Бумеранг мести Гл. 7

Колония строго режима, 1972 г.

Юра прибыл в колонию не юнцом первоходкой, а уже знающим себе цену зеком. Он понимал, что встреча с такими же заключёнными, как и он, будет зависеть от первых произнесённых им слов, действий на пороге барака. Хотя это был не барак в общепринятом понимании, а двухэтажное кирпичное здание. Он уже знал, что даже приветствие в этой среде имеет большое значение. Здесь не подойдёт простое слово привет или здравствуйте. Здесь приветствие, это целый ритуал, показывающий статус, уважение и принадлежность к той или иной группе. Здесь первое впечатление решает всё.
– Здорово, братва, – спокойно и уверенно сказал Юра, войдя в помещение отряда.
– Откуда будешь, – так же спокойно ответил на его приветствие пожилой, весь в наколках, седой мужик.
Пока Юра коротко, чётко отвечал на вопрос, смотрящий по бараку по кличке Кондрат пристально смотрел на рослого, выглядевшего намного старше своих двадцати двух лет парня.
– Дрон, говоришь, – спокойно сказал Кондрат, ну, входи с добром.
Юра подошёл к небольшому общему столу и под одобрение находящихся в бараке, вынул из вещевого мешка продукты. Прошёл к койке, на которую ему указали, и положил свои вещи в тумбочку.
– Здравствуйте, – к нему обратился парень, больше похожий на студента, чем на человека, отбывающего срок за убийство.
 Недаром говорится, что слухи разлетаются быстрее телефонных звонков. Конечно, Юра никому не говорил, что отбывает срок вместо младшего брата. Но, естественно, это было понятно и следователю, который вёл его дело, и судье. Бывает так, что следователи не верят в историю жертвы или убийцы. И это правильно. Следователь не должен верить: его профессиональная задача – расследовать.
Следователь ему прямо так и сказал, что не верит в его виновность.
 – А ты не подумал, Дрон, что твой брат по твоей доброте и вкуса безнаказанности может совершить ещё одно убийство? А если не одно?
– Не пойму, о чём вы, – ответил ему всегда молчаливый Юра.
– Ну и семейка, – только и ответил следователь.
На зоне Юру уважали. И не только из-за его поступка. Юра старался не нарушать порядок нахождения в бараке, да и в самой колонии. Перед смотрящим не выслуживался, но и в обиду себя никому не давал. Его взгляд и внушительный торс с кулаками-кувалдами мог остановить любого провокатора драки или неблаговидного поступка. Уважали Юру и за его художественный дар. Он никому не отказывал в просьбе написать небольшой портрет для отправки семье девушке. Естественно, в его обязанности входило написание всех лозунгов и плакатов на территории зоны. Оформление актового зала. Через год пребывания в зоне он написал портрет начальника колонии, его жены и несколько пейзажей для оформления их домашней гостиной. И никто из сидельцев не делал каких-то неправильных выводов. Если только один не раз отбывающий срок зек.
Кондрат же относился к парню достойно. Постоянно приглашал его в свой закуток, и они о чём-то долго беседовали.
– Запомни, Юрок. Если есть чему завидовать, то завистники всегда найдутся. Ты парень открытый. Хоть и молчун, но душа нараспашку. Поверь мне, старому волку, есть звери, что люди. А есть люди, что звери. Я скоро скопычусь. Меня больничка ждёт, а оттуда у меня одна дорога. Тебе трудно придётся. Держи нос всегда по ветру. Доверять хорошо, но проверять ещё лучше.
Из разговоров с Кондратом Юра понял, что его хотят сделать смотрящим. Но он этого совсем не хотел.
– Не по рангу мне, Кондрат, людьми командовать. Да и интереса нет. У тебя есть правая рука. Он достойный твой приемник.
– Это ты про Чалого? Да. Всё при нём. Только ума не хватает. Любит он власть. А такие, что зверьё безбашенное. На всё пойдёт. Ну, я сказал, а ты меня понял.
