумане, как и всё вокруг. Он звал ее, он кричал что было мочи и не слышал собственного голоса, словно оглох и ослеп… И никого вокруг, один-одинешенек, он медленно растворялся в тумане.

И вот его уже нет, он не чувствовал ни рук, ни ног, ничего, что когда-то было Василисом Белых. Он распался на атомы, и несла его река забвения, укачивая и убаюкивая всё дальше и дальше… Но он всё еще думал, всё еще чувствовал, всё еще помнил. Перед глазами вспыхивали знакомые лица, ему что-то говорили, что-то очень важное, но он не слышал. «Нет, нет, не сейчас, потом, потом, когда-нибудь потом…»

— Василёк! Ты мне нужен, Василёк!

Отчаяние в голосе сестры привело его в чувства. Он пошел на голос, шаря руками в тумане, надеясь отыскать сестру. Но с каждым шагом голос все отдалялся и отдалялся, но он все еще слышал ее.

Он хотел позвать Злату, но в горле пересохло, и выходило лишь невнятное сипение, медленно тонувшее в непроглядном тумане. На какое-то время нависла напряженная тишина. Он ясно чувствовал опасность, но, совершенно потерявшись в тумане, не понимал, откуда ждать беды.

И снова где-то совсем рядом прозвучало: «Василёк!!» Он двинулся на голос и наконец нащупал тонкую талию, притянул к себе, она уткнулась лицом в его плечо, приподняв за подбородок, он заглянул в ее глаза. И отпрянул как от удара – черные нечеловеческие глаза впились в него, продираясь внутрь, и эта осязаемая чернота постепенно заполняла и все вокруг. Он хотел отвернуться, но не мог отвести взгляд, хотел убежать и не мог пошевелиться, хотел кричать и не мог вымолвить ни слова.

— Проснись! — загремело в его голове. — Проснись же!

Василис открыл глаза. Закружилась голова, он пошатнулся и еле удержался на ногах. Он стоял там же, на предпоследнем этаже ТЦ, как и трое его соратников. Хотя нет, он был ближе всех к Злате и почувствовал связь, ту самую ниточку, протянувшуюся между ними с самого рождения, от чего они понимали друг друга без слов. Свет лился из ее глаз, золотыми ниточками переплетаясь с его синими с сиреневым отливом, притягивая их друг к другу еще сильнее. Ее глаза кричали: «Помоги мне!», — указывая на Джулию. Как он мог забыть о ней.

Слегка покачиваясь, все еще пытаясь сопротивляться, Джулия пятилась назад по направлению к зеркалу. Ее карие глаза были открыты, но затуманены незрячим взглядом, она смотрела на него и тянулась к нему всем своим существом, но продолжала пятиться назад. Каштановая ниточка, связывающая их двоих, истончалась и не встраивалась в общий кокон. Злата никак не могла ухватить ее, она увертливой змейкой ускользала из рук. Василис видел, еще немного… и до нее будет не дотянуться. Джулия должна почувствовать его, тогда они снова переплетутся, а она смотрела на него и все еще не видела.

Ее сердце билось в унисон с его, но эта мелодия на два голоса периодически сбивалась с ритма под скрежет и шипение, как заезженная вдоль и поперек пластинка. Но когда они попадали в ритм, синяя петелька успевала подхватить каштановую. Таким образом, вплетаясь в ее ауру, он безошибочно определял места возможных обрывов.

Плетение на какое-то время восстанавливалось, а затем каштановая паутинка, словно обознавшись, убегала от него, так они топтались на одном месте, не продвинувшись ни на миллиметр. А паутинка была уже на грани обрыва. Получается, она его с кем-то путала, оттого вблизи не узнавала. Он ей кого-то сильно напоминал… А если это не Джулия?..

— Даша?

Как только Василис произнес это имя, она взглянула на него.

– Стас?...

Василис понял, в чем дело – сейчас на него смотрела внучка Элизы Малахес — Даша Малахова и видела на его месте своего любимого — Стаса. Кибер-матрешка постепенно складывалась в голове Василиса, вернее, разбиралась соответственно уровням от 1-го и так далее: №3 Джулия, спрятанная благодаря №1 Элизе Малахес (она же Эльза Майер) в потаенных уголках сознания №2 Даши, искала свою пару — его, Василиса, но не узнавала и оттого постоянно ускользала от него. Джулия должна узнать меня, и тогда, возможно, вместе мы поймем, как она вписывается в родословную Малаховых и Малахесов. Что-то подсказывало ему, что вся эта чертовщина как-то связана с его американской родней.

