Бумеранг мести Гл. 6

Отправив майора Серова на задание, Нина подошла к окну.
– Вот и август подходит к концу. Грустно. Скоро наступит бабье лето. А моё бабье лето, кажется, пролетело с космической скоростью. Вот уже и Леночке моей семнадцать. Настырная, как я. Поставила цель стать врачом, точно станет. Трудяга. Всё-таки, несмотря ни на что, хорошая у меня девочка выросла. Почему несмотря ни на что? Мне очень повезло. Меня воспитали отличные родители. Помогли не озлобиться на бедного студента. Да и как не благодарить их за моральную и физическую поддержку. Я им очень благодарна за это. Жаль, что мне не встретился человек, которого я по-настоящему полюбила бы. Которого я понимала бы на все сто процентов. А он понимал бы меня. Не осуждал за выбор профессии. Что-то я расквасилась. Но всё же я познала прелесть первой любви. И за это благодарна судьбе.
Как там мама меня учила? Если чувствуешь, что негативные мысли пытаются затуманить твои мозги, появится жалость к себе, непременно как можно чаще повторяй: я благодарна судьбе за всё то, что имею. Каждый человек достоин своего счастья, потому что в глубине души все люди хорошие. Да, мамочка, ты права. Только я думаю, глубина души у каждого своя. Ты учила меня развивать благодарное сердце. При любых обстоятельствах не принимать сторону зла и несправедливости. Быть благодарной всегда, потому что благодарность, это ключ к радости. Неблагодарный человек всегда печален. Всегда недоволен. Поэтому у него никогда не бывает душевной радости.
Странно. Юра, скорее всего, не должен был благодарен своим родителем за своё израненное детство. За что можно благодарить таких мать, отца? Только за то, что они родили его? Но как он всегда защищал свою никчёмную мать!
– Моя мамка хорошая, – всегда повторял он, не давая никому говорить о ней обидные слова.
Меня всегда поражало и симпатизировало его стремление, если можно так сказать, на чёрном фоне жизни нарисовать светлую картину счастья. Наверное, его дар художника требовал видеть свет там, где его даже не предвиделось. Поэтому и портреты, которые, он писал всегда, как мне кажется, были лучше, красивее тех, с кого он изображал. Пейзажи всегда яркие, светлые. Эх, Юра! Не хочу верить в то, что ты мог так измениться и стал убийцей.
Нина размышляла над тем, как вести беседу с дочерью Степанченко.
– Страшно распознать подлеца в человеке, которого любила, которому верила. Знать, что насильник, убийца, не кровный родственник, а посторонний, знакомый, кто угодно, это страшно. Но как же это должно быть ужасно, когда это твой отец. Человек, который дал тебе жизнь. На которого ты смотрела, как на героя. Как на пример порядочности. Никто из опрашиваемых даже намёком не усомнился в Иване Николаевиче. Но бывает так, что человек окружает себя красивыми словами, за которыми скрываются ужасающие поступки. Он совершает страшные деяния под прикрытием нравственности. Под прикрытием благовидных дел. И всё же хочется верить, что это не про фронтовика Степанченко. Судя по полученным наградам на фронте, он был отважным бойцом, смелым, отчаянным разведчиком. Неужели в такой героической личности может уживаться монстр?
Разговор с Марией Степанченко был тяжёлым.
– Вы не понимаете. Мы сейчас в таком ужасном, несправедливом положении. Люди разные. Я замечаю, как некоторые перешёптываются. А как меня увидят замолкают. Кто верит в эту грязь, а кто действительно поддерживает нас. Открыто поддерживает. Но не может такого быть! Поверьте, папа был не только честным человеком, но и чистым душой.
– Мария, вы успокойтесь. Я к вам пришла с посылом доказать это. Но одних наших с вами слов мало. Надо найти такие подтверждения порядочности Ивана Степановича, которые не оставят ни грамма сомнений ни у кого.
– Что я могу сделать?
– Для начала мне надо поговорить с вашей дочерью. Естественно, в вашем присутствии. Но потом нам нужно будет сделать психиатрическую экспертизу. Вы не переживайте, специалист психиатр просто поговорит со Светланой. И главное, девочка должна пройти осмотр у гинеколога.
