Бумеранг мести Гл. 8

Опять пошёл дождь. Последние летние дожди, как колыбельная для природы. Лето, словно на прощание, ещё тёплым дождиком убаюкивает всё и всех. Кап, кап, стучит дождь по стеклу окна, предупреждая о предстоящей непогоде, которая может растянуться на всю осеннею пору.
– Кап, кап, – Нина провела пальцем по оконному стеклу, – почему равномерные звуки капель, тиканье часов меня успокаивают? Под них мне хорошо думается. Они действуют на меня, как метроном, отбивающий такты. Такие размеренные звуки приводят мои быстробегающие в голове мысли в порядок. Так мне легче выстроить логику событий. Кстати, архив так мне и не предоставил справку о всех похожих преступлениях в городе. А почему в городе?
Делать запрос о подобных убийствах по стране, это, конечно, лихо. А вот по области? Не похожие, а именно в точности повторяющие действия убийцы. Возможно, мои подозрения ложны, но три фотографии с места убийств: Копылова, Степанченко и Еремеева, похожи. Нет, не похожи, а идентичны. Даже позы убитых одинаковые. А если это один и тот же убийца, который действует с шестьдесят восьмого года? Прошло сколько лет? Всего ничего восемь лет. А если всё началось с убийства Мартынова ещё в шестьдесят втором? Заодно нужно поднять его дело. Взглянуть бы и на фото с его места убийства.
Нина села составлять запрос в архив, но в кабинет вошёл Никита с мужчиной средних лет.
– Нина Ильинична, я не один вернулся из Азова. Вот с трофеем.
Она удивлённо посмотрела на вошедших.
– Добрый день, Замятин Алексей Дмитриевич, – представился незнакомец и подошел ближе к столу Нины.
– Добрый день, Нина Ильинична, – вспомнил о приветствии Никита.
– Это вы хорошо придумали. Сейчас и посмотрим, на сколько этот день добрый, –
ответила Нина, – а чего это вы решили сами приехать, – спросила она Замятина.
– Мне всё равно надо было по работе в Ростов, вот и составил компанию вашему сотруднику.
– Вы уже в курсе, по какому вопросу мы хотели с вами побеседовать? Присаживайтесь. Чай, кофе? – Нина взглядом показала Никите, на чайник.
– Не откажусь, – ответил Замятин, – значит, допрыгалась эта нечисть. Грохнули его?
– Так вы, получается, знали, что Еремеев нечисть?
– Да. Так я из-за него чуть статью не схлопотал. Отметелил его от души.
– Так, так. Значит. Отметелили. А в милицию заявить? Не судьба?
– Каюсь. Это всё жена. Говорит, сына нашего только опозоришь. Нет, меня когда забрали в ментовку, извините, в отделение, я выложил им причину побоев. Но они так подумали, подумали и сказали, что доказательств нет, других заявителей, что он детей растлевает, нет. В общем, отмазали меня от статьи и отпустили.
А мы подумали и решили переехать от греха подальше.
– Правильно. Смелый поступок. Своих детей защитил. А остальные? Пусть развращает дальше?
– А что, мне его самому шлёпнуть надо было? Хорошо, что нашёлся нормальный мужик, пришил эту мразь.
– Ну, насчёт нормальности, это спорный вопрос. Так, подробней расскажите, что там у вас произошло с Еремеевым.
– Стали за сыном странности разные замечать. Жена попросила поговорить с сыном, объяснить там, что можно, что нельзя. Ну, как-то неудобно говорить, вы женщина.
– Я майор милиции. Говорите. Дальше.
– Я с сыном стал разговаривать. Осторожно. Он мне и выпалил, говорит, что дядя Толя сказал, что так можно ему делать. Ну, я себя забыл. Выскочил, в чём был, и к его дому. А он во флигеле своём лежит на топчане, испугался, когда меня увидел. А за столом девчонка соседская сидит, что-то рисует. Девочку домой отправил. А его за шиворот и во двор. Ну и отметелил. А дура соседка, мать девчонки, прибежала и на меня стала орать. Ментов, простите, милицию вызвала. Он с детьми занимается, кораблики строит. А! – Замятин махнул рукой.
