И зажужжали мухи

Бестии, духи ада и дьяволы, обитающие в инфернальных планах1, смотрят на нас с призрением, как на чёрных неразумных мух, жужжащих о чём-то ценном для нас и широко известном для них. Все великие тайны, которые они хранят - для них тайнами не являются. Но исчадья не скудны на знания. Просто не понимают, зачем они роду человеческому. А если люди всё-таки путям титанических ухищрений познают эти секреты, то очень часто скудный человеческий мозг не в силах с ними справиться. Нам не дано понять то, что знают и ведают обитатели адских планов. Но бо;льший смех у них вызывает наши потуги к самым низменным и глупым желаниям: богатству, власти, долголетию смертного тела. Всё то, что не играет ни малейшей роли в мироздании и так свято чтимо нами. Но взирая на нас как на навозных чёрных мух, время от времени они даруют нам то, что мы просим, а после наблюдает, как люди в очередной раз, улыбаясь, захлёбываясь кровью, страдают в муках от обретенного счастья. Пчёлам не ведом промысел пчеловода, а нам – тайны и истины высших созданий. Но мы, не осознавая этого, всё время пытаемся заглянуть за крепко запертую дверь, за которой нас не ждут. В тёмную комнату тайных знаний не предназначенных для нас.
В подобной тёмной комнате, но с разрешёнными знаниями обитал наш герой. Словно огромный чёрный паук, он копошился в своей мрачной пещере, поглощая тонны информации. Его главной страстью являлись книги. Старые и редкие издания. В основном оккультного или мистического толка. Каббала, трактаты о сверхестественном, десятки гримуаров, печатные копии египетской и тибетской книги мёртвых были им досконально прочитаны в поисках сокровенных знаний на несколько десятков раз. Но кроме багажа скомканной информации, ему это ничего не принесло. Если конечно не считать финансовых трат.
В тот вечер, Платон, страдая от скуки, лениво листал объявления в поисках хоть чего-то, что могло заинтересовать его уставший от бесконечных изысканий мозг. Свой необычный преномен2 парень получил от родителей. По известной только им причине, они считали, что данное имя означает «широкоумный», а не «широкоплечий», хотя второй вариант был ближе к истине. Так в русской семье псевдоеврейских недоинтеллигентов появился любознательный мальчик Платон. Платон Соломонов. Его с детства пичкали легендами об их принадлежности к богоизбранному народу, важности знаний и превосходстве умного над сильным. И это заимело плоды. Как отрицательные, так и положительные. Он обладал огромной ношей многознания, которую в жизни никак особо использовать не мог. Ровесники, особенно прекрасный пол, чурались чудаковатого парня со смешным именем, а среди людей постарше Платон слыл «начитанным выскочкой». Свято веря в превосходство умного над сильным, он ненавидел физические упражнения и от того вырос хилым, слегка полноватым и с неразвитой мускулатурой. И в противовес своему имени, имел узкие и слабые плечи. Пока его сверстники гоняли футбол, ухаживали за девушками и с яростью профессиональных культуристов посещали тренажёрный зал, Платон с жадностью поглощал книгу за книгой. Но и в этом аспекте воспитание родителей дало сбой. Они видели его физиком или историком, а он выбрал мистику и оккультные науки. Они старались наставить его на путь истинный, но всё оказалось тщетным. Они вырастили то - что вырастили. Осознав, что всё вышло из-под контроля расстроенные псевдоинтеллигенты попросту махнули на своего ребёнка рукой. Отказались от бракованного плода, порой высылая ему деньги на жизнь и нетипичное увлечение. Платону только этого и надо было. Назвав себя «Букинистом», он, наконец, полностью отдался своей страсти. Покупал и продавал книги оккультного толка и общался через интернет с подобными себе. И такая жизнь его полностью устраивала.
Вальяжно развалившись на протёртом кресле, Соломонов, почти засыпая, листал объявления на авито. Его левая рука подпирала подбородок, а ноги, по самую поясницу спустили на пол. Он видел только часть верхнюю экрана. Наткнувшись на занимательную публикацию, парень даже встрепенулся и, выпрямившись, полноценно сел. Сонливость тут же улетучилась. Парень усмехнувшись, открыл объявление. Быстро прочтя, откинулся на старом просиженном кресле и, заложив руки за голову, стал рассуждать вслух:
-Такого не может быть. Во-первых, слишком дёшево. Ну а во-вторых. Во-вторых, такого гримуара не существует. «Потерянный Лемегето;н». Чушь. Даже не фальсификация. Лемегето;н. Где-то я слышал это название. Точно. Это же Малый ключ Соломона. Гримуар по демонологии и гоетии - вызову демонов и составлению амулетов.- Платон часто говорил вслух сам с собой. Ему это нравилось. Так он себе казался умнее. А по факту, его расказни о духах и потусторонних существах попросту никто не хотел слушать. Дураков не было, желающих потрать полчаса своей жизни на ненужную и бесполезную для них информацию. – Если посчитать логично, то это попросту обыкновенная подделка. И не более того. Даже не подделка. Подделывать то нечего. Фикция. Довольно грубая фальсификация, рассчитанная на неучей. Как, например «Велесова Книга» или «Некрономикон» Абдулы Альхазрета, придуманный писателем – неудачником Лавкрафтом.
