Маруся

    (отрывок)
      
       В ту ночь с субботы на воскресенье молодая женщина спала плохо. Все было не так: на спине лежать - тяжело, плод давил на поясницу, на левом боку - сердце начинало биться, на правом - тоже неудобно. В два часа ночи она проснулась и поняла, что с ней что-то произошло - она лежала на кровати чуть ли не в луже, простыня была вся сырая. Разбудив мужа, женщина запаниковала:

       - Нужно что-то делать, у меня, по-моему, воды отошли...Беги к лекарю домой и тащи его сюда!
    
      Когда лекарь и муж вбежали в дом, она уже одевшись, поджидала их. Ясно было одно, что воды отошли и в скором времени могут начаться схватки. Вышли во двор. Лошадь, запряженная в телегу стояла напротив крыльца. Разволновавшийся муж помог жене залезть на телегу и осторожно лечь. Рядом пристроился лекарь. Тронулись в путь.
      Ехали тихонько, чтобы не растрясти роженицу. Время приближалось к четырем утра. Широкая дорога тянулась вдаль змейкой. Было так тихо, что слышалось только поскрипывание колес да вздохи женщины, которая не то чтобы боялась самих родов, а ее пугала та неизвестность, которую ей еще предстояло узнать, - такое испытывает каждая женщина при первых родах. Чтобы как-то себя успокоить и настроиться на хорошие мысли, она повернула голову в сторону бескрайнего поля - полЯ расстилались по обеим сторонам дороги - и увидела то, от чего даже дух захватило.
      Вдали по краю поля была будто проведена длинная линия, и из-за нее вначале показался небольшой ободок с розоватым отливом, затем ободок стал плавно увеличиваться в размере и вдруг засветился огненно-оранжевым цветом...Всходило солнце! Пока была видна только его половина.
      Женщина попросила мужа остановить лошадь, и втроем они зачарованно смотрели на это чудо. А солнце уже целиком, огромным огненным шаром, лежало на краю поля - ярко-желтое. Когда телега тронулась, то показалось, что оно покатилось по полю. И такое величие чувствовалось в этом - божественное.
      Это было похоже на знак, вот только какой - никто не знал. Но все трое восприняли чудесный восход как доброе знамение.

      Когда подъехали к больнице, у женщины начались схватки - наплывами, как волны. Поясницу ломило и тянуло так, будто из нее кто-то хотел живьем вытянуть все, что в ней было. Со стоном и причитаниями она еле поднялась по ступенькам...

      Боль стала усиливаться и при каждой схватке кровь приливала к лицу, делая его пунцовым, началась рвота. Акушерка, внимательно осмотрев роженицу, сказала:

        Когда откроется на четыре пальца, будешь рожать, а пока потерпи, милая. Я помогу тебе. Ляг на бок. Как только почувствуешь, что вот-вот должна начаться очередная схватка, быстро делай глубокий вдох, потом сразу сгибай одно колено, подтягивай на себя и сильно прижимай к боку, затем сразу разгибай, и так будешь  делать до тех пор, пока схватка не отойдет. Поняла? Вот и хорошо.

       Муж сидел в коридоре и каждый стон жены воспринимал как свою боль. Лекарь, увидевший его в таком состоянии, выпроводил на улицу и, похлопав по плечу, сказал участливо:

       - Переживай, но в меру. Понял? Жена твоя крепкая и еще не одного ребенка родит тебе, вот увидишь. Часам к девяти-десяти утра станешь отцом.
    
     А женщина, резко сгибая и разгибая колено, как объясняла акушерка, почувствовала, что так намного легче переносить схватку. Боль присутствовала, конечно, но была какая-то притупленная, а не невыносимая. Около девяти часов, выполняя все указания (как дышать, когда тужиться), она родила девочку. Новорожденная ростом 50 см весила 3,2 кг и была похожа на своего папу. Лекарь с акушеркой перекрестились - слава Богу, что все хорошо, первые роды все-таки.
    

        Молодой отец никому не говорил, что еще месяц назад попросил знакомого мастера сделать люльку для ребенка. Мастер советовался с ним, из какого  дерева лучше делать - из сосновой дранки или из коры липы? Из осины нельзя было, так как, по поверью, "это дерево с нечистью всякой дружное". Выбрали липу. Получилось красиво: в изголовье люльки мастер вырезал солнышко, а в ножках - звездочки и месяц, снаружи украсил резьбой.
        Сразу вешать люльку не стали, убрали до поры до времени в чулан, потому что до крещения ребенка нельзя класть в люльку - не к добру это.

       На следующий день муж привез жену с дочкой домой. Рождение первенца было таким счастьем для молодых родителей, что уложив спящую дочурку на свою кровать, они долго ее рассматривали, во все глаза глядя на свое "произведение искусства".
       У молодой мамы грудного молока было вволю. Все простые рубашки, кофты стали малы, пуговки спереди еле застегивались, и частенько большие груди, полные молока, оставляли мокрый след. Дочурка спала целыми днями, просыпаясь только в часы кормления. Даже сырая не собиралась плакать, а каждый раз, распеленавшись, тихонько посапывала дальше.
       Через некоторое время договорились с батюшкой, и в одно из воскресений девочку покрестили и нарекли Марией (по-домашнему Маруся). В этот же день в доме рядом с печкой отец вбил кольцо в потолочное бревно, на него повесил "качок" из витка проволоки, а затем уже - на веревках люльку. Мать, выбрав красивый ситец, сшила полог (от мух, комаров и от нечистого глаза), украсила кружевом и, закрепив над люлькой, еще положила внутрь иконку и крестик.
        Марусе понравилось новое спальное место - спала не беспокойно, и ее маме иногда приходилось долго будить малышку - трогать за носик и за щечки, чтобы хоть как-то сунуть ей грудь и покормить.

