Пушкин онлайн - Глава 3

              Глава 3

Пока Николай Павлович закрывал дверь, шурша ключом в замке, гений русской словесности с любопытством оглядел парадное. Ну что же, вполне достойно и нашего дворянства. «Ведётся видеонаблюдение» — прочитал Александр Сергеевич. «Всё как у нас, только ещё и видно» — вспомнил он свои, вскрытые цензурой письма, заинтересованно подняв глаза на видеокамеры.
— И что ж, любезнейший Николай Павлович, так сейчас в этот просвещённый век? За нами наблюдают власти?
— Так точно-с. — закончив возиться с дверью, отозвался тот. — Власти-с смотрят, чтобы народ не буянил. И это, в некоторой степени, помогает, скажу я вам.
— Ничего не изменилось?
— Люди окружили себя техническими удобствами, а сами изменились мало.
— Фаддей Булгарин был прав, люди развили технику. Но, как я и думал, остались прежними.
Ещё раз глянув в камеру, великий классик русской литературы счёл свои долги перед ней на сегодня уплаченными.
Открылась дверь напротив, и из квартиры вышел молодой человек в кожаной куртке, в кепке с надписью «Зенит» и с тросточкой.
— Александр Сергеевич, доброе утро!
— Да-с, юноша, доброе. И вам желаю. Я ещё не вполне, по известным причинам, понимаю эту жизнь, но рад, что законы вежливости неизменны.
— Да что вы, вы прекрасно держитесь!
— Да, так и говорили обо мне в наших пирушках. Однако ж непонятно, что я успел натворить.
— Я смотрел вас вчера. Вы были как всегда…
— Это-то меня и беспокоит, молодой человек. Если это так всегда, я обескуражен…
— Да нет, вы прекрасно шутите. В топе юмора сейчас. Но вы спешите, конечно же.
— Да почему же, есть время для любви, для мудрости другое. Зачем спешить, время уходит в одном темпе с нами. Время не затопчешь.
— Ха-ха! Вы как лучшие стендаперы, ещё и мудрый человек. Я отвлекаю?
— Нет-с, но вам надо куда-то… И мне, наверное. Наш разговор мы продолжим в следующий раз, надеюсь.
Они пошли вниз, к выходу.
— А я Сергей.
— Приятно-приятно. Александр, — с улыбкой ответствовал Пушкин.
Проходя по холлу вестибюля, Пушкин оглядел зал.
— А хорошо, в наших дворянских собраниях было что-то похожее, — проговорил он, — не так ли, Николай Павлович?
— Так точно-с. Сделано неплохо. А вот и бюст ваш.
— И вправду.
В углу стоял бюст Пушкина старинной работы.
— Конечно, красота здесь преувеличена, но узнать можно, — проговорил оригинал, улыбаясь.
Консьерж оглядел проходящих. Всё было как обычно, можно пропускать. Видимо, он настолько привык видеть разных известных людей, что и живой Пушкин вызвал у него лишь статистический интерес.
Подростки лет одиннадцати, проходя рядом к выходу, направили смартфоны. — Это тот самый, из стендапа, помнишь? — прошептал один другому. Александр Сергеевич подмигнул в ответ. Молодые люди, зардевшись, телефоны не убрали, понимая эпичность контента.
— Да, молодёжь не изменилась, не так ли, милейший друг? Всё так же хотят быть на нас похожими. А мы хотели бы быть в их возрасте. Но, в отличие от их, желание наше, увы, неосуществимо… Как полагаете, они так же тянутся к знаниям, как некоторые, или так же повесы, как многие из нас? — проговорил Александр, уже выходя на воздух, вдыхая полной грудью.
— По-всякому, есть и вдумчивые молодые люди. Но, как и во все времена, впрочем…
— Ну так и кто же вы, Николай Павлович?
— Я ваш друг.
— Не сомневаюсь. Но, стало быть, мы знакомы. И где же мы встретились, позвольте узнать?