Нина не успела договорить, как из соседней комнаты вышла Светлана, внучка убитого.
– Я согласна, – твёрдо сказала она, с вызовом глядя на Нину.
– На что ты согласна? – улыбнувшись её решимости, ответила Нина.
– На всё! Лишь бы о моём дедушке не говорили гадости! Он не такой!
– Какой не такой? – опять спросила её Нина.
– Как некоторые говорят, шушукаются! Я одному такой хук сделала! Да, да! С броском на спину!
– Что ты ему сделала? – Нина чуть не засмеялась.
– И фингал поставила! Будет знать, как на деда гадости говорить!
– Представляете, соседского мальчишку избила. Это папа учил Свету приемам самбо. Он же разведчиком был, – грустно произнесла Мария.
– Мне дед даже кастет сделал! Вот! – Света достала из кармана платья небольшой металлический кастет, выкрашенный серебрянкой.
Нина взяла у неё кастет.
– Света, кастет считается холодным оружием. Им и человека можно убить. Зачем тебе такой подарок от дедушки.
– Знаете, был случай один, который показал, что он не зря Светочку приёмам разным учил. Потом кастет сделал. Мы с мамой, конечно, против были.
– Вы знаете, ребёнок существенного вреда насильнику или, обидчику не нанесёт, только неловким ударом разозлит его. А уж если он будет применён к ровеснику или как в этот раз, к соседскому мальчишке! Ты его кастетом учила справедливости, – спросила Нина.
– Нет. Только приёмчик применила.
– Лучше ребятам на словах объяснить, что они не правы. Ты кастетом или приёмчиком можешь навредить его здоровью. А закон суров. Ты создашь этим и своей семье, и его семье одни проблемы. Он попадёт в больницу, а ты в колонию. В следующий раз вспомни мои слова. Так что за случай такой произошёл? Просто интересно.
– Так в школу девочки бегают через переулок, так короче. Хотя мы и ругаем их, там и наркоманы собираются, и всякая нечисть появляется. И вот этот, как их назвать? Ну, тот, который плащ открывает и детям показывает свои прелести. Тфу! Паразит. Вот как-то такой девчонок и напугал. Девочки впереди шли, увидели его и побежали, а Света шла за ними. Растерялась сначала. А он к ней подбежал и дорогу перегородил. Но она вовремя спохватилась и вспомнила дедовы уроки.
– Да! Я ему ногой по яйцам как заехала! Со всей силы. Он согнулся от боли, а я его ещё раз хук ногой, и он как завалился на землю! Я и убежала. А девочки учительницу привели. Они смеялись потом. А учительница милицию вызвала, но пока она вызывала, он уже смылся.
Нина отдала Марии кастет с тем условием, чтобы она спрятала его, как говорится, от греха подальше.
– Света, ты каждый день носила дедушке ужин в детский сад?
– Да, – за неё ответила Мария, – дед не отлучался, когда чем-то был занят. Знаете,
он себе сам работу находил. Где кран потёк или труба прорвалась. То шкафчик поломался, то стульчик. В общем, всё чинил, красил. А когда нечем было заняться, он домой приходил. А после полдника, когда деток родители разбирали, он в закрытой беседке обосновывался. Нет, зимой, осенью, конечно в помещении. А летом он там и спал. Он себе столик маленький соорудил, за которым ужинал. У него же язва была, так я ему отдельно готовила. И ел он понемногу, но через четыре, пять часов. Но это мы со Светой контролировали. Когда мама была жива, она конечно, – Мария прослезилась, – он себе и деревянную раскладушку из брезента смастерил. Говорил, что как на природе и зелень вокруг, и воздух. Только комары и трамваи мешают. Территория детсада небольшая. Хулиганьё детсад стороной обходит. Да все местные знали, что он там сторожит
– Мы ещё с дедушкой кроссворды разгадывали. Он ел, а я читала вопросы и записывала ответы. Дедушка умный был. И добрый был, – девочка заплакала.
