Закаты

Посвящается моим покойным дедушке и папе


Рассказ юной мечтательницы


Однажды, одним жарким летом, только перебравшись в крохотную деревушку неподалёку от Александровки Н-ской области, я познакомилась с удивительным и даже удивительно прекрасным человеком.

В то время я не была занята работой, и мне предложили место учительницы в местной начальной школе, на которое я должна была выйти уже с сентября. Однако впереди было ещё больше двух месяцев, и предо мной открывался восхитительный мир сельской жизни.

Того прекрасного человека, с коим мне довелось повстречаться в первый же день моего здесь пребывания, звали Захар. Захар Лукич тоже работал в сельской школе: был кем-то вроде завхоза, при этом совмещая и должность подсобного работника, и дворника, и охранника. По виду ему было всего лет 27–30, он каждодневно носил одну и ту же рубашку в тёмно-синюю полоску и чёрные, слегка потрёпанные брюки. Глаза у него были желтовато-зелёные и напоминали свежескошенное сено. Роста Захар Лукич был небольшого, но телосложение притом имел крепкое. Впервые с ним мы увиделись на железнодорожном вокзале в Александровке. Я вышла из вагона на низкий асфальтированный пирон, и, держа в руках большую походную сумку, стала оглядываться в поиске людей, у которых можно было бы узнать дорогу. Кто-то попытался взять у меня вещи, по-видимому, чтобы помочь донести, и я увидела его. Захар Лукич подсказал, что деревня, где он и сам живёт, находится километрах в пяти от станции, и любезно предложил подвезти меня, на что я, конечно, и согласилась.

В тот день, когда мне посчастливилось встретиться в сельпо с директором школы и договориться о работе, я повидалась и с Захаром. Мой новоиспечённый друг пригласил вечером на чай, и я не могла отказаться. В скромной, но оттого не менее уютной хате с белёными стенами произошло наше настоящее знакомство. Тогда я и узнала о положении Захара Лукича, о его школьной службе и, само собой, о личной жизни. Оказалось, он был уже как три года вдовцом: женившись рано, они с супругой поселились у него в доме и стали жить, души не чая друг в друге. Молодая жена работала учительницей начальных классов, и, похлопотав за мужа, именно она и устроила его в школу… Всё было, как в сказке, да вот в один из длинных июльских вечеров супруга, разругавшись с Захаром Лукичом, ушла на сенокос смотреть на закат и… не вернулась. Муж всеми силами пытался разузнать, что же могло случиться с женой, но, поспрашивав по деревне, он понял, что никто её в тот вечер не видал. Захар несколько раз ездил в Александровку, спрашивал на станции, не видели ли они его супруги, не покупала ли она билетов, но всё было тщетно – она будто испарилась. Так и прошло уж больше трёх лет: Захара Лукича сначала охватила хандра, а после и другие недуги… Здесь стоит добавить, что он, несмотря на свой молодой возраст, и правда почти всегда тяжело дышал и ходил с трудом, часто опираясь на небольшую деревянную трость. Рассказав мне всё это за чашкой чая, Захар Лукич, пусть в его выражении и читалась глубочайшая грусть, невозмутимо обратился ко мне и начал спрашивать, всё ли мне нравится у них в деревне. Я, тронутая его рассказом, хотела было взять его за руку и сказать, что это подождёт, но, взглянув в его воодушевившиеся глаза, стала говорить о том, как прекрасна жизнь здешних жителей… Так мы просидели с Захаром ещё пару часов. Посмотрев на циферблат висевших перед входом в кухню часов, а после взглянув в окно, я воскликнула, что нам непременно нужно выйти на улицу и смотреть закат. Мой друг покорно встал из-за стола и открыл мне дверь, пропуская вперёд.

Мы смотрели на заходящее за горизонт пылающее солнце, и казалось, что Захар Лукич вот-вот должен проронить скупую мужскую слезу. Я же опустилась в грёзы… Расходясь, мы по-товарищески обнялись с Захаром. Придя домой, я долго не могла уснуть, поражённая услышанным. Следующим вечером мы встретились с Захаром Лукичом снова.

– Я гляжу, вы снова пришли смотреть на закат, Анна? – спросил меня Захар, едва ли удивлённый моим появлением на сенокосе в столь поздний час.

– Вы абсолютно правы, дорогой Захар Лукич! Что же, вас тоже теперь привлекли закаты?

– Знаете, мы тоже раньше с моей женой каждую ночь летом выходили провожать светило…

– Простите… – поторопилась сказать я.

– Нет-нет, всё в порядке, вы ни чём не виноваты, Анна…

– Если хотите, Захар Лукич, мы можем завтра опять встретиться с Вами вечером на заре…

– Это было бы чудесно! Я буду ждать Вас ровно на этом месте.

– Вот и отлично!

Простояв на этот раз немногим дольше предыдущего, мы вновь обнялись и отправились по своим хатам. Всю ночь и весь следующий день я томилась сладким ожиданием встречи с дорогим другом, без которого я уже не могла представить жизнь в селе. В десятом часу ночи мы с Захаром снова встретились на сенокосе.

– Вы часто вспоминаете жену, Захар Лукич? – не постеснялась спросить я.

– Частенько… – ничуть не смутившись, ответил Захар, смотря на алую зарю, растянувшуюся по горизонту.

– Вы простите, если мои вопросы слишком откровенны…

– Всё хорошо, Анна, не переживайте, я понимаю ваше любопытство.

– Тогда можно ещё вопрос, Захар Лукич?

– Конечно, я весь ваш.

– А почему вы в тот злополучный вечер поссорились с женой?