Юра понял давно, что Чалый имеет свой интерес. И что ему совсем не нравятся тихие беседы Кондрата с молодым, но не по возрасту зрелым художником, который быстро снискал уважение всего «общества». Чалый несколько раз пытался спровоцировать Юрия на драку. Но не было подходящего момента задеть этого здоровяка за живое. Юра был словно каменный во всём. В своих убеждениях, в своём праве, во внутренних устоях.
Тогда Чалый решил вывести Дрона из себя через его соседа по шконке. Студент, хотя с виду был, по мнению Чалого, хиляк хиляком, но сидел по уважаемой статье. Убил отчима за изнасилование сестры.
И ему это удалось. Однажды студент по милости подручных Чалого попал в больничку, а Юра избил обидчиков своего товарища, за что попал в штрафной изолятор.
Пока Дрон находился в изоляторе, Чалый привёл свой изуверский план в исполнение.

***

Колония 1976 г.

Сергей Серов быстро нашёл подход к руководству колонии. Его простота в общении с людьми всегда располагала к себе собеседников. Через пять минут разговора казалось, что этого майора, совсем не московского выскочку, ты знаешь уже много лет. И дружил с ним чуть ли не с раннего детства.
– Ну что тебе сказать. Ваш Дронов дружен был со Студентом. И когда шестёрки Чалого опустили парня, Дрон снял его с петли. И, естественно, отметелил Чалого так,
что… Как сказать? За это он уже получил в своё время сто восьмую. Теперь Чалому придётся доживать свой век без женской ласки. Конечно, Дронов добавил себе годков отсидки. Перевели его подальше от наших мест. Но ты же их законы знаешь. Сообщество постановило, что Чалый не виноват. Что вышел перебор. Добился, мерзавец, своего. Поставили на нож вашего парнишку. Жаль, жаль парня.


– Понятно. Получается, что мне надо возвращаться в Ростов.
– Я не понял. Так вы считали, что это он, ваш мститель. Нет! Этот не мог. Не убийца он. Не то нутро. Покалечить, да. Что говорить? Художник. Так Чалого разрисовал, что он и сам теперь не рад, что с Дроном связался. Не там ищите. Может, его брат, за которого Дронов чалился?
– Может. Всё может быть.

***

Пока Сергей подозрительно долго добирался до Ростова, из Таганрога вернулся загорелый Семён.
– Так, так! Я вижу, приятное с полезным удалось совместить?
– Нина Ильинична, товарищ майор, быть у моря и не воспользоваться случаем. Не
по-человечески как-то.
– Ладно, человек. Слушаю тебя.
– Этот Еремеев Андрей Валентинович был немного со странностями. Главное, кого не спроси, претензий нет к нему никаких.
– Тогда в чём странности?
– Вот опрашиваю женщин, они его хвалят. И все как одна говорят, что никаких сексуальных подвижек к ним у него не было.
– Так правильно, он же по другой части, – заметил Никита.
– Опрашиваю мужиков, говорят, непонятный тип. Никаких приставаний не замечали, ни к женщинам, ни к детям. Говорят, но и мужиков к себе не водил. Но странный и всё тут. Но один сосед ему как-то фэйс начистил.
– Капитан, что за жаргон?
– Ну, избил его. За что, никто не знает. Опросить его не смог, так как этот мужик, Замятин Алексей Дмитриевич, переехал в Азов. Говорят, он там наследство получил, а свой дом в Таганроге продал.
– Так. Дети у этого Замятина имеются? – спросила Нина.
– Да. Девочка шести лет и пацан десяти лет. На сегодняшний момент. А переехали они в прошлом году.
– Понятно. Найти и допросить, – отчеканила Нина.
– Товарищ майор, можно хотя бы день дома побыть. Жена скоро не узнает.
– Так в Азове тоже море. Вот ещё один случай представился. Жена поймёт, – ухмыляясь, съязвила Нина.