Получив от Марии согласие на проведение экспертиз и договорившись о встрече, Нина поспешила к троллейбусной остановке. Она прошла мимо детского сада, перешла через трамвайные пути и на остановке увидела ожидающего её Никиту.
– Нина Ильинична, – громко окликнул он её, – я нашёл свидетельницу.
– Какую свидетельницу?
– Вот видите крайний дом. Калитка двора и окна дома как раз выходят на остановку трамвая, и хорошо просматривается двор детского сада. В этом доме живёт, – Никита замялся.
– Никита, не томи. Кто живёт?
– Проститутка, – смущаясь, тихо ответил он.
– Как быстро ты это определил, – улыбаясь, ответила Нина.
– Да не я определил. Мать девушки.
– Ничего себе. Так. И…
– Пойдёмте, я её предупредил, что вас приведу.
Старенький дом мазанка, обложенная в один кирпич, ухоженный дворик с небольшим огородом и садом. Навстречу вышла полная женщина неопределённого возраста. Ещё не старая, но уже и не молодая.
– Пришли? Заходите, проходите. У меня прохладно.
– Анна Васильевна, повторите всё, что мне рассказали.
– А что рассказывать! Мне уже стыдно жить! Верите? – звучным голосом, чуть не плача, проговорила она, – хорошо, что соседи по улице знают меня с детства. Всю жизнь работала, как проклятая! А дочь шалавой выросла. Ну что я могу с ней поделать? Я только за порог, а она, стерва, мужика в хату.
– Анна Васильевна, ближе к делу, пожалуйста, – остановила её Нина.
– Ближе некуда! Понимаете, когда люди с работы возвращаются, я на кругу, но на нашем троллейбусном кругу, на конечной остановке приторговываю. Что есть. Семечками пойдёт вишня, черешня, абрикос. Всё в дело. Для неё же коровы, стараюсь!
– Анна Васильевна, – не вытерпел Никита.
– Так что хочу сказать. Я, значит, работать, а моя у калитки встанет и снимает!
– Что снимает? – спросила Нина
– Как что? Мужиков!
– А! Понятно. К нашему делу это какое имеет отношение? – Нина укоризненно посмотрела на Никиту.
– Имеет, имеет, – хозяйка разлила по стаканам квас и подвинула их ближе к Нине с Никитой, – угощайтесь! У меня вкусный квас, не то, что покупной! Так вот! Она гадина, каждый день выходит на охоту. Тьфу ты! Я уж её, – заметив строгий взгляд Никиты, хозяйка прервала свои рассуждения по поводу воспитания дочери и продолжила, – тут, когда мы узнали об убийстве Николаевича, ну, сторожа Царствие Небесное, хороший мужик был, Маринка мне и говорит. Смотрю, говорит, около детсада ошивается один. И все в одно и тоже время приходит. Из трамвая выйдет и к детсадовскому забору. Он же из металлических прутьев, видите? Он туда, сюда ходит, ходит вдоль забора. Наблюдает. Маринка сначала не поняла, чего он шастает здесь каждый день. Потом засекла, что он приходит как раз в то время, когда внучка к сторожу еду приносит. Стоит, стоит. Ждёт!
Дед внучку проводит, калитку на запор и этот на трамвай и уезжает. Один раз она заметила, как этот придурок за Светкой ихней увязался. Не подходил. Маринка выскочила со двора и за ним попёрлась. Я ей говорю: ну совсем дура, а если бы он тебя по башке?
– Анна Васильевна, Марина посмотрела он за девочкой пошёл или просто мимо шёл?
– Что вы, моя милая! Он довёл Светку до дома. Постоял около их дверей и вернулся на остановку. А к Николаевичу не заходил. А когда его убитым нашли, она мне и рассказала. Прям разведчица.
– А где сейчас ваша дочь, – спросила Нина.
– Так я пришла за семками, я так жарю хорошо, в раз разбирают мои семечки. А Маринка на кругу сидит, пока меня нет, продаёт.
– Мы её сейчас попросим с нами проехать. Записать всё надо. Спасибо, вы очень помогли следствию.