– Понятно. Теперь, Алексей Дмитриевич, всё, что нам рассказали, запишите. Да, а потом вы встречались с Еремеевым?
 – Нет, что вы. Я и в Таганроге после переезда не был. 
 – Вот ещё. Укажите, где вы находились в день убийства Еремеева.
 Замятин хотел ответить на этот вопрос, но Нина прервала его.
 – Вы пишите, пишите. Никита, помоги товарищу всё правильно изложить, – сказала она и встала навстречу вошедшему в кабинет Сергею.
– Привет честной компании, – громко сказал он, ставя на стол Семёна свою спортивную сумку с московской закуской в виде сухой колбасы и каких-то консервных банок, конфет.
 – Пошли со мной, – сказала ему Нина, улыбаясь. Они вышли в коридор управления и подошли к окну.
 – Ну, привет, папаша. Рассказывай, как дела. Как сынуля? Как жена?
 – Вот такой сынуля, – Сергей поднял к верху большой палец, – и жена такая же.
 – Как же она одна с таким маленьким?
 – Почему одна? Я ей тёщу привёз из Подмосковья. Пусть внуку порадуется и заодно дочери поможет. А я вернусь, помогу.
 – Помощник. Знаю я таких помощников. Фигаро здесь, Фигаро там. Ладно, рассказывай, что там по нашему делу.
  – Всё, что я тебе рассказ по телефону, ничего больше добавить не могу. Твой знакомый к нашему делу ни под каким соусом не подходит. Да и вообще, я даже был удивлён. Все о нём хорошего мнения. Самому жалко парня стало. По рассказам, был хорошей закваски.
– Такой хороший и убили. Выяснил? За что? Кто?
– Пацанчика одного оберегал, но пока в изоляторе находился, один урод своих шавок на него натравил, а те его, ну, сама понимаешь.
– Так даже по их законам, это беспредел.
– Вот твой Дронов так и решил. И «месть его была жестокой».
– За это его не могли убить. Он наказал беспредельщика.
– Допустим, не исполнителя наказал. Если бы так, возможно, всё закончилось бы не так плачевно.
– Понятно. Ты взял данные его окружения? С кем он там чаи «гонял», кого защищал?
– Сделал всё в лучшем виде. Сейчас приду в себя от вашего воздуха и всё предоставлю тебе. Идёт?
– Идёт-то оно идёт. Только чем тебе наш прекрасный воздух не угодил?
– Перемена климата. Голова раскалывается. Таблеточка у тебя есть? Спаси товарища.
– Допустим, голова у тебя не от того раскалывается, – улыбнулась Нина, – и воздух наш, совсем ни при чём. Пошли, папаша, за таблеткой. За версту от тебя несёт вашим воздухом, наверное, всю дорогу квасил?
– Ниночка, что за жаргон? Обмывал рождение сына, это так называется.
– Пошли, герой. Голова отойдёт, подготовь отчёт о поездке. Скоро Семён подъедет, и пойдём на ковёр к полковнику.
– А обмывать моего сына, когда будем? У меня всё готово. Или у вас другие правила?
– Слушай, москвич! Не гони коней, слететь можешь. Как у них говорят? «У нас всё на мази». Не устал обмывать? Так, часом, и спиться можно.
– Нинок! Я умеренно пьющий муж и теперь отец. Но традиция есть традиция. Нарушать, не в моих правилах. Или ты против?
– Ты успокоишься? Вот твоя таблетка, а это про запас. Держи.
– Как приятно с тобой работать. Настоящий друг.
– Я польщена. Садись за отчёт.
– О! Какие люди! – в кабинет вошёл Семён.