— Я могу вас уверить, что делаю всё только во благо. Прошлое осталось в прошлом, по крайней мере на сегодня. И не скоро, видимо, вам гулять с государем императором близ Аничкова дворца.
— Да. Славные были дни, — проговорил Пушкин, разглядывая кованую дверь парадного и трогая её перчаткой. — Однако ж, не разучились делать. Но меня всё-таки поражает сей восхитительный факт, что меня ничего не поражает в этом мире, позвольте уж невольную тавтологию.
— Таково действие чудесной машины. Она бережёт вас до той поры, пока ваш мозг не привыкнет, и уже после предъявляет вам этот мир.
— Мы пленники машины? Ужасный сюжет из Герберта Уэллса? — иронично поднял бровь живой классик.
— В какой-то мере, но, скорее, она наша бережная няня.
— Надеюсь, ей достанет такта быть хоть немного подобной моей Арине Родионовне. А скажите, любезнейший, в этом прекрасном мире будущего есть наши старые добрые ресторации или хотя бы трактиры? Ведь божество моё проголодалось.
— Как же без этого. И довольно сносные.
— Ну так ведите же меня, мой Вергилий!
Дрон с лёгким жужжанием пролетел по своим делам.
— И это сбылось! — Пушкин с интересом оглянулся вслед. — Это механическая стрекоза — словно у Крылова, только без морали. А я-то ожидал развития аэростатов. Вот ведь незадача.
— Знаете, аэростаты всё ж таки были слишком неповоротливы и ненадёжны. После одного из знаменательных крушений производить их для перевозки пассажиров стало не комильфо.
— Да, люди изрядно развили технику, но я опасаюсь, как бы люди сами не стали механическими.
— Люди этого не поймут, даже если станут, — поверьте мне.
— Ну так идём туда, где всё осталось по-прежнему, — в трактир!
— Мы близко, вот он.
Логотип кафе «У Сени» мигнул профилем Пушкина.
— Вы настолько знамениты, что многие настроили свои устройства на ваш приход. Извольте видеть — и здесь.
— Кафе меня приветствует, а где же люди? — заметил поэт.
— Внутри, и можете не сомневаться, они ждут вас.
— Так пойдём-те, милейший.
«Эти сени точно новые», — подумал Пушкин, заходя. Его и впрямь ждали. Интерактивный портрет Пушкина на стене обернулся за оригиналом.
Свободные столики были. Сидевшие с интересом оглянулись в их сторону, однако, кроме любопытства, никто ни на что не решился. Друзья расположились.
— Ну что же, неплохой выбор, — заметил Александр Сергеевич, заказывая. — Если это так вкусно, как выглядит, то я счастливец. Кстати, почему-то я знаю, где лежат мои деньги. Это приятно. Вот же они, — промолвил он, вынимая кошелёк, — и да, я вспомнил, что здесь кредитные карточки. Знаете, Николай Павлович, я здесь чувствую себя как дома. Не скучай я так по Наталье Николаевне, я бы остался здесь навсегда.
— Возможно, вы здесь надолго, осваивайтесь. И я, впрочем, тоже, — ответствовал его спутник.
— Шампанского здесь, видимо, не найти. Ну и хорошо, после вчерашнего это даже к месту.
Обед прошёл как нельзя лучше. Уютное шипение кофемашины, лёгкий звон посуды, редкие хлопки дверей, мерное гудение и звуки за соседними столиками настраивали на лад. Где-то вдали гудел магнитный поезд. Пушкину вдруг привиделось что-то знакомое на экране напротив: то ли Михайловское, то ли милое сердцу Болдино. Он провёл пальцем по краю чашки: фарфор был тонким, как скорлупа, но явственно прочным.
— А эти экраны на стенах — они всегда показывают одно?
— Отнюдь, они реагируют на настроение. Улыбнитесь, и они поменяют цвет, и бог знает что ещё.
— А этот мой портрет, так дерзко наблюдающий за мной?
— Говорят, иногда он цитирует ваши не написанные стихи.