– Помогла, да? Тогда и вы мне помогите! Вразумите мою шалаву, что же она меня на старости лет так позорит! Зааристуйте её, что ли? Я ей говорю: но не можешь себя блюсти, заведи постоянного мужика! А она мне: на черта мне его вонючие носки стирать! Говорю тогда с глаз долой моих иди на Бродвей ихний, шалайся.
– Куда? – Громко удивился Никита.
– О, милиционер и не в курсе? Это так ночью нашу, между прочим, центральную улицу Энгельса называют. Только вот подцепит заразу, что мне с ней делать? А? Заарестуйте её лучше Христом Богом, прошу. А то и прибить могут. А так хоть жива останется. Дура дурой, а жаль всё же! Дочь родная, – Анна Васильевна приложила к глазам подол передника.
Нина всегда удивлялась женщинам, которые в любой момент могут заплакать, но через секунду, услышав разговор на другую тему, тут же рассмеяться.
– Это что? Актёрство? Так вроде, на лице и в разговоре искренние переживания, сочувствие. Психическое расстройство? Не похоже. Скорее всего, склад характера. Придумываю себе темы для размышлений! Думать больше не о чем.
Марина оказалась не такой бойкой, как её мать. На лице молодой девушки явно проглядывались следы слабой олигофрении. Объяснив ей, зачем они приглашают её в отдел, она даже обрадовалась. Всю дорогу в троллейбусе Нина думала: а что если Марина всё сочинила? Но всё же рассказ матери Марины похож на правду. Взяв с неё объяснения, Нина предложила Марине подъехать в установленный срок для создания фоторобота предполагаемого убийцы.
– Марина, вы пока никому не рассказывайте, что были у нас. А вдруг это и правда человек, которого мы разыскиваем, – Нина не смогла договорить. Марина прервала её.
– Пусть только появится! Я его сама задержу.
– Мариночка, вот этого делать никак нельзя. Он очень опасен и может убить вас. Или покалечить, – Нина попыталась успокоить свидетеля.
– Что вы! Знаете, какая я сильная?
– Вас что? И правда, арестовать? – Нина грозно посмотрела на неё.
– Нет! Не надо! Я не буду! Я пойду, – Марина сорвалась с места и быстро вышла из кабинета.
– Никита! Ну и нашёл ты свидетеля, намучимся мы с ней. Слушай, беги за ней, доставь её на место и самолично передай в руки матери!
– Что под расписку?
– Иди уже, я к полковнику с докладом.
Донской с кем-то разговаривал по телефону. Увидев Нину, он положил трубку и обратился к ней.
– Ну, что скажешь? – строго спросил он её.
– Не едрыкнул, значит, настроение испорчено кем-то, – подумала она, но вслух добавила, – Василий Петрович, я с докладом.
– Так докладывай! Стоит, понимаешь!
– Никита нашёл свидетеля, который видел возможного убийцу Степанченко.
– Так, так.
– Свидетель, конечно, такой…
– Какой такой? Не понял? Что за такой свидетель? Чем тебе не подходит?
– Местная девица, скажем так, лёгкого поведения.
– Проститутка, что ли? И что? Если она свидетель и ничего такого, понимаешь. Их вон как грязи развелось.
– Да, но мне кажется, она немного того. Видно, что страдает умственной отсталостью.
– Чего? – Нина увидела, как задёргались усы начальника.
– Но! Мы взяли с неё объяснение. Так же сняли объяснение с её матери. И послезавтра её дочь придёт к нам. Сделаем фоторобот с её слов. И я ещё переговорю с матерью свидетельницы по поводу состояния её дочери.
Нина пересказала рассказ матери Марины.
– Возможно и такое, что убийца случайно увидел, как старичок заводит на территорию детского сада девочку. Отводит её в закрытую с трёх сторон беседку.
– Что за беседка такая?
– Так везде в садиках такие стоят, чтобы дети и в дождь могли гулять, и от жары спрятаться. Она не совсем открытая. Просто вьющимися растениями обвита. И если он заметил это, в его больной голове могло поселиться подозрение. Я боюсь, что у убийцы появился комплекс мстителя. И первую ошибку он уже совершил.
