Летнее откровение. Часть 1. Отрицание

Летнее небо осыпано звёздами. Штиль, ни ветерка. Душно.

Громыхание посуды. Звон бутылок.

Женский крик.

– Ну, ты, Марфа и растяпа, кувшины на что бьешь?

– Простите, батюшка, не со зла...

– Да буде те, Тимыч, на счастливую женитьбу Игната с Софией!

Мужчина заливисто расхохотался, кивая, мол, и то, правда. К его смеху присоединились жена и дочка. Он сгреб их в охапку, уводя внутрь крепкой бревенчатой избы.

– Проходите-проходите, гости дорогие, – хозяин трактира призывно раскинул руки в стороны. Гостей принимали со всей деревни. Отмечали у придорожного трактирчика подле тёмного и густого леса.

Дубовые столы ломились от изобилия еды. Запечённые куропатки, не так давно пойманные умелыми охотниками к празднованию помолвки. Удачный улов рыбаков из раков и рыб частично пошел на пироги с капустой, остальное сварили или просто зажарили.

Солонина одиноко стояла у края стола, зачем она, когда есть заливная телятина и гусь с яблоками?

Приглашенный скоморох из соседнего селения распевал весёлые частушки и шутки-прибаутки, развлекая народ. Ему вторил гусляр, аккомпанируя лёгкой и ненавязчивой мелодией.

– Вот, попробуйте... София то, дочка моя, старалась, на стол накрывала, готовила, – суетилась женщина с расписным кокошником на голове.

– Ой, Марья, а то ж ты ей и не подсобила?

– Да будет вам, – нарочито отмахнулась она, – лучше-ка отведайте пирожков с яйцом и красной икрой.

София, приветливо улыбнувшись, протянула поднос с яствами. В ее замысловато плетеной прическе из двух кос виднелись атласные ленты. Платье новенькое красно-белое со сложной вышивкой.

Кто ж дочку купца по-иному нарядит?

Гостям внимание уделяет, а всё за Игната хватается, держит за руку, словно боится, что умыкнет кто.

Злоба вперемешку с ненавистью огнем всколыхнулась внутри. Она не должна сидеть рядом с ним! Только не она!

Взгляд чуть переместился, на сердце тут же потеплело.

Игнат…

Ее возлюбленный, ее суженный, ее названный. Обещанный. И эта девица хочет его отобрать? Не бывать этому! Она не допустит. Она все уже решила.

Приодетый в роскошный кафтан юноша, с венцом на голове, и подпоясанный обрядной лентой, привстал. Игнат поднял бокал с брусничной наливкой. Русые волосы блестели при свете факелов.

– Благодарю, друзья, за добрые пожелания! – пожимая руки, произносил он. – А теперь, предлагаю потанцевать! Сыграй, гусар, нам что-нибудь, да повеселее!

Улыбки.
Яд негодования медленно полз по венам,
Радость на лицах.
Проникая все глубже,
Смех.
Смешиваясь с кровью,
Счастье.
Въедаясь в сердце,
И душу.

Аксинья ухмыльнулась. Она надела новое и самое лучшее платье, какое у нее было. Красный вверх с пышными рукавами в белый горошек. На груди слева вышита черная роза. Раскидистая юбка внизу платья – черная с цветастой вышивкой. Цвет не по нраву пришелся, мрачновато вышло? Пусть. В темную косу она вплела цветы и несколько лент.

Люди недобро на нее косились и хмурились, явно вспоминая давнее. Того гляди судачат, да косточки все перемалывают. Думают, что она не слышит. Как же. Всё слышит, да всё запоминает.

Впрочем, что ей до них? Она здесь не ради этой обезличенной толпы гостей, а с пересудами свыклась давно.

– Слухай, Захар, не якшайся ты с ней, – спохватился Трофим, заметив, куда смотрит товарищ, когда они отошли в сторонку, для передышки, – прокаженная она. Проклятая!

– Ой, ли, дуришь поди? Иль твоя, коль отговариваешь? – Захар по дружески пихнул Трофима в бок, но он лишь качнул головой.

– Стало быть, правда? – протянул парень.

– А то ж, как есть, – Трофим по-быстрому зашептал прямо в ухо, – судачат-то разное, никто не ведает сколь много в том правды, но тётку свою точно она потравила, и живёт одна-одинешенька, не нарадуется теперь... Говорят еще, кудесничает, да втемную. Впрочем, сам решай, стоит ли. Меня, вон, Любаша зовет!

Трофим ушел к миловидной девушке в желтом платьице, оставив Захара одного в раздумьях. Тут Аксинья глянула прямо на него.

Нашла.

Захар, братец Игната. Они все детство вместе по лесам да полям бегали. Будущий жених, вероятно, доверил самое ценное ему, Трофим тот еще растяпа.

– Пригласишь? – Аксинья скромно потупила взор, приблизившись к юноше. Впрочем, цвет ее глаз он успел приметить и даже не вздрогнул, как многие другие.

Захар прозорливо окинул девушку взглядом. Фигурка как у молодой березы, стройная, точеная. Личико миловидное, улыбка приятная. Волосы под цвет вороного крыла выразительно обрамляли черты лица, делая их глубже.

«Да разве ж проклятая она? Необычная, да. И пусть левый глаз – желтый, правый-то обычный, серый. Зато, какая краса-девица!» – подумалось юноше.

Девушка тихо ожидала ответа.

– Отчего ж и не пригласить на танец, такую-то лебедушу, – ответил Захар, подавая ей руку. Аксинья улыбнулась.

А Трофим-то предупреждал тебя… Теперь не отвертишься. А там и помолвке конец.

– Надолго к нам, аль только на празднования? – поинтересовалась Аксинья, сидя вместе с Захаром в неприметном уголке после завершения круга.

– А кто ж знает, – отозвался Захар, подмигивая, – как обстоятельства сложатся.

Парень подсел ближе, отодвинув в сторону напиток. Девушка лукаво хихикнула, намеренно смутившись. А уже в следующую минуту Захар обмяк и обнял грязную столешницу, тихо сопя.

Не видел ли кто? Нет, все-по прежнему веселятся, сюда даже не смотрят. Что ж, недолго им еще праздновать. А вот, не переусердствовала ли я с сон-травой? Впрочем, неважно.

Аксинья вытащила у парня из-за пояса тряпицу, вытряхнула из нее содержимое, заткнула обратно лоскуток ткани, и была такова.

***
Серп Луны завис над Алтарем. Новолуние. Молодая пара стояла между двумя деревянными столбами. По бокам от них чаши с огнем ярко освещали пространство.

К паре подошёл старец. Он воздел руки к небу и начал нараспев:

– Под небом ясным и звёздами яркими. Пред предками вашими и ликами собравшихся! Пред очами гостей дорогих, свидетельствую Обещание, данное друг другу этими двумя любящими сердцами.
Старец перевязал их руки лентой.

– Спрашиваю вас. Уверены ли, осилите, не дрогнете свернуть с выбранного пути?

– Уверен, – твёрдо произнёс Игнат, глядя прямо на девушку. Та подарила ему мимолетную улыбку.

– Уверена, – вторила ему София.

– Тогда, скрепите Обещание, обменявшись кольцами! – старец подозвал рукой Захара. Он протянул Игнату красную тряпицу.

Юноша аккуратно развернул её.

– Колец, – голос сорвался на хрип, – нет.