— Позвольте, я мог бы вызвать его на дуэль…
— Теперь дуэли заменили дебаты в VR. Но шпаги всё ещё можно купить, для антуража.
— Дуэль, ей;богу, честнее. Словами можно только ранить.
«Однако как у нас в Демутовом в былые времена-с: кофе, воск — и словно время остановилось», — подумал Пушкин, вглядываясь в людей.
— Но ведь они все поминутно смотрят в свои смартфоны, так ли это важно, важнее, чем смотреть друг на друга, — дорогой мой Николай Павлович, объясните мне… Они едят или смотрят?
— Они привыкли.
— Да-да-да. Очевидно. Ну, не стоит их за это винить. Меня только одно волнует: стали ли они счастливее?
— Они не знают другого.
— А вы — философ.
— Как и вы, признайтесь. Кстати, у вас здесь бесплатно. Вам здесь неограниченный кредит.
— Да, правда ли это? Видимо, остаться здесь подольше — это улыбка судьбы.
На выходе их всё-таки настигла популярность. Молодая девушка, долго совещавшись со своим молодым человеком, подошла к Пушкину и попросила его записать видео для VK. Сказав пару слов в экран, Пушкин оставил молодых людей в полном восторге.
— Итак, вернёмся к нашим баранам… — промолвил поэт.
— Да, пора заняться делами, хотя мы с вами в привилегированном положении.
— Я всегда был свободным художником. Возможно, здесь всё перевернулось с ног на голову, но не думаю, — заметил Пушкин, продвигаясь к дверям. Их толкнул спешащий модно одетый парень и, не извинившись, побежал.
«Как и я в молодости, но я бы так легко не отделался», — подумал Александр. «Времена стали не в пример демократичнее, республика-с».
Выйдя на улицу, уже изрядно полную спешащего по своим, совершенно разным, но невероятно важным делам народу, Пушкин покрутил в пальцах трость, оглядел прохожих и усмехнулся:
— А почему же, мон шер ами, я одет по моде нашего достославного девятнадцатого века? Неужели в будущем разучились модно одеваться?
— Отнюдь, милейший Александр Сергеевич, но ваш стиль — это бренд. Понимаете ли, этот казус признан: ваше появление в этом мире, хоть и вызвало поначалу непонимание и отторжение, вскоре было принято, и вся образованная Россия живёт вашим стилем и счастлива, что вы с ними. Ваша трость, шляпа, шейный платок, плащ и, в некоторой степени, фрак вошли в моду.
— Это забавно. В 2055 году. Впрочем, не удивлюсь, если через год мои стихи будут читать через нейроинтерфейс.
— Как я вам и говорил ранее, вы здесь уже месяц. Вы стали легендой, как, впрочем, были и всегда. Ваши концерты собирают полные залы. Кто-то продолжает считать вас пародистом и косплейщиком, но всё больше людей вам верит. И вы вжились в этот мир. Впрочем, вы ещё убедитесь: здесь ничего не изменилось, только лишь техника.
— Да, автомобили. И как они только не передавили этих людей… В наше время, дорогой Николай Павлович, хватало и лошадей. И что же, они всюду успевают на своих железных телегах, которые так благородны на вид, но слегка более шумны, чем следовало?
— Как бы не так. Всё осталось по-прежнему. Всё так же они никуда не успевают. Кстати, мы можем сегодня никуда не поехать. Сошлёмся на заторы.
— Откуда-то я всё, что вы говорите, хорошо понимаю. Да, я и не удивлён. Только воздух стал не так прозрачен. Но привычка свыше нам дана — замена счастию она. Да, мы будем счастливы. Почему нет? Если нас не задавит эта блестящая карета, осторожно, дорогой, без вас мне здесь будет несносно. Кстати, Николай Павлович, всё-таки давайте поедем на презентацию. Я не привык быть должным, особенно в будущем. Нас ждут.
— Извольте, звоним в такси.
— Поторопитесь, я не стану заставлять себя ждать. Я не Оленина.
— Мы успеем!