– Всё-таки ты считаешь, что фронтовик не виновен. Версия выстраивается вроде хорошая, но надо ещё проверить.
– Во всяком случае, в виновность Степанченко мне не хочется верить. Всё проверим, всё учтём.
– Ну, вот это дело. А то умственную отсталость придумали. Справка есть что она сумасшедшая? Нет? Значит, пойдёт! Давай, работай, едрыть твою канитель. Какой план дальнейших действий?
– Так она не сумасшедшая, просто немного не в себе. Никита в данное время выполняет поручения следователя. Первое, ему требуется разузнать об убиенном сожителе Алевтины Дроновой. О Мартынове Фёдоре Матвеевиче, тысяча девятьсот двадцать девятого года рождения, который был убит в тысяча девятьсот шестьдесят втором году. Это первый случай такой изуверской смерти, связанный с семьёй Дроновых.  И дальше будем поднимать дело Копылова и…
– Ладно! Понятно всё. Не забывай отчёты. Следак уже жаловался на вашу команду.
– Ему ещё жаловаться! Мог бы с нами активней поучаствовать в раскрытии дела.
– Едрыть, твоё колесо! У него знаешь, сколько дел?
– Знаю! Не больше, чем у меня. Одно это дело чего стоит. Вместо одного убийства приходится, как матрёшку, раскрывать. Одну раскроешь, а в ней другая стоит. А мелочёвку, между прочим, вы у меня не забираете. Мне что, разрываться? Или краснеть перед московскими товарищами?
– Ладно, товарищи, – полковник снисходительно махнул рукой, – у тебя сколько дел в производстве?
– Помимо этого, три ножевых и два смертельных избиения по пьяни. Там искать нечего, только с оформлением проблемы во времени. Василий Петрович, миленький, у меня всего в сутках двадцать четыре часа.
– Ладно, уговорила. Передашь всю мелочёвку Фёдорову. Только смотри мне! Чтобы перед москвичами не опозорила. Муровцы, но мы тоже, едрыть его, не это…
Ладно. Работай. А то, миленький, миленький, растуды её в качель, – улыбаясь, пробурчал он вслед выходившей из кабинета Нины.
 Передав дела возмущённому оперуполномоченному капитану Фёдорову, Нина переписала адрес Майи и поехала на окраину города.
 
***

Нина зашла в автобус в удачное время. В основном в эти знойные часы жители города находятся на своих рабочих местах. Нина встала у сиденья, где была открыта форточка, воздух из которой не спасал пассажиров от жара включенной автобусной печки.
– Вопрос века к нашим конструкторам. Почему в жару в автобусах невыносимая жара, а зимой так же невыносимо холодно, – вздохнув, подумала она.
Её размышления прервал детский голосок.
– Извините, я задумался и не заметил вас, – к ней обратился мальчуган лет девяти.
Она с удивлением посмотрела на уступившего ей место мальчика, державшего в руках футляр со скрипкой. На нём был надет легкий костюмчик, состоящий из бриджей и из такого же материала жилетки, явно сшитой заботливой рукой. Дополняла костюм белая сорочка, – садитесь, пожалуйста.
– Ничего, ничего, – ответила она ему, положив ладонь на плечо мальчика.
 Но это не помогло. Он молча встал рядом с ней.
– Тогда давайте я подержу вашу скрипку, – улыбнувшись, сказала она и, присев на сидение, положила футляр на колени.
Через несколько остановок вежливый маленький музыкант, поблагодарив её, вышел из автобуса. Хлынувший неожиданно дождь вызвал сумятицу на остановке.
– Бедный мальчик, – подумала она, глядя на недавнего пассажира.
Она смотрела на его съёжившуюся фигурку, на тонкие ножки в белых гольфах с маленькими помпончиками на завязках. Её удивило то, что он мог бы прикрыться от дождя нотной папкой, подняв её над головой. Но мальчик, повесив папку на локоть, прижал к себе футляр со скрипкой, хоть как-то пытаясь защитить его от дождя.
– Да. Наверное, таким тяжело в школе, во дворе. Хотя музыкальные школы забиты учениками, всё же спортивные секции посещают больше детей. Но и хулиганистых хватает. А такому скрипачу наверняка приходится не легко жить в рабочем посёлке.