– Сёма, наконец. Что интересного привез?
– Мало, Нина Ильинична. Если коротко. Нардов Борис Алексеевич служил в Байкануре. После службы в Армии, у него была обнаружена онкология. Два года мучился и конец его был печален. Умер, не успев жениться. Так, что ему было не до наших дел. Характеристики и по службе, и среди соседей и домочадцев только положительные.
– Да что же это такое! Опять всё в пустую. Опять всё сначала! Нет, меня полковник убьёт, это точно.
– Нин, а может, правда, зря заморачиваемся, а это дела нашего общерассийского маньяка?
– Серёга, ты мне под горячую руку даже не смей говорить на эту тему!
– Нет, Сергей, правда. Товарищ майор права. Что-то мы упускаем, – сказал Семён.
– Кого-то мы упускаем, – поддержал товарища Никита.
– Начинаем всё сначала, – требовательно произнесла Нина.
– Нина Ильинична, у нас же есть фоторобот, который Маринка срисовала.
– Фоторобот есть, но под него каждый второй парень подойдёт. Что-то я сомневаюсь в её показаниях. Но проверять придётся. Время только зря потратим. А его очень мало. Всё же надо проверить ещё более тщательно окружение семьи Дроновых.
– Ещё были убийства вокруг этого семейства? – спросил Сергей.
– Да, майор Серов, на днях была убита мать Юрия Дронова. Альбина. Я не перестаю считать, что кто-то мстит, возможно, за испорченную жизнь Юрия. А может, мстят за жизнь Насти?
– А она кто?
– Серёжа, это сестра Юры. Её убили. Но убийца отбывает свой срок. Там тоже трагедия. Она занималась проституцией, заразила клиента, он свою беременную жену. Результат: развод и рождение мёртвого младенца.
– А метод убийства?
– Не наш. Банальный кухонный нож. Нет, он не в теме. Мы его проверили. Была надежда на Нардова.
– Нет! Он не дожил до этих убийств, – вставил лейтенант.
– Да, Никита, да. Давайте думать. К начальству не с чем идти. Хотя бы версия новая есть?
– Замятин не в счёт, - добавил Никита.
– Ребята, кто находил трупы?
– В смысле?
– В том! В коромысле, – бывает, что убийца сам и вызывает нас. А ещё бывает, что присутствует, наблюдает за нашими действиями, пока мы вокруг трупа вьёмся.
 – Серёга, таблетка на тебя правильно подействовала. Семён, садись за дела, список составь. Но не будем упускать из виду, что нам не известно, кто убил Еремеева в Таганроге. Убийство идентично с убийством Степанченко. От этого никуда не денешься.
Никита, помогай Степану, а мы с майором Серовым к полковнику за очередным нагоняем.


***

Услышав о том, что расследование вернулось к отправной точке, у полковника подозрительно зашевелились усы.
– Ну, всё. Амба, – тихо прошептала Нина.
– И что ты там шепчешь? – пробасил полковник.
– Да нет, товарищ полковник, я просто переживаю за вас. Не нервничайте так. Мы сейчас работаем над версией майора Серого, – услышав это, полковник ударил кулаком по столу.
– Версии? Ты меня своими версиями закормила, едрыть твою бабушку.
– Василий Петрович, может, вам накапать валерьяны? – тихо спросила Нина.
– Себе накапай, когда пойдём к прокурорским! Что за версия?
Нина хотела доложить, но полковник взглядом остановил её.
– Вот пусть майор и доложит, а твоими вер-сия-ми я сыт по горло.
Нина обиженно умолкла, Сергей высказал своё предложение.
– А что, майор Поташова, такая версия вам сразу на ум не пришла? Идите, идите с моих глаз. Работайте.
– Товарищ полковник, можно обратиться?
– Что, ещё одна версия?