        Жизнь не стояла на месте - пролетали дни, недели, сменялись месяцы...Когда младшему братику исполнилось полгода, Марусе уже было два с небольшим, и она на правах старшей сестры то журила его, то командовала. Но эта разница не мешала им хорошо ладить, дети быстро привыкли друг к другу и выражали свою любовь по-детски забавно и трогательно. Маруся вечером  перед сном обязательно посылала братику воздушный поцелуй - целовала свою маленькую ладошку, а потом дула на нее - "отправляла" ему, при этом желая:

        - Спокойной ночи, например.

        На что бабушка, наблюдая за внучкой, говорила:

         - Эта - папина дочка, вылитая как он в детстве, только вот характер, наверное, мамин - бойкая не по годам и очень смышленая: вовсю говорит уже, и все буквы знает, и просится в школу с ребятками.

         Отец безумно любил дочь - видимо, потому что она была первым ребенком и эти первые роды чуть с ума не свели его от переживания за жену и малышку, когда все было покрыто неизвестностью. Это обстоятельство оставит свой отпечаток навсегда - из всех своих детей именно Марусю он особенно будет любить и жалеть. Поэтому сейчас и баловал ее, и покупал ей маленькие бусы, игрушки, сладости, и часто без разрешения жены сажал ее на коня впереди себя - покататься.
        Маруся  ликовала и начинала без умолку болтать (не выговаривая букву "р") - о том, как красиво вокруг, как она любит, "даже сильнее папки", его коня и что ее папка самый "класивый" и самый "силный" (именно так, без мягкого знака). От последних слов дочурки отец таял и мог простить ей все шалости и непослушание.
        Он очень забавлялся ее дружбой с их курицей - любимицей малышки. Курица была такая же "нЕслух", как и его дочка, и вытворяла такое, что если бы отец не увидел своими глазами - никому бы не поверил. Произошло вот что. Однажды он колол дрова во дворе. И вдруг в тот момент, когда наклонился за очередной чуркой, прямо ему на спину сверху кто-то прыгнул, царапнув когтями, и, оттолкнувшись, спрыгнул на землю. Когда увидел, кто его напугал...рассмеялся. Это была любимая курица Маруси - Белянка, как ее называла девчушка из-за белых перьев, которой она разрешала делать все, в том числе выходить за пределы ограждения для кур и петуха и прогуливаться вокруг дома.
        Белянка, обогнув дом, запрыгивала вначале на скамейку, с нее - на низенькую пристройку к дому, затем - на край крыши, покрытой дранкой, и перебежками, благополучно перепрыгнув через конек на крыше, спускалась уже с противоположной стороны на крышу крыльца, а оттуда по приставленной  лестнице - на двор. Но в тот день отец убрал лестницу, и курице ничего не оставалось, как прыгнуть на спину хозяину, стоявшему рядом, после чего - благополучно приземлиться.
        Благодаря Марусе эта курица переживет всех своих собратьев. Девочка уговорит родителей сохранить жизнь ее любимице и будет зорко следить за этим. Через несколько лет Белянку найдут в курятнике бездыханной после падения с балки. Маруся будет долго горевать, пока не увидит в заулке у своей бабушки хромого цыпленка, которого в тот же день принесет на свой двор и позже, уже подросшего (правда, не бегающего по крыше), будет так же выпускать на волю, как когда-то любимую курицу.

        В 1938-м Маруся пошла в деревенскую школу, ей как раз в июле исполнилось 7 лет. Девочка давно умела читать и писать и поэтому с головой окунулась в учебу. Правда, от природы впечатлительная и бойкая, она не могла долго усидеть на одном месте и поэтому за свое поведение постоянно получала нарекания от учительницы.
        Отец не ругал дочь, а пытался словами разъяснять ребенку "что такое хорошо и что такое плохо":

         - Маруся, ты зачем на уроке ударила мальчика книжкой по голове? Нельзя так.

         - Ну папка...а чего он все время дергает за мои косы? Мне же тоже больно. Вот я и дала ему по башке учебником, - оправдывалась та.

         - И что, он перестал после этого дергать за косы? - поинтересовался отец.

         - Нет! Не перестал, - сетовала Маруся, надув губы.

         - Вот видишь. Он и дальше будет дергать, потому что ты нравишься ему, - подытожил отец.

         - Да?... - очень удивилась Маруся, - а он мне не нравится! Мне нравится другой мальчик, который слушается меня.

         - Бог мой. И у вас , что ли, любовный треугольник? Ну и ну. Мальчишка этот хороший, он просто не знает, как с тобой подружиться, понимаешь? После школы он прибегает к нам на конюшню и помогает. Видно, что очень любит коней, даже мой Вихрь  дает ему гладить себя. Мальчишка не боится грязной работы, и если надо, то и подстилку поможет поменять в стойле*, и в ясли** добавит сено. Ты, доча, не ершись, а приглядись к нему, - предложил отец. - И еще, что-то мне подсказывает, что в будущем именно такой хлопец и будет нужен тебе - чтобы держать в узде такую атаманшу, как ты. Не дерись больше. Ты ведь у меня хорошая, папина радость и мое солнышко.

        Маруся внимательно слушала отца, а потом со словами "как же я тебя люблю, папка" прижималась к нему. На этом воспитание заканчивалось, и дальше отец выполнял любую прихоть любимого ребенка.



       *Стойло - место для индивидуального содержания лошади на привязи в конюшне.
      **Ясли - кормушка для лошадей в виде решетки из вертикальных прутьев. Закреплена под углом на стене несколько выше уровня головы лошади. Из яслей сено поедается лошадью постепенно, оно почти не попадает на пол и не затаптывается.