Автобус тронулся. В конце лета дождь - это не летний ливень. Он отличается от июльских проливных дождей и продолжительностью, и своим ароматом. Уже пусть немного, но ощущается, что скоро наступит красавица осень и своими чудесными красками разукрасит напоследок окружающий мир перед наступлением серого холодного ненастья.
Нина еле нашла небольшой переулок в частном секторе, где ей предстояла встреча с женщиной, которую она запомнила, как милую, серьёзную девушку, которая постоянно заботилась о своих младших братьях и сестрах. По сравнению с другими домами, мазанка, в которой обитала Майя, выглядела удручающе. Стены с кусками отвалившейся штукатурки. Одно из небольших окон было разбито и забито куском грязной фанеры. Дверь с сильно облупившейся краской.
Нина постучала в дверь. Не дождавшись ответа, она вошла в дом, который состоял из двух комнат. Несмотря на нищенство убранства, в доме было чисто. Старый диван опрятно накрыт покрывалом. Стол покрыт клеёнкой, на которой стояла вымытая пепельница и гранённый стакан. У входа аккуратно стоящая в ряд обувь. Печка недавно была побелена. Около неё ведро с углём, железная кочерга, прислонённая к стене. Небольшой буфет, наверное, с посудой.
– Майя, – Нина позвала хозяйку, – не дождавшись ответа, она приоткрыла занавеску, отделявшую большую комнату от совсем маленькой. В ней стоял старый платяной шкаф и аккуратно застеленная металлическая кровать.
Никого не обнаружив в доме, Нина хотела выйти из дома, но в проёме двери показалась Майя.
– Вы кто, – с испугом в голосе спросила она.
– Почти одиннадцать лет прошло, как мы с тобой виделись в последний раз, Маечка, – Нина расстроилась, увидев небольшую, деградацию от пьянства на былом симпатичном лице женщины.
– А я вас узнала, Нина Ильинична. Да и поняла, что вы зайдёте ко мне. Ваш сотрудник оставил номер телефона и написал Ваше имя. Садитесь, я вас чаем угощу. Я вот пряники купила.
Майя вынесла из своей спальной комнаты коробку с новым электрическим чайником, который своей зеркальной поверхностью странно смотрелся среди убогой обстановки дома. Нина удивлённо посмотрела на Майю.
– С зарплаты купила. Летом печь не натопишь. Итак, дышать нечем. А керогаз опасно. Вместе с домом сгореть можно. Вот насобирала и достала по случаю.
– Где ты работаешь?
– Уборщицей на заводе.
– На «Ростсельмаше»? А почему уборщицей? Ты же ПТУ окончила. Знаешь, у меня в Профкоме заводском некоторые, скажем так, связи имеются. Поговорить? Только чтобы без этого дела, – Нина щёлкнула себя по горлу, – покажешь себя, так и общежитие дадут.
Они долго сидели за уже остывшим чаем, разлитым по гранённым стаканам в железнодорожных подстаканниках, и Нина внимательно слушала Нину.
– Не повезло нам с родителями. Но родителей не выбирают. Знаете, хотя и говорят: не суди и не судим будешь, но всё же наша мать виновата в том, что у нас у всех судьбы изломанные. Разве я о такой жизни мечтала. Но после изнасилования во мне что-то сломалось. Как-то всё сразу. У меня ведь был хороший парень. Думала, дождусь его из Армии, женимся. И всё у нас будет хорошо. И Боря меня любил. Оберегал от Мартынова, но так и не уберёг. Потом тоже самое с Настенькой случилось, но уже с другим хахалем матери. Бабка эта наша! Та ещё штучка. И Юрочку очень жалко.
– Майя, неужели Юра мог убить пусть плохого, но родного человека. Всё же бабушка.
– Нина Ильинична, я бы сама её убила. Она такое творила. Но не смогла. И Юра не смог бы никогда.
– Коля?
– Да. Колька. Вы же видели наших мальчиков. А, да, вас тогда уже не было на посёлке. Они рослые в отца.
– Юра рослый?