– Нет, предложение. У меня сын родился, надо бы…
– Естественно, надо! Кто против? Но! После службы и в буфете. Нина, Маша -буфетчица, тебе сегодня сообщит, когда всё будет готово. Сын, это, – полковник довольно крякнул и поправил усы, – всё! Работайте! Стоят тут, едрыть её канитель!
– Нина Ильинична, тут по фотороботу задержанного доставили, пока вас не было, – отчеканил Семён, когда Нина с Сергеем вошли в кабинет.
– Никита, давай бери машину и за Мариной. Семён, подготовь опознание. Что нарыли? Иди, иди, я посмотрю дела.
– Понимаешь, Сергей, тут и без дел я всё помню. Повторов не было. Единственно, что два трупа с кастрацией осматривал наш судмедэксперт Дим Димыч. Но, как ты понимаешь, его мы ни каким боком не привяжем. Тем более, что он вспомнил о трупе Копылова.
– А какое было первое дело с кастрацией? – спросил Сергей.
– Это было очень давно. В шестьдесят втором году.
– И кто этот несчастный?
– Сожитель матери Дронова Юры.
– График убийств вы составляли?
– Обижаешь, конечно. Вот, смотри, – Сергей сел за стол и стал внимательно изучать бумаги, – Нин, сделай кофейка, пожалуйста.
Пока Нина занималась кофе, Сергей открыл первое дело.
– Так, убитый Мартынов Фёдор Матвеевич, по словам дочери его сожительницы Майи Дроновой, четырнадцати лет, она была изнасилована убитым. Но её мать Алевтина Дронова отрицает это. По месту жительства Мартынова со слов местного участкового капитана Бессмертнова Ивана Степановича, – читал Сергей.
– Какого участкового? Как его имя?
– Запоминающееся фамилия Бессмертнов Иван Степанович. Капитан, фронтовик.
– Так, так. Он был участковым на участке, где проживал Копылов! А почему он не рассказал о Мартынове? Так, так!
– Надо его срочно к нам.
– Майор, не гони коней. Всё же наш человек. Надо всё проверить ещё раз.
– Ты, Серёга, молодец! Я сама поеду к нему. Так он же сейчас живёт в области. Надо проверить его нахождение во все дни совершения убийств. Если это он, мне очень жаль. По виду такой положительный старичок.
– Вот поэтому надо всё хорошо взвесить. Может, всё не так было, как мы думаем.
– Думай, не думай. Он же знал, на что шёл. Сам фронтовик, как же он с нашим пенсионером обошёлся?
– Может, он знал то, что нам не известно?
– Не будем гадать.
– Так. Пошли к полковнику. Через его голову, не будем рисковать, тем более пенсионер Бессмертнов, человек нашего ведомства, – предложил Сергей.
– Опять с новой версией пришла. Смотрю, глаза сейчас вспыхнут. Ох, Паташёва, смотри у меня!
– Товарищ полковник, если что, так это я виноват. Моя идея, – Сергей доложил о своих предположениях.
– Так, а как же сегодняшний собантуй? – ухмыльнувшись, спросил Донской.
– Так это. Мы с Ниной сейчас на квартиру к нему смотаемся, а то мало ли чего? Вдруг он ещё что-то замыслил. Конечно, если это он.
– Смотайтесь. А ты, Поташёва, учись у московского товарища, как надо дела изучать, какие версии выдвигать. Всё вперёд, едрыть вашу карусель.
Нине выехать на задержание бывшего участкового не удалось. По коридору управления шла Марина, сопровождаемая своей матерью и Никитой.
Через некоторое время в кабинет ввели задержанного.
– Костя! – вскликнула мать Марины.
– Так, так! Интересно, – Нина села за стол и рукой пригласила Марину сесть на стул напротив задержанного.
– Анна Васильевна, Марина? – удивился задержанный, – что случилось? Что происходит? – задержанный удивлённо обратился к Нине.
– Я ничего не делал, за что меня задержали?