– Правильно, как бегать по городу в жару, так Никита, а как море так капитаны, – тихо возмутился Никита.
– Товарищ майор, вот страждущего пошлите. А то лету конец, а он ещё на море не был, – предложил Семён.
– Господи, было бы море, как море. А то, чтобы окунуться, надо столько пройти. Легче до Черного моря добежать, – с иронией сказала Нина, – ладно, Семён вы к жене, а Никита к Замятину в Азов. Никита не загорать, а дело сделать и рысью назад. Сроки, ребята, сроки.
– Да вот ещё что. Самое главное. Я проверил его место работы. В фотоателье его тоже характеризуют положительно. У заведующего ателье остались его некоторые вещи, рабочий халат, туфли какие-то. И вот, – Семён вынул из небольшой спортивной сумки записную книжку.
– Так это уже интересно. Я предполагала, что у него должен быть список клиентов. Любому встречному такие фото не продать, – Нина пролистала небольших размеров записную книжку с неинтересными для неё записями, – так! Это что? Что вы мне подсунули?
– Нина Ильинична, я сначала тоже не заметил. Вы видите, там листы вырваны?
– Не слепая.
– Вот, смотрите, – Семён взял из рук Нины книжку и включил на письменном столе лампу.
– А! Вот как, – Нина увидела на одном из листков оттиски номеров телефонов, – ну, так это другой разговор. Семён, отдать криминалистам.
– Так можно простым карандашом заштриховать, мы так монетки, – внёс предложение Никита и запнулся, увидев взгляд Нины.
– К криминалистам. Выполнять, – приказала она.
Нина не успела дать последние распоряжения, как в кабинет вошёл Дежурный.
– Товарищ майор, вы просили последнюю сводку по городу, по убийствам.
– Так, – Нина внимательно всматривалась в распечатку телетайпа, – я так и знала, что будет продолжение банкета, – она не сильно стукнула кулаком по столу.
– Что наше убийство, – спросил Никита.
– Ещё какое наше, – грустно заметила она, – мать Дронова убили. Так. Шило. Понятно. Никита, напомни, с кем она проживала? Николай где?
– Значит так. С ней прописан Николай двадцати лет, а также Римма, пятнадцати лет.
– Что значит прописан? Я тебя спрашиваю о том, кто с ней реально проживает!
– Нина Ильинична, когда я у неё был, с ней находилась только девочка. А Дронова сказала, что сын на работе. Только я сомневаюсь, что он вообще работает.
– Так! Подожди! А Настя? Настя где? Это как? Это что? На какой работе? Никита?
Немедленно поезжай на место… Нет! Езжай немедленно в Азов. Чтобы завтра отчёт о поездке был у меня на столе. Я сама съезжу на место убийства Алевтины.
– А мне что делать, – растерянно спросил Семён.
– В розыск! Николая объявляй в розыск! И к криминалистам!
Нина буквально выскочила из кабинета и наткнулась на Донского, который хотел зайти к ней.
– Василий Петрович, некогда. Потом. Не обижайтесь. Всё потом! Как только я, сразу к вам, – скороговоркой говорила Нина, почти убегая от полковника.
Он ещё раз сделал попытку войти в кабинет, но тут же наткнулся на выскочившего из кабинета Семёна.
– А ты куда? Что это за потом, – удивлённо глядя на капитана, произнёс Донской.
– Задание Нины Ильиничны срочно надо выполнить, – ответил Семён и так же, как и Нина быстро пошёл по коридору.
– Какое такое задание? Дожился! Мои задания по боку, едрыть их! У них очередное убийство, а они от начальства бегают, – пробурчал он и громко пробасил вслед Семёну, – а докладывать кто будет? Черти ошалелые! Никакой субординации, едрыть его карусель.
Когда Нина, приехала к дому, в котором проживала Алевтина, носившая фамилию последнего мужа Копылова, там уже стояла труповозка. Следователь стоял в окружении жильцов дома и разговаривал с соседями убитой.
