Откровения часть 8

Иуда очнулся от жуткого, проникающего до костей холода и от резкой боли: кто-то кусал его за ноги.
;Когда он открыл глаза, то абсолютно ничего не увидел. Его окружала слепая, осязаемая тьма. Он слышал только писк и скрежет крыс, которые бегали прямо по нему. Он попытался отмахнуться, но рука дернула его назад с такой силой, что он вскрикнул. Он был закован в короткую цепь, вмурованную в стену, и не мог встать в полный рост.
;Вокруг витало зловоние. Это была не просто вонь, это был густой, удушающий смрад из смеси испражнений, гнилой соломы и трупного запаха мертвых крыс.
;«Где я?» — тихо прошептал он. «Что со мной? Я... я умер?»
Нет. Не может быть. Он чувствовал боль.
«Я жив. Я чувствую, что жив... но где я?»
;Он начал лихорадочно, одной свободной рукой, ощупывать пространство. Он нащупал мокрые, гладкие от слизи стены. Они были круглыми. Откуда-то сверху, с невыносимой монотонностью, тяжелыми каплями капала вода. Каждая капля, падая на его спину, отдавалась болью. Плотно
затянутое железное кольцо на запястье до крови растерло кожу, и крысы уже сбегались на этот запах.
;Иуда был в шоке. Тьма, смрад и боль отрезали его память.
;И тут он всё вспомнил.
;Как ушёл от Иисуса. От братьев. Как оказался в Иерихоне. Как встретил этого мистического старика, что дал ему проклятые золотые монеты. Как разговаривал с каким-то менялой...
;Он попытался вскочить, будто его укусила змея, и снова ударился о цепь. Он в лихорадочном страхе стал вновь нащупывать стены — круглые и гладкие, они напоминали глубокий колодец. Страшный холод и тьма, хоть глаз выколи. Ни единого звука, кроме писка крыс и звука капели.
;Он стал кричать. Он кричал во всё горло, умоляя, чтобы кто-нибудь помог ему отсюда выбраться, но вместо ответа слышал лишь собственное, улетающее куда-то вверх, эхо.
;Мысли хлестали его, как плети. Внутренний голос, который он так долго затыкал, теперь говорил в полный голос:
;«Так тебе и надо!»
«Ты заслужил быть в этом остроге. Твоя жадность к деньгам привела тебя сюда».
«Здесь, во тьме, ты и умрешь, так и не увидев больше света! Ты предал своих братьев по Вере и Иисуса. Это Божья кара. Ты в аду!»
;— Нет! Неправда! — кричал он в ответ тьме. — Я не в тюрьме! Я ничего плохого не сделал! Это недоразумение! Меня сейчас выпустят, я всё расскажу!
;Но внутренний голос не унимался, он травил его грешную душу:
«Смерть на кресте ждёт тебя! Или меч палача. И никто тебя теперь не спасёт. Ты сам виноват».
;Иуда затыкал себе ухо свободной рукой, кусал закованную руку до крови. Ему не было больно, ему было невыносимо страшно и стыдно. Стыдно, что он — такое ничтожество. Что предал Иисуса. Что растратил общинные деньги. Что оставил их, своих братьев, умирать от жажды и голода в пустыне.
;Он стал рыдать — сухими, злыми слезами.
— Я выживу! — кричал он в ответ своей совести. — Я ещё заткну всем вам рот! Я всех переживу! Плевать, что твой Иисус умрет от голода вместе со своими голодранцами!
;Иудой овладел истерический гнев. Он стал бить головой о скользкую стену, чтобы заткнуть этот ненавистный голос.
;Внезапно он замер.
Сверху послышался скрежет. Лязгнул тяжелый засов. Он услышал чьи-то голоса и обрадовался — вот, сейчас его вытащат из этого ада!
;— Помогите! — снова закричал он. — Я здесь!
;Голоса стихли. Затем сверху раздался грубый приказ на латыни, и в темноту колодца упал луч света от факела.
;
;Кабинет коменданта тюрьмы Иерихона был полной противоположностью ямы, из которой тащили Иуду. Здесь было сухо, пахло кедровым маслом для мебели и дорогим пергаментом. На столе у римлянина, центуриона Гая Флавия, горела масляная лампа.
;Перед ним сидели два свидетеля: старый меняла, который первым встретил Иуду, и богатый кредитор Иисак. Иисак был бледен от ярости.
;— ...и я вам повторяю, комендант, — шипел Иисак, — это не просто мошенничество! Это государственное преступление!
;На столе перед Гаем лежали пять золотых монет. Они сияли в свете лампы зловещим, нездешним блеском.
;— Они похожи на кредитные ауреусы Кайзера, — продолжал Иисак, брезгливо тыча в них пальцем, — но это не они! На них нет ни профиля, ни печати! Это подделка. Но какая подделка! Чистое золото! Это насмешка. Оскорбление самого Рима! Этот оборванец, должно быть, часть целой шайки. Его нужно казнить!