– Спокойно, тихо! Успокойтесь. Сейчас разберёмся, – требовательно попросила Нина.
– Так ты чего затеяла? – не слушая Нину, громко обратилась к дочери мать Марины, – ты чего удумала? – подбоченясь, подошла она к дочери и отвесила ей увесистую затрещину.
– Я вас предупреждала, я вас попросила посадить эту шалаву! Она же беды натворит! Я как в воду глядела. И надо же, разведчица, ити её за ногу!
– Так! Немедленно прекратить базар! Сядьте, или сейчас вас в обезьянник посажу!
– Вы её лучше посадите! Не переживай, Костя, сейчас во всём разберутся, – никак не могла успокоиться мать Марины.
– Мать называется, – пробурчала она, искоса поглядывая на Костю, – а ты сам виноват! А ты так и хочешь меня то в тюрьму, то в психушку отправить, – сказала она матери и в ярости показала ей скрученную фигу, – ага! Вот тебе!
– В чём я виноват? – Костя встал со стула и в удивлении развёл руками.
– Молчать! Сидеть! – громко приказала Нина, – отвечать только на мои вопросы, – представьтесь, – Нина обратилась к парню.
– Афонасьев Константин Григорьевич, тысяча девятьсот пятидесятого года рождения. Прописан во втором общежитии завода РСМ. А что я такого сделал?
– Я сказала только на мои вопросы! Понятно?
– Да. А где вы находились в девятнадцать часов третьего августа тысяча девятьсот семьдесят шестого года?
– Да! Говори, где ты был?
– Марина, ещё одно слово, и я тебя арестую!
– А я и не помню. Наверное, как всегда у себя в комнате в общаге, – ответил испуганный парень.
– Наверное, не подойдёт, Костя, постарайтесь хорошо вспомнить.
– Третьего августа? Точно, а чего вспоминать. Точно! У знакомой на Дне рождения.
– Ах ты гад! – Марина соскочила со стула и набросилась на Константина.
– Да уберите вы её от меня!
– Зараза, ты что творишь, Анна Васильевна опять ринулась на помощь Косте.
– В это время вас видела гражданка Куликова Марина Антоновна у ограды детского садика.
– Какой ограды? Какого садика? Я выходил раньше на остановке «Детский сад» но
Марина Антоновна мне проходу не давала. Теперь я проезжаю эту остановку и выхожу на следующей. Дольше идти к общаге, зато спокойно.
– Ах, ты гад! – опять не выдержала Марина.
– А чего гад?  – возмутился парень, – нет, надо же, сама меня потурила из дома, скажите, Анна Васильевна!
– Не надо ничего говорить! Тихо! Возвращаемся к третьему августа.
– Вы видели девочку, которую провожал детсадовский сторож?
– Сторож? Может, и видел. Честно? Не помню!
– Врёшь, гадина! Ты за ней увязался! Я видела!
– А! Я же говорю, идёшь с работы, с ног валишься, а тут вечно эта встречает и давай орать, кидается как бешенная! Да, я мимо сада прошёл, но я не за девочкой шёл. Там клумбы у домов, хотел у хозяйки какой не будь попросить продать букетик. Да, я заметил Марину, передумал покупать цветы и чуть не бегом пошёл в гастроном. Я старался скрыться от её преследования.
– Зашли в гастроном и, – записывала Нина.
– Купил конфеты «Гуливер» точно помню, торт и пошёл к Ленке. Всё.
– Чек не сохранился? Продавец сможет вас вспомнить?
– Чек, конечно, не сохранился. А продавец вспомнит, я же почти каждый день там бываю. То хлеб свежий привезут, то молоко, то пельмени. Только вот именно этот день вспомнит? Когда я там был? Сомневаюсь. Сколько дней, недель прошло! А что такое?
– А вы были знакомы со сторожем детского сада?
– Нет. Конечно, нет. Мне-то он зачем? А что с ним?
– На следующий день в роще, кстати, за вашими общежитиями нашли его обезображенный труп.