А пока ясно было одно — все составляющие кибер-матрешки, прикрывая друг друга, маскируются, примеривая на себя чужие роли. На данный момент Даша и Стас играют наши с Джулией роли, отвлекая внимание на себя, в то время как в зазеркалье таким же образом нас прикрывают Эльза и Ян. Причем Даша и Эльза — внешне точные копии Джулии, видели своего любимого по-разному. Потому им не нужно было притворяться, они действительно любили, готовые щедро поделиться своей любовью с Джулией, но она пока не сумела ухватиться за этот спасательный круг, еле-еле маячивший сквозь густую вязкую черноту. Но, похоже, она все-таки почувствовала ту самую связь, чувство притяжения, прокладывающее тропку среди этой топкой трясины по направлению к маячку.

Так, шаг за шагом, Джулия медленно шла вслед за Василисом по направлению к Злате, и с каждым шагом объединяющие их ниточки, переплетаясь, становились всё прочнее. На этом зыбком пути, благодаря прикрытию, Василис с Джулией так и должны оставаться невидимками для коварного мистера Икс, уже расставившего свои хитрые ловушки, а заодно попытаться установить свои капканы для его приспешников.               

Василис старался мыслить известными ему категориями и, разбирая кибер-матрешку, рассуждал как заядлый геймер. Он с Джулией, как и прикрывающие их пары как по одну, так и по другую сторону зеркала, очень напоминали персонажей симулятора выживания, то бишь кибер-матрешки, примеряя на себя чужие роли. Кроме того, он предполагал, что в Зазеркалье отражение кибер-матрешки — этакий симулятор уничтожения — тоже состоит из нескольких уровней, только с противоположным значением и функциями, направленными не на выживание, а на уничтожение. Кроме того, многоликий некто, пуская пыль в глаза, может маскироваться под кого-то из своих.

Все началось еще в раннем детстве, когда среди ненужной рухляди в чулане Злата и Василис обнаружили старенький фильмоскоп с ярким красочным рисованным диафильмом «Стойкий оловянный солдатик» по сказке Г. Х. Андерсена. С тех пор, играя, маленькая Злата часто представляла себя в роли балерины, а Василис — оловянного солдатика, сгоревших в пламени собственной любви.

Поначалу это была просто любимая сказка, но потом у Златы появилась несчастная балерина, заточенная в музыкальной шкатулке, а у Василиса — оловянные солдатики, и тогда благодаря неуёмному детскому воображению сказочные герои словно ожили и сошли со страниц любимой книги, чтобы защитить свою любовь.

А злой тролль затаился где-то меж красочных страниц, чтобы внезапно выплеснуться уродливой чёрной кляксой, расползаясь повсюду, уничтожая всё, что радовало глаз и услаждало душу. Этот страх в разных обличьях преследовал их с детства и по эту, и по ту сторону зеркала, словно раздирая душу на части. Этот страх, отпечатанный в генах, достался им по наследству.

Первыми примерили на себя эти роли Элиза (Эльза) и Йен (Ян) Малахесы, сгинувшие в Зазеркалье, растворившись в черноте, похоронив свою любовь под толщей льда. В их заиндевевших сердцах поселилась вечная ночь и холод. Они были рядом и в то же время далеко друг от друга, их разделяла ледяная стена. Сквозь лед они равнодушно, с ледяным спокойствием смотрели глаза в глаза и не видели друг друга.

А их ледяные отражения жили своей жизнью, столь же холодные и бесчувственные, как и все в Зазеркалье — призрачном ледяном королевстве, где правят холод и тьма, равнодушие и мракобесие. Это первый уровень ловушки для снедаемых собственной виною любящих сердец, приговоривших себя к высшей мере наказания — полному забвению.

Далее в игру вступают Даша и Стас, отказавшиеся от своей любви ради собственной гордыни. Никто из них двоих не шел на уступки, страдая и мучаясь как врозь, так и будучи рядом, тем самым загоняя себя в тупик, из которого им уже не выбраться. Оттого верно, их любовь, воскреснув было в Зазеркалье, так там и осталась, погребенная в ледяных тисках, терзая душу бесплодными надеждами на несбывшееся счастье. Это второй уровень ловушки — вечное хождение по мукам, как в этой, так и во всех других жизнях в поисках выхода, которого нет.

Потому только-только вспыхнувшее чувство Джулии и Василиса ни в коем случае не должно было угаснуть. А ловушка уже плетется из недосказанности, намеков и подозрений, путая следы, сея семена сомнений, вытягивая любовные соки, замещая любовный пыл холодным презрением, заковывая тем самым заплутавшие в неверии сердца в ледяной плен. Тогда как жара этих двух любящих сердец с лихвой хватит, чтобы отогреть заиндевевшие сердца, растопить лед и вызволить невольников из плена.

Им предстоит из персонажей стать самими собой и управлять ситуацией, а не наоборот, и держаться подальше от холодного огня — смертоносного оружия темного мира, сгубившего уже немало человеческих душ. Это синее пламя — отражение священного огня — полыхает в Зазеркалье как обманка, как приманка для отчаявшихся, манит, но не греет, еще более выхолаживая все изнутри.