;Комендант Гай устало потер виски. Он не любил истеричных иудеев, но Иисак был влиятелен.
— Он утверждает, что это не подделка, — проворчал старый меняла, который уже жалел, что ввязался. — Он просил всего сто динариев... Он просто сумасшедший!
— Сумасшедший, который владеет пятью фунтами чистейшего золота? — фыркнул Иисак. — Не смеши меня! Он шпион!
;Дверь открылась, и два легионера буквально втолкнули Иуду внутрь.
;Он был чудовищен. Мокрый, покрытый грязью и слизью, в рваном рубище. От него несло ямой так, что Иисак прижал к лицудушистый платок. Иуда, ослепленный светом лампы, упал на колени, дрожа и моргая. Цепь на его руке была в крови.
;— Имя! — рявкнул комендант.
— И... Иуда. Искариот.
— Откуда у тебя это? — Гай кивнул на монеты.
;Иисак и старый меняла подались вперед.
;— У тебя есть последний шанс спасти свою шкуру, вор, — продолжил комендант. — Кто дал их тебе? Назови имена своих сообщников.
;Иуда поднял голову. Его глаза были безумными.
— Это не... это не то, что вы думаете, — прохрипел он. — Это был старик.
— Старик? — Гай усмехнулся. — Какой старик?
— Здесь в городе... Он был нищий, в лохмотьях. Но его глаза... они горели! Он схватил меня за руку, — Иуда посмотрел на свое окровавленное запястье. — Он дал их мне. Он сказал... он сказал, это дар.
;Иисак расхохотался.
— Комендант, он издевается над вами! Он не только преступник, он еще и плохой лжец!
Гай Флавий помрачнел. Он понял, что правды не добьется. Этот человек либо безумец, либо очень упрямый член банды. В обоих случаях вердикт один.
— Довольно. Я слышал достаточно. Казнь на рассвете. Уведите его...
;— БОЮСЬ, РАССВЕТ ПРИДЕТСЯ ОТЛОЖИТЬ, КОМЕНДАНТ.
;Голос прозвучал не громко, но так, что все в комнате подпрыгнули. Он был глубоким, бархатным и полон иронии.
;Дверь в кабинет была широко открыта. На пороге стояли двое.
;Первым был римский трибун, бледный и потный, он явно бежал. За его спиной стоял второй человек.
;Это был молодой мужчина, не старше тридцати. Он был одет в нечто невообразимое для пыльного Иерихона — его туника и плащ были сшиты из тончайшего черного материала, похожего на застывший дым. Его иссиня-черные волосы были идеально уложены. На пальце сверкал огромный черный оникс. От него пахло не пылью, а дорогим нардом и чем-то еще... озоном.
;Иуда уставился на него. Он узнал его.
;— Кто вы такие?! — выхватил меч комендант Гай. — Стража!
— Не утруждайтесь, — аристократ сделал шаг в комнату. Трибун за его спиной трясся. — Меня зовут... скажем так, я — уполномоченный по особым делам. А это, — он кивнул на трибуна, — мой ассистент из Иерусалима. Мы здесь по поводу этого человека.
;Он указал длинным пальцем на Иуду.
;— Этот человек — государственный преступник! — рявкнул Гай, обретая дар речи. — Он будет казнен!
— Он не будет казнен, — улыбнулся незнакомец. — Он будет освобожден. Немедленно.
— Да по какому праву?!
;Аристократ медленно достал из-за пояса свернутый свиток дорогого египетского папируса. Он небрежно бросил его на стол, прямо на дьявольские монеты.
;— По этому праву, — сказал он.
;Комендант Гай взял свиток. Его руки дрогнули. Он узнал фибулу. Он развернул пергамент. Это было короткое письмо, написанное на греческом. Ходатайство об освобождении Иуды Искариота, «ввиду особой важности его миссии для Тетрарха».
;Внизу стояла подпись... Ирода Антипы.
;Но не это заставило Гая побледнеть. Под подписью Ирода стоял тяжелый восковой оттиск. Личная печать префекта Иудеи.
;— Это... это печать Понтия Пилата! — прошептал Гай.
;Он посмотрел на незнакомца, потом на Иуду, потом снова на печать. Его лицо стало белым как полотно. Он не понимал, что происходит, но знал, что если ослушается, то на рассвете казнят его.
;— Снять с него оковы, — приказал он легионерам, и его голос сорвался. — Немедленно!
;Сатана улыбнулся. Он подошел к дрожащему Иуде и помог ему подняться.
— Видишь, Иуда? — прошептал он ему на ухо так, что слышал только он. — Я же говорил, что мы еще встретимся.Это я тот старик что дал тебе эти монетки, ха,ха ха. Ты нужен мне. Пойдем, отмоем тебя. Нас ждет... пир.

Иуда вспомнил этого аристократа это было месяц назад он был тогда в синагоге вместе с ИИСУСОМ и разговаривал с ним....