– Чего? Труп? И вы считаете, что я мог убить старика? С какого барабана? И ты ещё говоришь, что я гадина? – парень поднялся со стула и с угрожающим видом двинулся на Марину.
– Сидеть! Доиграетесь, задержу на двое суток. И штраф получите!
– Я вам говорила, я вас предупреждала, – Мать Марины двинулась к Нине.
– А я вам так скажу, Анна Васильевна, надо было заниматься своим ребёнком в своё время. По врачам водить, как это делают родители. А теперь что вы от неё требуете? Что хотели, то и получили.
– Вот и вы туда же! А что вы знаете о моей жизни? Знаете, как тяжело одной растить ребёнка?
– А у нас, уважаемая, здесь не церковь. Все ваши жалобы на жизнь туда, к священнику. А у нас здесь принимаются только явки с повинной или чистосердечные признания. Я вам могу только посочувствовать.
 – А вы правда думаете, что мне с ней лучше в церковь обратиться?
 – Я вам не могу что-то советовать, но, говорят, церковь помогает. Всё, все свободны, – подписав пропуска, Нина проводила шумную компанию до дверей кабинета. 





***

Взяв с собой наряд, Сергей Серов выехал по адресу прописки Бессмертнова. Позвонив в дверь его городской квартиры, он дёрнул за её ручку. Дверь оказалась открыта. Достав из портупеи пистолет, он, осторожно ступая, прошёл в квартиру. Направо от входа находилась кухня. За столом сидел совершенно седой человек в пиджаке, усыпанном медалями. На столе лежал пистолет, несколько исписанных листов бумаги и шариковая ручка.
 – Иван Степанович, спокойно, – увидев пистолет, сказала Сергей, – я к вам подойду, а вы не шевелитесь.
 – Не переживай, паря, это я для себя приготовил. А ты в каком звании? – спокойно спросил бывший участковый.
 – Майор, – ответил Сергей.
 – Ну, так ты тогда в курсе, что я капитаном вышел. Не дослужился. Срок подошёл, я и подал в отставку. Не мог больше на эту грязь смотреть. Стрелять бы начал. Клянусь.
– Всё, отстрелялись, товарищ капитан, Сергей осторожно, носовым платком взял со стола наградной пистолет.
 – Как же так, дорогой Иван Степанович. Фронтовик. Медалей у вас столько. Вот и наградной даже. Да и в милиции такие заслуги. При задержании ранение получили, а своего фронтавика, тёзку так опозорили на всю округу и жизни лишили. Не подумали, у него же дочь, внучка остались. Вы же сначала опером были. Как же вы могли так ошибиться?
 – Да. Согласен. Совесть меня заела. Застрелиться хотел. Веришь?
 – Верю.
– Вот по всей форме чистуху написал. Не хочу, чтобы за меня другого взяли.
– Ладно, Иван Степанович, я смотрю, вы и вещи собрали с собой.
– Ну а кто мне соберёт? Один я остался. Как сеструху похоронил, так один совсем. Вот скажи, майор, я и фронт прошёл, и ранение получил, и пожил уже достаточно, почему меня Бог не прибрал, а Танюшку, мою сестру младшую, забрал. И таких, как эти Мартыновы, Копыловы, Еремеевы живут и делают свои гнусные дела, а моя Танюшка Ангелом была небесным, её Бог забрал.
– Так такие мерзавцы и Богу не нужны, а такие, как ваша сестра, везде нужны и здесь, и на небе.
– Знаешь, сегодня вы не пришли бы за мной, я бы сам к вам пришёл. Нет, не пришёл. Вот написал и застрелился бы. Веришь?
 – Конечно, не сомневаюсь, что вы так и поступили бы. Не надо наручники, – сказал Сергей и, взяв сумку с вещами и исписанные листки с Чистосердечным признанием, пригласил капитана следовать за ним.