Захар немного переменился в лице, хотя всё так же сдерживался. Мгновение спустя он ответил:

– У моей супруги был вспыльчивый характер. Могла обидеться по любому пустяку… Вот и тогда, видимо, тоже какая-то мелочь – я уж и не помню точно, что случилось…

– Знаете, – с лёгкой робостью в голосе вмешалась я, – то, что вам кажется пустяком, может довольно много значить для женщины…

– Знаю… – прервал меня Захар. – Я никогда не спорил с ней – во всём повиновался её воле… Но в тот самый вечер я был не в силах совладать с собою: накричал на неё, наговорил в сердцах всякого… Может, она поэтому от меня и сбежала! – улыбнувшись, взглянул на меня Захар Лукич.

– Бросьте… Мы все люди – это нормально…

– Возможно…

Мы оба замолчали. Оставшееся время Захар лишь смотрел куда-то вдаль, а я мечтательно считала звёзды в затуманенном лунном небе. Было уже за полночь. Мой друг обнял меня со спины, наклонившись ко мне лицом, и я дотронулась пальцем до его носа. На лице Захара показалась широкая улыбка, и мы вновь разошлись.

Прошло две недели. Близилась середина июля, и день становился короче, а закаты собирали нас всё раньше. В который раз мы встретились вечером с Захаром. Эту зарю мы смотрели, лёжа на стогах свежего сена.

– Анна, – положив руку мне на плечи, обратился Захар, – ты сегодня очень красива… впрочем, как и всегда.

– Мне лестно это слышать…

– Я ни капли не льстил!

– Ну-ну… – едва успела протянуть я, как Захар начал щекотать меня. Только он попытался поднять меня, я сразу же ущипнула его, и он повалил меня и снова предпринял попытку защекотать. Мы вместе рассмеялись.

– Захарка, – взволнованно сказала я, лёжа на груди у своего дорогого друга, – а ты мне с самого начала приглянулся!

– Я очень рад это слышать, Анна. Можешь быть уверена, что это взаимно.

Я молча уставилась на него, а он смотрел на небо. Я до самой полуночи не сводила с него своего влюблённого взгляда. В этот вечер мы не расставались: я пошла домой к Захару и спала на его кровати. Он, несмотря на все мои упрёки, лёг на скамейке в кухне. Ту ночь я проспала как младенец.

С утра, когда я поднялась с кровати, Захарки уже не было. Я отправилась в свою хату, решив по пути заскочить в сельпо. Там же мы и встретились с моим другом. Улыбнувшись друг другу, мы обнялись под удивлённый взор продавщицы. Днём, после уборки, повстречав Захара у сеновала, я напросилась опять остаться у него на ночь. Он не мог отказать мне, и мы разошлись до заката.

Этим вечером я почти не видела, как заходит солнце. До глубокой ночи я смотрела на своего Захарку. Дома он снова уложил меня одну, а сам отправился на кухню, и это меня немного обижало. Следующее утро повторилось, как прежнее.

Весь ближайший месяц повторялся всё один и тот же июльский день: мы смотрели на закат, ложились спать по разным комнатам и встречались утром в сельпо. Такой уклад деревенской жизни стал для меня привычным, и я уже не могла обходиться по-другому. Но завершался август, лето подходило к своему концу, и вот-вот должна была начаться школа.

Я стала замечать, что Захар всё чаще начал ходить с тростью. Бывало, он жаловался на сердце. Несмотря на всё это, он так же продолжал выходить на полевые работы и вообще говорил, что прекрасно себя чувствует.

– Она дарит мне чудесные закаты!.. – сказал мне в один из вечеров Захарка. Конечно, я ему ничего на это не отвечала – просто смотрела на него, лёжа у него на груди и обнимая его за плечи.

В конце месяца похолодало. Захар простудился, и я почти всё время находилась рядом с ним, выходя из хаты лишь за продуктами. Ни врача, ни даже фельдшера в селе не было, и приходилось пользоваться в основном народными средствами. Спустя какое-то время Захар вроде пошёл на поправку, однако это было лишь затишье перед бурей.

В последнее воскресенье августа мы в который раз пошли смотреть на закат. Тогда же состоялось признание Захара. Мы лежали на излюбленном нами стоге подсохшего сена, по цвету напоминавшего Захаркины глаза. Он обнимал меня так крепко и с такой любовью, как никогда. В ту ночь я впервые созналась в своих чувствах. Захар знал о моей любви к нему и тоже любил меня, искренне, по-настоящему, но ничего не говорил.

– Анна, – робко обратился он ко мне, – дорогая моя… Я должен признаться тебе… я чувствую, что умираю… Прости меня, спасибо тебе за наше с тобою лето… Я надеюсь, ты не забудешь своего Захарки…

Я замерла в ступоре, на глазах моих накатились слёзы… Я будто знала, что мой друг умирает прямо у меня на глазах, и потому почти ничего не сказала. Только пообещала, что никогда не забуду его, и он может быть уверен в этом…

Прощальные летние дни я ни на секунду не покидала Захара. В последний день августа он уже до того изнемогал, что был не в силах выйти на улицу. С заботой и любовью в голосе, он полушёпотом спросил меня:

– Что я могу сделать для тебя на прощание, Анна?

– Брось ты, что за глупости?!

– Я серьёзен, как никогда.

– Я, правда, не знаю…

– Скажи, чего бы ты хотела сегодня больше всего на свете…

– Подари мне самый красивый закат!

– Анна, – обратился напоследок ко мне Захарка, – обещаю тебе, закат будет самым красивым...

И он сдержал своё обещание. В тот вечер закат и вправду был поистине красив. Красив и печален…


13 апреля 2025 года