И только память сердца, еле-еле просвечивая рыжим огоньком откуда-то из ледяных глубин, рассыпая вокруг золотые искорки, упрямо напоминала о тепле родного очага, не давая окончательно забыть дорогу домой, дорогу к самому себе. Этот огонек надежды, что спокон веков передавался от сердца к сердцу, все еще теплился и в этих озябших, измученных сердцах… Как вдруг вздрогнул, затрепетал, словно растревоженный дуновением свежего ветерка.

Повеяло теплом, воскрешая в памяти давно забытые запахи, ощущения, эмоции, возрождая знакомые образы, возвращая к своим корням, в родные места. Отзываясь сладкой болью, пронзающей насквозь толстый ледяной панцирь, заставляя биться в унисон умолкшие было в разлуке сердца, чтобы достучаться и вновь обрести друг друга, чтобы отвести беду от своих потомков. Застрявшие в Зазеркалье Эльза и Даша – родственные души сквозь ледяные шоры узнали друг друга и приняли свои роли, как и их партнеры, скрывая свою истинную сущность под безликой маской.

И все же им никак не удавалось достучаться до настоящей Джулии, чтобы уберечь от последнего рокового шага через запретный предел. Она смотрела их глазами и в то же время сквозь них, ее сердце билось раненной птичкой, а мысли путались, то улетая куда-то, то плутая вокруг да около. Но чувство опасности не давало ей сделать последний шаг.

Здесь, в Зазеркалье, в отличие от своей живой, фонтанирующей эмоциями сущности, отражение Джулии оставалось абсолютно равнодушным и никак не реагировало на знаки и намеки своих сородичей. Ее копия была пустышкой и такой должна была остаться, не получив ни грамма настоящей жизненной энергии – любимого лакомства темного мира.

Так Эльза и Ян в тот самый роковой день на чердаке были выпиты до дна и безликой тенью одиноко блуждали в потемках, покуда не почувствовали знакомое тепло, едва просачивающееся сквозь зеркальную стену. Как и Даша со Стасом, часть души которых осталась в Зазеркалье в обманчивом ожидании несбывшегося счастья.

И теперь обе пары медленно продвигались к источнику тепла, еще не совсем осознавая его происхождение. Их глаза все еще отказывались верить в происходящее, в то время как сердце подсказывало обратное, оно все еще болело, но какой-то другой, давно забытой ноющей болью, как от прикосновения к старой ране, неизгладимым шрамом отпечатавшейся в памяти. Вместе с тем приходило узнавание по ту сторону зеркала, а с ним ощущение близкой опасности там, за зыбкой гранью понимания, за гранью дозволенного…

******

Это всё она, эта упрямая рыжая девчонка. Она глушила все звуки в Зазеркалье, а рядом с ней возникала и вовсе слепая зона, и все еще непонятно, как через нее прорваться, в то время как за зеркалом что-то назревает. Нужно быть в форме и держать ситуацию под контролем, чтобы быть на шаг впереди и диктовать свои условия.

А медовоглазая упрямица выводила из равновесия, раздражала ярким золотым сиянием и в то же время притягивала, грозя утопить в тягучей медовой сладости. Странно было ненавидеть и в то же время восхищаться. Никто больше из заговорщиков не вызывал таких сильных впечатлений.

Опять она — самая сильная, самая непонятная и интригующая. Опасна, очень опасна, и все же хотелось узнать ее поближе, не убить, не растерзать, не высосать всю кровушку, а просто смотреть на нее, испить ее сладость и искупаться в губительном золотом сиянии — и будь что будет. Откуда еще и это странное чувство дежавю — будто это уже было, будто уже доводилось испытывать нечто подобное... Опасные мысли, опасные желания, если они дойдут до ушей покровительницы, жди беды.

Глава 4. УКРЫТИЕ

Злата. Америка, 1976 год

А Злата продолжала переплетать ниточку за ниточкой, и чем больше становился кокон, тем еще более прозрачными – ауры всех четверых. В особенности ее самой, так как ей приходилось тянуть за собой всех остальных. Останавливаться было нельзя, нужно скорее оказаться внутри кокона. Но работа продвигалась гораздо медленнее, чем она рассчитывала. Каштановая аура раскручивалась с большим трудом и никак не хотела встраиваться в общее плетение. Василис помогал, как мог, но они оба знали, пока Джулия не узнает его, мало что изменится. А без нее им не выбраться.

А она одиноко витала в Астрале невесомая, не обремененная прежними заботами и метаниями, оттого неуловимая как для своих, так и для противников. Возможно, так ее защищала ВСЕЛЕННАЯ, помогая затеряться средь бескрайнего космического пространства, утопив в своей бесконечной информационной сети. Вселенский разум принимал ее, обнимая своей щедрой дланью, откликаясь на ее мольбы, делился вселенской мудростью. Переполненная благодатью, насквозь пропитанная светом, словно подхваченная торнадо, она взвилась ввысь и рухнула вниз. Это непередаваемое чувство свободного падения холодило душу, заставляя сердце мчаться стремглав вслед за ускользающим мгновением...