За осенью и зимой, наступит весна!

After Autumn and Winter, Spring Shall Come!
By Methamonk Angelblazer, 2025-11-02

The season turns again, and winter approaches. The great wheel revolves, and the iron breath of frost drifts upon the air. The sun bleeds away early, leaving the world shrouded in rain and mist. This is the time of great quiet — the annual descent. Yet I find a strange solace in the encroaching gray, for it is not a tomb but a chrysalis. Beneath the frozen crust of February, a silent green fire already stirs — a resurrection rehearsed in the secret chambers of the earth, audible only to the inner ear.

This is the season of the interior kingdom, the hour to withdraw from the cacophony of the world and descend into the catacombs of the self. My accordion and gusli rest in their velvet shadows beneath the cot, not as idle instruments but as dormant oracles. They await the ritual of touch, my sacred signal that will summon from them the ancient ghosts of melody — the anthems of steppes and forgotten forests — spoken in the primal tongue of vibration and sigh. And I utter the old words: "Goy, thou art my land! Wherever I may be, you are there with me — O Russian land!"

And in the corner, my silent sanctuary holds its breath: the virgin canvases, the vials of pigment like potions of solidified light. They issue their quiet summons, a demand from the unseen to be made manifest. They are the vessels for the icons that have gestated in the dark soil of my stillness. They retain the familiar scent of my youth, a memory from the art studio of brothers Sergei and Alexei Tkachev at I.E. Repin's "Academic Dacha" in Tver.

So let the cold come. Let the world settle into a snowflake — a soft, white coverlet for the sleeping earth. Winter is not an ending but a sacred migration inward — a return to the root, where all art, all memory, and all prophecy are woven into a single, luminous Russian carpet from my childhood in Borisoglebsk. From this deliberate silence, from this fertile void, a new psalm will be born.

The season turns again, as it always has. And spring approaches.




После осени и зимы наступит весна!
Метамонах Ангелблазер, 2025-11-02

Время вновь поворачивается, и приближается зима. Великое колесо совершает свой оборот, и железное дыхание стужи замораживает воздух. Солнце рано уходит, оставляя мир окутанным оранжевым дождём и туманом. Это время великой тишины – ежегодного нисхождения. И все же я нахожу странное утешение в наступающей серости, ибо это не склеп, но кокон. Под ледяной коркой февраля уже шевелится безмолвный зелёный огонь — репетиция воскресения, что проходит в потаённых покоях земли, слышимая лишь внутреннему уху.

Это сезон внутреннего царства, час отрешиться от мировой какофонии и низойти в катакомбы собственного «Я». Мои аккордеон и гусли покоятся в своих бархатных тенях под ложем — не как праздные инструменты, но как дремлющие оракулы. Они ждут ритуала прикосновения, моего священного сигнала, что призовёт из них древние призраки мелодий — гимны степей и забытых лесов, изречённые на праязыке вибрации и вздоха. И я произношу древние слова: «Гой, еси, ты – земля моя! Где бы я ни был, ты всегда со мной – О, Русская земля!»

А в углу моя безмолвная святыня, затаившая дыхание: девственные холсты, склянки с пигментом и растворителем красок, подобные зельям из отвердевшего света. Они издают беззвучный зов, требование незримого быть явленным. Они — сосуды для икон, что вызревали в тёмной почве моего безмолвия. Они - мой знакомый запах юношества из художественной мастерской братьев Сергея и Алексея Ткачёвых на Академической даче им. И. Е. Репина в Твери.

Так пусть же холод приходит. Пусть мир застынет в снежинке — мягким покрывалом для спящей земли. Зима — это не конец, но священная миграция вовнутрь — возвращение к корню, где всё искусство, вся память и все пророчества сплетаются в единый, светоносный Русский ковёр из моего детства в Борисоглебске. Из этой добровольной тишины, из этой плодородной пустоты родится новый псалом.

Время вновь повернется. И приблизится весна.