Банка с компотом. Праздник Нептуна

Прошло время. Мы уже были где-то в тропиках. Слышался шум волн и приглушённые крики чаек. Ощущался влажный и тёплый, пахнущий океаном воздух.
И тут — знакомые вкрадчивые шаги. Пират! Сначала показался нос, а потом и вся его довольная, сытая морда. Видно, опять гонялся за корабельными крысами или попрошайничал на кухне у Лёлика.
Он влез в шкаф, покрутился, примериваясь, и улёгся прямо рядом со мной, прижав тёплый бок к моему стеклу.
И тут... Боже мой! Опять эти бабочки на дне!
Я чуть не подпрыгнула от неожиданности. Неужели я так быстро забываю Гарри, стоит Пирату прижаться к моему боку? Сначала моряк, теперь кот... Что дальше — кофеварка у Гарри на столе?
Пират замурлыкал, и моё стекло задрожало в такт его песне. Я попыталась взять себя в руки (куда уж, если у тебя нет рук).
«Так, спокойно, — сказала я себе. — Ты же банка благородных кровей, а не какая-нибудь пивная бутылка с потёртой наклейкой. Веди себя подобающе».
И тут до меня дошло.
Вот оно что! Эти бабочки — они не от страсти, как у людей. Они от чего-то другого: от тепла, от близости, от того, что рядом кто-то живой, родной. Неважно — Гарри или Пират.
Значит, у меня внутри не просто компот. У меня там... ну, как бы это сказать... настоящая душа плещется. Баночная, да, но самая что ни на есть живая.
Пират во сне прижался ко мне ещё теснее и засопел. А я думала про себя, какая же я счастливая банка. У меня есть друзья, и есть это странное, тёплое, совсем не стеклянное чувство.
И тут дверь распахнулась — и в каюту ввалились Гарри, Топорик и Лёлик, все весёлые и шумные.
Четвёртым, как я поняла, был Боцман. И это не фамилия. Он командует матросами, его крик, кажется, слышен даже на берегу.
Когда я его увидела в первый раз, он мне сразу не понравился: лицо в иллюминатор не помещается.
Все зовут его Болик. Он такой же высокий и толстый, как Лёлик. Их так и зовут — Лёлик и Болик.
Оказалось, сегодня наш пароход пересёк линию экватора, а по морской традиции это празднуют Днём Нептуна.
На палубе соорудили бассейн, налили туда забортной водички. Ряженые черти, вымазанные мазутом, хватали новичков и с хохотом швыряли в купель, после чего несчастному вручали чарку вина и грамоту. Свита Нептуна в масках помогала чертям выбирать жертв.
Лёлик впервые пересекал экватор, но его случайно (или специально) перепутали с Боцманом (Боликом) — уж больно сильно они похожи.
Вот так Боцман, старый морской волк, чья «задница, по словам Гарри, вся ракушками обросла», нежданно-негаданно принял ванну. Говорят, это был самый весёлый День Нептуна за последние рейсы.
Я внимательно слушала разговоры, а в щель двери был виден Боцман. И вдруг я почувствовала взгляд. Не явный и не злой, просто настороженный. Боцман сидел на диванчике рядом с приоткрытой дверью шкафа и время от времени, будто невзначай, покусывал трубку и поглядывал на меня. Как будто он меня... узнал. Не глазами — чутьём. Я не испугалась — нет. Но... задрожала. Внутри. Легонько. Что он видит? Что знает? Или... мне просто кажется?
Но взгляд, будто говорил: «Я тебя вижу. И ты — не просто банка, и я знаю все твои секреты».
Я вообще не люблю таких мужских взглядов. Сразу понимаю: это не интерес, а, скорее, домогательство. Ишь, сладенького захотелось? 
А Топорик в это время предложил всем выпить «по рюмке чая». Посмеялись, пошумели, поприкалывались над Боцманом — и разошлись.
В каюте стало тихо, слишком тихо. И вдруг перед глазами встал Боцман — его взгляд, его глаза, будто знают что-то, чего не знаю я. А если это — не случайность?
Но в памяти всплыли руки Гарри — осторожные, тёплые, как в ту ночь шторма. Он бы не допустил, чтобы со мной что-то случилось. Никогда. Я успокоилась и уснула.