Любовь

Глава из повести "Пленник"


До поступления в гимназию Владимир Дмитриев как-то не задумывался о людях, его окружавших; прислуга являлась для него не более чем частью привычного быта, лишенной собственной судьбы. Но случилось происшествие, которое навсегда запечатлелось в его душе.

Приезд его на рождественские каникулы был встречен всеобщей радостью: отца, матери, даже старого кучера Ивана... Но подлинное откровение ждало его, когда, стоя в своей комнате, он услышал за спиной голос — чистый, серебряный, от которого сладко и трепетно сжалось сердце.

— Владимир Николаевич, маменька просят вас к столу.

Кто это мог быть? Он обернулся — и остолбенел. Перед ним стояла девочка, поразительной, почти неземной красоты. Боже мой! Золотистые, вьющиеся волосы, а глаза — большие, темные, глубокие, с поволокой, и черные, как крыло грача, брови, пронзившие его сердце внезапной и острой стрелой; вздернутый носик придавал лицу выражение детской резвости, а алые, пухлые губки, казалось, сулили некую неизведанную, сладкую тайну.

И с изумлением подумал Владимир: неужели это Параська? Та самая, что прежде звала его просто Володей, Володькой, а ныне величает по имени-отчеству.

Так эта юная крестьянка, Парася, незаметно заронила в его душу первое семя любви — смутной, щемяшей и прекрасной. Во время каникул он все пристальнее вглядывался в нее, ловя ее движения и звук голоса. Но каникулы кончились, и Владимир уехал в Москву, увозя с собой ее живой образ.

В гимназии он не удержался и поведал товарищам о Параське, о ее дивной, пестрой красоте. Старшие гимназисты слушали его с нескрываемой завистью.

— И ты не поцеловал ее? — допытывались они.
— Нет.
— Ну, брат, вышел ты сущий осел. Выходит, она — краля, а ты — простофиля.

Было обидно, но он чувствовал, что в их словах заключена горькая правда. И вот, сгорая от нетерпения, он дождался летних каникул, дабы, вернувшись в имение, вновь увидеть Параську. И вот она предстала перед ним.

— Здравствуйте, Владимир Николаевич! Как вам спалось?

Он взглянул на нее — и сердце его замерло. Она словно расцвела за это время, стала еще краше, подобно нежному цветку. Гимназия между тем научила его понимать женскую красоту, и он, пожирая ее глазами, мысленно признал, что прекраснее ее не встречал.

Наступило лето. Опал белый цвет с яблонь и груш; луга пестрели разнотравьем; в садах наливались тугие, тяжелые плоды. Стояли знойные, душные дни, а под вечер, когда солнце клонилось к закату, так и манила прохлада липовой аллеи, зеркальная гладь пруда или опушка леса, где собиралась деревенская молодежь играть в горелки. Но одному было скучно. И ему пришла в голову дерзкая мысль, от которой забилось сердце: а не пригласить ли Параську?

Сказано — сделано. Параська подошла к его матери:

— Барыня, отпустите в деревню погулять. Нынче Петров день, — проговорила она, потупив взор.

— Ступай, — разрешила та. — Да смотри, поменьше болтай там с мужиками.

И вот они уже шли вместе по пыльной дороге. Деревенские парни любили Владимира за его щедрость — он всегда находил монету на вино. А Параську они и так знали, она из соседнего села.
Что же будет дальше? Его сердце мучительно заныло.