Красные алмазы. Суджанская повесть. 5

5.

 «Красные алмазы», часть вторая.

На следующий день жизни в Барксте пред нашими очами вновь появился капитан Картас. Вечером после ужина, когда мы с Лакией допили чай и собирались подняться в свой номер, капитан, окликнув меня в коридоре, попросил разрешения поговорить наедине. Жена, пожав плечами, отправилась наверх одна, а мы вышли на улицу и расположились на большой удобной скамье под огромным, во всю стену, козырьком дома мистера Томаша.

Красивое тёмное солнце заходило за горы, озаряя их верхушки удивительным бордовым светом и это прекрасное зрелище совсем не располагало к выяснениям отношений, но что поделаешь...
 
Честно говоря, я не держал на бородатого капитана обиды за сказанные им давеча слова, так как после разговора с мистером Томашом окончательно убедился, что капитан Картас частично находится в состоянии душевного расстройства. Но, с другой стороны, слова его  по сути своей были оскорблением, а на оскорбления полагается обижаться и, в крайних случаях, даже вызывать обидчика на дуэль. Дуэль для меня, конечно, была вещью невозможной - я и стрелять-то не умею - но оскорбиться по этикету мне полагалось, и я решил, что, обозначу свою обиду на капитана тем, что буду называть его просто Самюэль, без всяких там «сэров»... Как Лакия.
- Я слушаю вас, Самюэль!  - сказал я ему, внимательно следя за реакцией.
Я видел, как вспыхнули его глаза, но он более ничем не выдал своего возмущения. А раз так, раз настоящий морской волк грозный сэр капитан Картас стерпел такое фамильярное обращение, значит, тому была очень веская причина.
- Я внимательно слушаю вас, - повторил я. - Зачем вы меня вызвали?
Капитан был явно чем-то сильно взволнован.
- Мсье Н. - начал он, тщательно подбирая слова. - Я хочу принести вам свои глубокие извинения за те слова, которые вы от меня услышали вчера за обедом. Поверьте, это было сказано под влиянием очень сильных эмоций, вызванных произошедшим со мной несчастьем, и к вам не имело никакого отношения. Скажу вам честно, случившееся со мной очень сильно ранило моё сердце и...
- Я совсем не сержусь на вас, Самюэль, - с максимально возможной искренностью сказал я ему, глядя прямо в глаза. - Я же сказал вам, что прекрасно понимаю, с чем вы столкнулись. Такие вещи мало кто переживает без душевных потерь!

На секунду в глазах капитана мелькнуло облегчение, но тут же волнение снова погрузило его в задумчивое состояние.
- Я, мсье Н., много думал сегодня о том, что у меня, как вы сказали, в этой ситуации не было шансов на восстановление моей репутации через прессу. Ведь правда, не было?
- Ни одного! - надменно ответил я. - Более того, если бы кто-то опубликовал опровержение, это еще более усугубило бы ситуацию. На это и был расчёт у этого подонка Бакстера! И, кстати, ваш судовладелец тоже мог быть в этом замешан!
- Каким образом?
- Господи, да простая взятка от вашего конкурента! И фраза: «А повод уволить капитана я вам обеспечу!»
- Я даже и не подумал об этом! - задумчиво произнёс капитан.
- Вам бы могли помочь влиятельные друзья или покровители, если бы они у вас были! Они были у вас, Самюэль?
- Нет, я никогда не умел заводить полезные знакомства. - ответил Картас. - Да и зачем они мне в море?
- Ну, значит, у вас не было ни единого шанса! - грустно вздохнул я.
Капитан глубоко задумался, и вдруг его взор просветлел и он обратился ко мне с нескрываемой радостью:
-  Вы знаете, а ведь сказанное вами, мсье Н., меня странным образом успокоило! Я словно смог перешагнуть через свою боль и почувствовал силы и желание жить дальше. - сказал капитан. - Знаете, в нашей морской жизни, как и в вашей журналистской, ведь тоже есть свои неписаные законы и правила. Например, если можешь спасти судно, попавшее в шторм - делай всё возможное. А если не в силах - радуйся, что выжил сам! Мне, мсье Н., похоже надо радоваться тому, что я выжил, как считаете?
 - Полагаю, что - да! - бодро ответил я.
Он схватил мою руку и стал её трясти.

- Вы мне очень помогли! Очень! И я - ваш должник!
Я подумал, что, наверное, уже можно вернуться от «Самюэля» к «сэру Картасу».
- Что ж, прекрасно, сэр Картас прекрасно! Как-нибудь выпью рюмочку за ваш счёт! - ответил я, широко улыбаясь. - На днях!
  Мне очень хотелось поскорее распрощаться и  подняться наверх к Лакии, чтобы, после сегодняшнего дня напряжённой работы по исправлению финала рассказа еще раз прочитать и утвердить с ней окончательную редакцию «Мадамъ», после чего, с глубоким чувством выполненного долга отправить рассказ в папку готовых рукописей, а самому заняться новой, ещё совсем неясной вещью. Начать извлекать её из кокона образов...

Но капитан всё ещё держал мою руку, а в глазах его вновь разгоралось волнение. Он явно хотел мне ещё что-то сказать. А, может быть, он действительно просто сумасшедший?