– Стрёмная семейка, скажу я вам честно. Хотя о покойниках плохо не говорят, но хорошего ничего сказать нечего, – оживлённо говорила пожилая собеседница.
– А Николая вы видели, – показывая удостоверение следователю, спросила её Нина.
– А бес его знает, где он носится. Чумной наркоман. Да при такой матери, – она махнула рукой.
– Вы думаете, её Колька? Нет, я рядом с ними живу. Дверь в дверь. Кольки давно не видно, – вступила в разговор другая соседка, – да и он так только поорать. Знаете, напьётся, так всё у какого-то Юры прощения просит. А Альку костерит по-чёрному. А когда накурится, то его и не слышно. 
– К ней, возможно, кто-то вчера заходил? – спросил её следователь.
– Так притон устроила из квартиры! Кто только не заходил! Стыд какой! А с ней живёт девчонка Римка, хоть бы её пожалела, мать родная называется, – возмущённо ответила она.
– Если бы не Майя, и девочку испортила бы эта, прости Господи, о мёртвых не говорят. Как Алька нового алкаша приведёт, так Мая её к себе забирает. Или сама к ней её отвозит. А когда Римма сама к сестре сбегает. Если бы не учёба в ПТУ, наверное, Риммочка у неё и жила бы. Жаль, Мая далеко живёт.
– А чего водит-то? Ей сколько лет уже? –  возмущённо удивилась Нина, – вот уж правда, сказать нечего. Любиобильная женщина.
– Не говорите! Уж сколько мы жаловались! И ходили в милицию, и писали! Толку ноль, – чуть не хором жаловались подошедшие к ним жители дома.
Объяснив следователю цель своего приезда, Нина поднялась в квартиру убитой Алевтины. Там уже была Майя. Она стояла у кухонного окна, обняв свою младшую сестру.
– Майя, ты как узнала о случившемся? – спросила Нина заплаканных сестёр.
– Так я с работы всегда сюда забегаю. К Римме. Иногда я её забираю и к себе привожу. А иногда прихожу, покормлю, да с матерью, как обычно, поругаемся. А вот теперь. Как это? Нина Ильинична? Кто же её так?
– А сегодня, Риммочка, у неё кто-то был? – спросила Нина.
– Я у Майи была. Мы приехали, – Римма разрыдалась.
– Я смотрю, дверь открыта. Мать всегда двери закрывала. Вы же знаете, она в дом нормальных людей не впускала. Только шваль да отрепье. В общем, мы зашли, а она лежит на полу, – Майя прижала к себе сестру.
– Майя, а где Настя? Почему она не прописана в этой квартире?
– Так мать, когда квартиру нашу разменяла, Меня и Настю в моём сарае прописала. А сама с Колей и Риммой в этой квартире была прописана. А Настю убили.
– Как это? Кто?
– Так. Настя… Проституцией занималась. Сколько я с ней билась. Говорила:заразишься и всех нас заразишь. И так жизни никакой. Так и вышло. Мужика одного заразила, а он свою жену. Напился и на улице встретил её и зарезал.
– Зарезал? Шилом, – удивлённо спросила Нина.
– Почему шилом? Нет. У себя на кухне нож взял и зарезал. Он сидит сейчас.
– А Коля?
– А что Коля? Как только Юра не просил его. Как только не предостерегал? А Коля тоже по семейной дорожке пошёл. Без анаши ни дня.
– Так Никита к Алевтине приезжал, она сказала, что он работает.
– Нина Ильинична! Ну что вы мать нашу не знаете? Она и сама не знала, где Коля, как Коля? Когда мы ей нужны были, – тихо заключила Майя.
– Так где он может быть?
– Или курево ищет по городу. Может, завис где-то. Или сам за коноплёй поехал. Что нам теперь делать?
– Как что? Жить. Только жить счастливо. А своё счастье, как известно, мы строим сами. Так что, Майя, не расслабляйся. На тебе ответственность за Римму.