– Что вы! Он в пятнадцать лет прямо на глазах окреп, подрос. А когда этого урода измордовал, который к Коле приставал, вернулся из заключения, мы его не узнали. 
– Так значит, Юра взял вину брата?
– Кольке как раз шестнадцать исполнилось, тоже лось лосем. Я и Настя на работе были. У нас тогда Риммочка жила, мать очередного хахаля после убийства Копылова привела. А Коля из ПТУ вернулся, а дома бабка в стельку пьяная спит и Римма полуживая. Это бабка учила её, как водку пить. Римма говорит, зажала её между ног и вливала из стакана водку. Ребёнок! Ей же всего одиннадцать было! Коля её, бедную, еле откачал.
Он у нас взрывной, чуть что сразу в драку. В общем, когда Юра вернулся со смены, увидел, что бабка вся мокрая от водки и пояс от её халата у неё на шее. Римма ничего не помнила, а Коле он строго наказал, что и как говорить. Я только видела, как Юру из подъезда выводят. Кинулась к нему, не пустили. Но он успел мне крикнуть, что Коля всё мне объяснит. Коля и объяснил, – грустно закончила свой рассказ Майя.
– Ты встречалась с ним? Ездила к нему?
– Конечно, мы с Колей ездили.
– Он рассказывал, за что там срок получил?
– Я так ничего и не поняла. После того, что там с ним случилось, от него долго писем не было. Я уж сама писала в колонию. Мне ответ пришёл. Что осуждён по такой-то статье и переведен в другую колонию. Потом ещё через время письмо от него пришло, чтобы я не волновалась. И пока к нему приезжать не надо. Далеко, дорого. Да и не пустят. Только через какое-то время, когда он определённый срок отсидит, тогда можно будет приехать. А потом сообщили. Что он умер в больнице и захоронен там же.
Майя ещё хотела что-то рассказать Нине, но тут послышался какой-то шум. Нина посмотрела в окно и увидела пьяного мужика. Он нагнулся, подобрал какую-то палку и, выкрикивая грязный мат, стал угрожать Майе. Нине стало не по себе. Открыв двери, сильным ударом ноги, он, шатаясь, зашёл в комнату.
– Ты кто такая? – глядя на Нину блуждающим взглядом, спросил он.
– Палку брось, – Нина подошла ближе к мужику, но он, толкнув её, продолжая грязно ругаться, двинулся на Майю.
– Убью! – закричал он, приближаясь к съёжившейся от страха Майе.
Нина, отлетев к печке, удержалась на ногах. Она схватила прислонённую к стене железную кочергу и ударила ею по плечу хулигана. Он выронил палку и громко взвыл от боли.
– Дура! Ты чё наделала! Да я тебя сейчас!
Нина хотела ещё раз огреть мужика, но в дверях неожиданно появился Никита.
– Стоять! Стрелять буду, – крикнул он, вытаскивая из кармана лёгкой курточки вместо пистолета наручники.
– Никита, ты здесь как оказался?
– Я ещё в прошлый раз сумел оценить обстановку на месте. Точно рассчитал, что понадобится моя помощь. Правда, вы и сами справились. Но со мной всё же безопасней.
– Спас, спас нас, дорогой. Вот что значит настоящий мужчина. С этим что делать будем?
Мужик, держась за руку, всё ещё продолжал материться и стонать от боли.
– Майя, кто это? – спросила Нина.
– Это друг бывшего моего. Как его убили, так этот как нажрётся, так ко мне. Всё уже перебил, переломал у меня, что можно было. А как я деньги получу он, гад, приходит и отнимает всё до копейки. В прошлый раз я спрятала деньги, так он избил меня.
Осмелевшая Майя подскочила и ударила ногой всё ещё сидевшего на полу пьяньчугу.
– Никита, давай иди, ищи телефонный автомат, вызывай ребят. А мы ещё побеседуем с Майей и посторожим это чудо. Заодно и заявление на него напишешь. Напишешь? А то так и будет к тебе шастать. Шастать сюда будешь, – ухмыляясь, Нина спросила задержанного.
– Буду, – пьяно, но твёрдо ответил он.