Я решил ускорить события.
 
- Осмелюсь предположить, сэр Картас, - сказал я, - что вы позвали меня не только для того, чтобы извиниться. Возможно, вы хотели поговорить ещё о чем-то? О чем, сэр Картас?
Капитан снова глубоко вздохнул, словно набираясь сил перед тем, чтобы сообщить что-то очень серьёзное, очень важное.
- Вы помогли мне, я хочу помочь вам. - торопливо сказал он. - Точнее, предупредить...
- Предупредить о чём, сэр Картас? - удивлённо спросил я его.
Он внимательно посмотрел мне прямо в глаза, и вдруг выпалил:
- Вам срочно нужно уехать отсюда, мсье Н.! Вам и вашей жене. Завтра утром! А лучше - сегодня же!

Мой, крайне изумлённый взгляд был ему ответом. Видимо поэтому, он еще раз глубоко вздохнул и добавил:
- Поверьте, это не бредни сумасшедшего. Вам действительно грозит здесь беда. Вы - хороший, честный человек, и я переживаю за вас. Но особенно я волнуюсь за мадам Лакию.
- И что же за беда нам грозит? - спросил я с иронией, стараясь перевести разговор в более лёгкий тон.
- Не смейтесь, мсье Н., - сурово ответил капитан. - Поверьте, всем нам будет не до смеха, когда это случится. Это будет большая трагедия.

Тут я уже не вытерпел и сказал с укором:
- Может хватит нагонять страху, сэр капитан?! Какая такая трагедия ждёт нас? Горный обвал, сель, наводнение, метеоритный дождь, что? Скажите уже прямо!
- Нашествие. - коротко ответил капитан.
- Нашествие кого? Чего? Саранчи? Божьей коровки? Лесных гномов? - я даже сделал усилие, чтобы не рассмеяться.
- Мсье Н., я понимаю, что вы сейчас смотрите на меня, как на человека с подорванной судьбою психикой, а может быть, уже как на душевнобольного... Не исключаю, что вам уже намекали, что случившееся со мной несчастье возможно помутило мой разум...
- Я... - попытался перебить я его, но он не дал мне это сделать.
- Я скажу вам то, что не сообщал никому, и надеюсь, что и вы сохраните это в тайне: серьёзно обеспокоенный своим состоянием, я обследовался и у нашего доктора, и специально ездил по его рекомендации к столичному психиатру, что стоило мне, признаться, немалых денег. Так вот, их заключения однозначны: я - не сумасшедший.
- Как фамилия столичного психиатра? - строго спросил я его, решив убедится, что он говорит правду.
- Дольфиус. - без промедления ответил он. - Грегор Дольфиус.

Это был один из ведущих психиатров страны, знаменитый доктор.
- Да, я знаю его. - удовлетворённо ответил я.- Сэр Картас, капитан, я сохраню вашу тайну, не беспокойтесь.

Услышав от капитана одну его сокровенную тайну, следуя своему журналистскому инстинкту, я решил выпытать и все подробности другой, прекрасно понимая, что это будет стоить мне финального обсуждения с Лакией моего рассказа...

«Ну, что ж, - решил я, -  перенесём это удовольствие на следующий вечер. Увы, «Мадамъ», вам придётся подождать!»

Я повернулся к Картасу, облокотившись на спинку скамьи и сказал:
- Сэр капитан, давайте перейдём ближе к делу: итак, нашествие. Расскажите подробно: кто или что нападёт на нас, и почему и как это произойдёт?
И я удивился ответному взгляду Картаса: он смотрел на меня снисходительно, как на ребёнка, как на наивное создание...., господи, это он, этот нервный Картас, сейчас проявлял ко мне сочувствие, как к какому-нибудь инвалиду или душевнобольному... Это могло означать только одно: что по его мнению я не замечал, не понимал очевидного, бросающегося в глаза, того, о чём знают если не все, то многие... Он словно говорил мне «А вы, наивный, конечно, ничего не видите, не слышите и знать ни о чём таком не хотите?»
 
Но я же журналист центрального издания страны, постоянно находящийся в курсе всех новостей, общающийся с видными экспертами, коллегами, адекватно видящий картину окружающего мира. Чего я могу не знать, не видеть, не замечать?

Увы, видимо у капитана всё-таки навязчивая идея, идея фикс, о которой имеет представление только он, считая всех остальных при этом слепцами или того пуще - круглыми дураками. За годы работы я и такого видел вдоволь. Тогда получается, что и про визит к местному доктору он наврал, как и о поездке в столицу, а мне просто назвал фамилию самого известного психиатра. Все просто и, самое главное, отлично сходится... Только зачем ему всё это?

- Мсье Н., - вдруг сказал Картас таким твёрдым «капитанским» голосом, что на мгновенье смахнул все мои подозрения в его ненормальности, - я сейчас скажу вам то, за что меня, как паникёра и провокатора, могут сегодня же отправить в психиатрическую лечебницу или, чего доброго - в тюрьму. Я говорю это вам исключительно с целью уберечь вас от неминуемой беды, то есть - убедить вас немедленно уехать.
Он ещё секунду помолчал и, не обращая внимания на ироничное выражение моего лица, выдал:
- На нас готовится вооружённое нападение.