– А почему ты сразу Римму к себе не забрала? Всё лучше, чем с такой матерью.
– Так у меня чем лучше. Сначала от Толика никак не могла отделаться.
– Это от того, которого убили?
– Да. Вот его шилом прошлой зимой.
– Так. А потом?
– А потом этот придурок, его дружок, покоя не давал. Да и школу Римме надо было оканчивать. Вот, кстати, вы меня избавили от набегов Морозовского дружка, сегодня приехала, хотела навсегда забрать Риммочку к себе, – Римма прижалась к старшей сестре.
–  Понятно. Не надо никому никуда переезжать. Продавай свою халупу и сама переезжай в эту квартиру. С пропиской я тебе помогу. И налаживайте с сестрой нормальную жизнь. Смотри, я верю в тебя. Ты сильная.
Оставив сестёр, Нина поспешила в управление, где её ждал с докладом полковник.
– Глазам своим не верю, едрыть твою канитель! Явилась, не запылилась!
– Василий Петрович, я, правда, спешила. Ну, понимаете, всё тут сразу, – стала оправдываться Нина.
– Что сразу? Что тут, понимаете! Разболтались, понимаешь! Никакой субординации, понимаешь! Что за народ? Что хотят, то и делают. Никто им не указ, понимаете.
– Ну, товарищ полковник, миленький!
– Докладывай, – поправляя усы, миролюбиво сказал полковник.
– Значит, что по Еремееву. Из Таганрога Семён привез его записную книжку. В ней обнаружено, что некоторые страницы вырваны.
– И какой теперь с её толк?
– Там остались отпечатки записей чьих-то номеров телефона. Сейчас она на экспертизе у криминалистов.
– И что это даст?
– Возможно, узнав номера заказчиков порно фотографий, нам удастся предотвратить очередное убийство.
– Ага. Вы уже предотвратили. У вас перед носом убивают мать фигуранта дела.
– Товарищ, полковник, как вы говорите: фигуранта. Так его, Дронова Юрия убили в местах заключения ещё в прошлом году.
– Ну! Понятно, что не он. Тогда кто? Едрыть твою кочергу!
– Тот, кто убил шилом сожителя старшей сестры Юрия. Морозова Анатолия Михайловича, Степанченко, Еремеева в Таганроге.
– Всё? Всех перечислила? Так всё же ты считаешь, что это мститель?
– Думаю, что есть ещё жертвы, о которых мы ещё не знаем. Возможно, будут ещё жертвы. Возможно, мститель. Наверное, убийце есть за что мстить. Но, думаю, не этим людям. Три жертвы: зимой прошлого года Сожитель Майи Морозов, пенсионер Степанченко, фотограф из Таганрога Еремеев… Все эти жертвы не связанны между собой никак. Вот мать Юры и Майи, четвёртая жертва. Методом убийства схожа с убийством Морозова. Шило. Прямо крестики-нолики какие-то.
– Значит, у тебя нет уверенности, что жертв больше не будет. Слушай, кстати, а где этот майор с Петровки? Он что, ещё не вернулся? Пропал?
– Он вернётся на днях. Ему пришлось в Москву заехать.
– Что за дела такие?
– Так у него жена родила. Вот он и заехал, чтобы из роддома её с ребёночком забрать.
– Родила, говоришь, это хорошо. Кого хоть родила?
– Сына. Диитрием назвали.
– Откуда ты знаешь?
– Так он мне позвонил на радости. Просто суета с этими убийствами. Я забыла вам сообщить.
– Правильно. Конечно. Ну ладно, едрыть его. У него своё начальство имеется. Вернётся, так поздравить его как-то надо. По-нашему. По донскому. Хоть по делу что дельное нарыл?
– Подтвердил, что Юрия Дронова убили. Так что в этих убийствах он никак не замешан.
– Ну, ну. Значит, подозреваемых у нас нет.
