Памяти Ивана Лаптева - соратника и человека

В потоке скорбных телеграмм Ивана Дмитриевича, умершего утром 2 ноября на 92 году жизни. называют не иначе, как «бывший главный редактор газеты «Известия». Хотя в его послужном списке немало других, не менее значимых должностей - председатель Совета Союза в Верховном совете СССР, кандидат в члены ЦК КПСС, руководитель правления Союза журналистов СССР, глава комитета по печати РФ и проч.

«Известия» в его творческой биографии занимают относительно короткий срок - 6 лет (с 1984 по 1990). Но какие это были времена... На дворе гуляли ветры перемен, в умах и душах то разгорался, то угасал огонь несбывшихся мечтаний, жизнь била ключом.

К нам он пришел в апреле 1984, и старые известинцы слегка напряглись. Только что со слезами проводили за дверь Льва Николаевича, я имею в виду Толкунова. Кстати, проводили уже второй раз – впервые в 1976, когда Лев Николаевич ушёл в АПН. И вот опять.

Но не прошло и пары недель, как новый начальник, что называется, прижился в коллективе. Его признали как духовного лидера и стали называть «своим парнем». И это при том, что явился он не откуда-нибудь, а из конкурирующей фирмы – газеты «Правда».

Он красиво выступал на утренних планерках и вечерних летучках, сеял разумное, доброе, вечное направо и налево. Крепко держал в руках штурвал такого сложного в управлении лайнера, каким в ту пору считался линейный корабль под названием «Известия».

Его часто можно было видеть в общем буфете на втором этаже, где Наталья Дмитриевна подавала ему напоённый жареным ароматом кофе без очереди. Он запросто садился рядом с народом и легко вступал в разговор.

Нашу тусовку журналистов ИНО, державшуюся особняком, он почему-то избегал. То ли игнорировал, то ли опасался. Сохранял дистанцию, не лез со своими комментариями и оценками. Но от общения не уходил.

Нам нравился его демократичный стиль, легкость мысли, приятные манеры и философские суждения по тем или иным вопросам текущего момента. Казалось, его устами глаголет истина, недоступная простым смертным.

Ведь он был вхож в самые тайные кабинеты Старой площади, где чуть ни каждый день рождались новые идеи. Газету стали называть «прожектором перестройки», а журналистов – её «любимыми детьми». И они радовались, как дети, пиная ногами ненавистную цензуру. Тираж достиг небывалой величины - 12 млн. экз.

Помню мой последний разговор с ним. Было это в ноябре 1986 г. В Овальном зале, где по пятницам гудела итоговая редакционная летучка. Как назло, на тот день меня назначили дежурным критиком.

Ну и… положение обязывает. Что называется, в духе времени я дал волю своему красноречию, инакомыслию и непечатному слову. Но видать, перестарался. Не очень комплементарно отозвался о целях и задачах перестройки, набиравшей обороты.

В конце, подводя черту под дебатами, Лаптев то ли в шутку, то ли всерьез заметил: «Вот тут Виноградов критикует нас, и мы отправляем его во Вьетнам. Пусть теперь там критикует».

На другой день я, действительно, уезжал собкором «Известий» в Ханой, откуда вернулся в марте 1992 г. Но на тот момент уже не было ни страны, которую покидал на время зарубежной командировки, ни главреда Лаптева, который меня туда отправил.

Из «Известий» он ушел в 1990 г. на должность председателя одной из двух палат Верховного совета СССР. А через пару месяцев – 12 июня была принята легендарная Декларация независимости России. До полного краха оставалось ещё немного, ещё чуть-чуть.