Времена года в лесу

Белым покрывалом укрыт циферблат.

Замер лес, не дышит, не стонет.

Лишь под шапкой снега ветви говорят

Весна в тишине не утонет.

Ели монахи покой сторожат, 

И звезда в поднебесье, как просвира.

Спит в колыбели, сугробах Родина-мать,

Чтобы в марте воспрянуть для мира.

 

Есть в мире часовщик, что заводит свои часы не пружиной, а светом солнца. И циферблатом ему служит лес — живой, дышащий, вечно меняющийся.

Весна приходит не по календарю, а по едва уловимому щебету за окном. Сначала она — лишь робкий шёпот. Воздух, ещё зябкий, пропитывается сырым, терпким дыханием земли, оттаявшей от зимнего сна. На голых ветвях появляется рыжая дымка набухших почек, а под ногами, сквозь прошлогодний войлок листвы, пробивается первая, острая на вкус зелень. Лес в это время похож на юношу, у которого ломается голос: то капель зазвенит хрустальной трелью, то метель невпопад закружит, стыдясь своего опоздания. Но солнце уже не обманешь — оно наливает соки в каждую жилку, и вот уже берёзы, словно невесты, надевают свои прозрачные, салатовые покрывала.

Приходит лето — время мощи и полного царствования. Лес входит в свою силу, как мужчина в расцвете лет. Он больше не шепчет, а гудит миллионом зелёных легких. Дуб-исполин, в тени которого можно укрыться от любого зноя, шелестит листвой, рассказывая древние былины. Воздух густ от аромата цветущей липы и нагретой хвои. Всё утопает в пышном, изумрудном убранстве, сквозь которое с трудом пробиваются золотые монеты солнечных лучей. Это время изобилия, шума, жизни, что бурлит от муравейника до макушек сосен, где орлы вьют свои гнёзда.

Но ничто не вечно. И вот уже осень вступает вступает в права, художником-иконописцем. Она не гасит краски, а возводит их в абсолют. Берёзы вспыхивают лимонным золотом, клёны — багряным пожаром, осины — робким румянцем. Лес горит прощальным, торжественным костром. Воздух становится прозрачным и звонким, как тонкое стекло, а под ногами шуршит не просто листва, а рассыпанная медь и самоцветы. Это время тихой, светлой печали, время сбора даров и подведения итогов. Паутинки, как струны, ловят последние тёплые лучи, и кажется, что весь лес тихо наигрывает прощальную мелодию.

И приходит зима. Часовщик укрывает свой циферблат белым покрывалом. Лес замирает, превращаясь в хрустальную чертогу. Всё, что шумело, росло и цвело, теперь спит под толстым пуховым одеялом. Тишина становится осязаемой, её нарушает лишь редкий хруст ветки под шапкой снега. Сосны и ели, как верные стражи, застыли в молчаливой вахте, и их зелень кажется особенно тёмной и серьёзной на фоне всепоглощающей белизны. Это не смерть, а великий покой, время для снов и тихого ожидания. В этой безмолвной чистоте, под звёздным небом, лес затаил дыхание, чтобы однажды, почувствовав первое весеннее касание, снова начать свой вечный круг. Круг жизни, красоты и тихой лесной магии.