– Василий Петрович, у нас в Таганроге выявился один подозреваемый. Я Никиту отправила в Азов, чтобы он тщательно проверил эту версию.
– Нашла, кого посылать! А почему в Таганроге объявился, а в Азове надо выяснять?
Нина подробно рассказала, что известно о Замятине.
– Иди работай, – устало сказал полковник, выслушав её доклад.
Нина зашла в свой кабинет и, сделав себе крепкий кофе, устало опустилась на стул. Включив настольную лампу, она открыла свои записи.
– Вечер. Темнеет. Надо бы домой. За Леночкой так соскучилась, сил нет. Прихожу, когда она уже десятый сон видит. Взрослая стала. Поговорить бы с ней по душам. Мама говорит, что у неё ухажёр появился. Всё некогда. Всё бегом, бегом.
Нина глотнула горячий кофе и откинулась на спинку стула.
 – Надо же. У Серёги сын родился. Тоже вопрос. Мальчик, это не девочка. Хорошо говорит, что жена у него всё понимает. Та-ма-ра. Господи, Тамарочка, дай тебе сил воспитать хорошего парня. С мужем опером воспитывать ребёнка сложно. Придётся одной. Как матери одиночке. Правда, Серёга такой шустряк. Как Фигаро. Да. Наградили мы себя такой профессией. Но, как говорится, кто, если не мы.
Нина отставила пустую чашку и стала перечитывать свои записи.
– Всё-таки я уверена, что всё началось с семейки Дроновых. Хотя. Так и осталось неизвестным, кто убил в шестьдесят втором Мартынова, сожителя Алевтины, отца Риммы. Убит шилом. Возможно, мы упустили из вида тогдашнего парня Майи. Который подозрительно быстро ушёл из её жизни. Даже не сообщил ей о службе в Армии. Она сама его тогда разыскивала. И соседка рассказывала, что парень однажды избил Мартынова, защищая Майю. Так. Ставим его на заметку. Второе убийство Копылова. Вот с ним поступили жёстко. Убит в шестьдесят восьмом. Этот фрукт изнасиловал Настю. Господи, бедные девочки. Мог убийство совершить Нардов? Вернулся из Армии в шестьдесят втором году. Тогда служили три года. Значит, он должен был вернуться в шестьдесят пятом.
А Копылова убили в шестьдесят восьмом. Что он всё это время наблюдал за семейством Дроновых и не разу не попался на глаза Майи? Юра освободился после убийства Копылова. Я проверяла. Николаю было всего 12 лет. Нет, Копылова убил кто-то сторонний. Возможно, ещё чью-то дочь совратил? Всё может быть. А с другой стороны, может, этот кто-то продолжил свою месть? Нет. Судя по фотороботу, сделанному со слов Марины, это достаточно молодой человек. Фоторобот, конечно, хорошо, но, во-первых, на него особенно надеяться не надо. Возможно, Марина немного нафантазировала. Учитывая её диагноз, который установила психиатрическая экспертиза, она могла вообще придумать всю эту историю.
Но подозреваемый может и поменять свою внешность. Например, отрастить бороду. В конце концов, может пойти и на покраску волос и перекрасить их в чёрный цвет. Или вообще постричь себя на лысо. Нет. Здесь что-то другое. Сдаётся мне, что кто-то, кто знает всю историю этого семейства, узнал и о методе убийств Мартынова и Копылова. И теперь подражая этим методам убийств мстит. Вопрос: кому? Шилом убиты связанные с семьёй Юры Морозов, сожитель Майи, которого убили в прошлом семьдесят пятом году, и Алевтина. Так же шило. А вот Степанченко и Еремеев, это уже не месть. Так как эти два человека никак не были связаны ни с друг другом, ни с семьёй Дроновых. Это чистка. Или, всё же, возможно, месть нового фигуранта Замятина из Азова? Ладно. Завтра дам задание Семёну всё узнать о Нардове Борисе. Куда он делся, этот бывший парень Майи.