Военный инцидент

Ветер, несущий шепот столетий, гулял в ветвях старого дуба. Дерево стояло на самой границе, и его корни, подобные окаменевшим змеям, уходили глубоко под землю, туда, где заканчивалась территория королевства Аэрис и начинались владения Игнис. Дуб был живой картой, живой историей, немым свидетелем.

Аэрис лежал в долинах, и его поля, отливая спелой пшеницей, казались вторым солнцем. Леса Аэриса были густы и полны тайн, а их жители — терпеливы и рассудительны, как земля, которую они возделывали.

Игнис же вздымался к небу острыми пиками гор. Земля там дышала жаром недр, реки были стремительны и холодны, а люди — порывисты и горды, с огнем в душе, который мог и согреть, и испепелить.

Оба королевства смотрели на дуб как на вечный символ равновесия. Пока он стоял — стоял и мир.

Но однажды равновесие было нарушено. В чаще леса Аэриса нашли тело охотника из Игнис. В его груди торчала стрела, а в окоченевшей руке был зажат клочок ткани, вытканной в сине-серебряных тонах — цветах Аэриса.

Весть долетела до гранитного замка Игниса. Король Торрен, чья рыжая борода казалась клубком пламени, в гневе ударил кулаком по трону.
— Они заплатят за эту кровь! — прогремел его голос, и эхо понесло его по горным ущельям, будто предвестник бури. — Они вторглись на нашу землю и убили нашего человека!

Из беломраморного дворца Аэриса королева Элара ответила спокойно, но твердо, как шлифованный кристалл:
— Наша земля? Ваш охотник был найден в нашем лесу. Стрела без герба. Клочок ткани в руке мертвеца — слишком театрально. Это ловушка, подстроенная, чтобы стравить нас.

Но голос разума тонул в гуле боевых рогов Игниса. Торрен, ослепленный обидой и жаждой справедливости, уже вел свою армию к границе. Он видел не человека, а символ — вызов, на который обязан был ответить.

Элара, видя надвигающуюся тень, пыталась взывать к его рассудку. Она предлагала совместное расследование, клятвы, переговоры. Но для Торрена переговоры после «убийства» были бы проявлением слабости. Честь оказалась дороже тысяч жизней.

И война пришла.

Золотые поля Аэриса были вытоптаны, а по спелой пшенице, как страшный урожай, проросли алые маки. В лесах Игнис, где раньше звучали песни, теперь стоял гулкий звок стали да треск пылающих сосен. Война, начатая из-за клочка ткани, пожирала все на своем пути: хлеб, дома, судьбы. Она длилась не год и не два. Она длилась до тех пор, пока не истощила оба королевства, пока не поседела юная королева Элара и не пал в седой седине старый король Торрен, так и не дождавшись триумфа.

На престол Игниса взошел его сын, принц Каэлен. Он вырос под аккомпанемент войны и ненавидел ее всем сердцем. Он послал в Аэрис гонца не с угрозами, а с оливковой ветвью и словами: «Мы хороним наших мертвых слишком долго. Давайте прекратим хоронить наших детей».

Элара, чье королевство лежало в руинах, а народ был изможден, приняла мир. Он был горьким, как пепел, и хрупким, как первый лед. Но это был мир.

И вновь над долинами Аэриса взошло солнце, а в горах Игнис зазвучали песни. Но старый дуб на границе, испещренный шрамами от мечей и стрел, помнил. Он помнил, как одно неверное слово, один клочок ткани могут стать семенем, из которого вырастает пожар. Он знал, что цикл не прерван. Где-то в будущем уже зрело новое семя раздора — новое тело в лесу, новая стрела, новое оскорбление.

Но он знал и другое. Что вслед за семенем войны всегда, всегда вызревает и семя мира. И его работа — просто стоять. Стоять и помнить. Чтобы когда-нибудь, глядя на его шрамы, новые короли смогли увидеть не повод для мести, а предупреждение.