Платон поднялся с кресла и стал ходить кругами в своей тёмной пещере, мягко стуча себя по лбу указательным пальцем, словно это должно помочь думать. Его моментально, словно чёрной ледяной волной, поглотило желание узнать, что в этой книге написано. Хоть это и пустышка. Но пустышка интересная. Литературная юморина для знающих и сокровенный труд для неучей. Да и цена копеечная. Даже если вместо книги пришлют кирпич, он не особо много потеряет. Зато утолит интерес, сосущий под ложечкой. Ещё интересней, если шутники и вправду пришлют какую-нибудь макулатуру, сделанную под якобы потерянный Малый ключ Соломона. Взвесив все за и против, Платон решил купить книгу.
Возвратившись за компьютер, парень приступил к заказу. Но как только он прикоснулся к мышке, аппарат сперва завис, перестал отзываться на команды, а затем и вовсе отключился. Монитор погас и погрузил комнату в абсолютный мрак. Такое с его техникой было впервые. Платон даже сперва растерялся. Неужели компьютер сгорел? Притом в самый неподходящий момент. На ощупь нажал кнопку запуска. Аппаратная часть загудела, словно мухи, протяжно и жужжа завыли кулеры, и электро-механический болван вновь ожил. Не найдя объяснения, парень продолжил делать заказ, на мгновение поймав себя на мысли. А может его кто-то специально отваживает от данной покупки? Хотя нет. Это обычная дешёвая мистификация, а погашение компьютера - непримечательный сбой. Созвонившись с продавцом по указанному номеру и заказав книгу на ближайшее отделение почты, Платон лёг спать.
Но его сон не был безмятежным. Впервые за долгое время его мучили кошмары. Он видел себя в чёрной постели склизкой отчего-то липкого. Вместо нормального белья, ложе укрывали пропитанные кровью похоронные саваны. Вокруг царила лишённая света пустота. Был только он, тьма и кошки. Десятки чёрных облезлых кошек, окруживших его кровать. Они не тропились нападать. Тощие, покрытые моровыми язвами, животные образовали три кольца, оцепив постель и глядя, все как один, на Платона, протяжно и трубно выли. А на груди потевшего от необъяснимой лихорадки парня сидела тучная и жирная жаба с обсидиановыми бусинками глаз. От этого было тяжело дышать. Его в прямом смысле слова - душила жаба. Она медленно надувала и спускала свой покрытый язвами горловой мешок. А затем шумно прокряхтя, начала басом квакать, словно кого-то призывая:
-Баа…Баа…Баал…Баал…
Кошмар тянулся всю ночь, и Платон проснулся в сырой от пота постели. Ему ни разу не снилось ничего подобного. Встав, парень в первую очередь запустил компьютер и с удивлением обнаружил, что его заказ пришёл. Хотя изначально заверяли, что книга прибудет примерно через 3-4 дня. Обрадованный таким поворотом событий, букинист спешно позавтракал и покинул дом.
Витая в мыслях, задумавшийся Соломонов, свернул за угол и чуть не сбил с ног тщедушную и одетую в грязные лохмотья старушку. Парень извинился, и хотел было продолжить путь, но в этот момент она схватила за рукав. Мимолётный взгляд и букинист буквально отскочил от неё как ошпаренный. Морщинистое серое лицо старухи покрывали язвы и влажные от сукровицы нарывы. На шее пунцовели округлившиеся бубоны. А на бледной и сухой кисти, которой она держала рукав парня, пучились чёрные вены, образуя плотскую паутину неизвестной природы. Вернее, хранило тайну, по причине какого заболевания сосуды обрели подобный вид. Она открыла свой беззубый рот и с синих губ хрипло донеслось:
- Не бери. Не бери это. Ты не справишься. Не справишься.
Отдёрнув руку, парень освободился и поспешил прочь. Подальше от этой поехавшей. А несчастная кричала ему в след, умаляя, что-то не принимать.
Войдя на почту, Платон с приятным удивлением обнаружил, что очереди нет и, тут же проследовал к стойке. Услышав нужные данные, оператор кивнул и, проверив наличие посылки по компьютеру, направился на склад. В этот момент руку Платона что-то защекотало. Он дёрнул кистью и, в сторону отлетела недовольно жужжащая чёрная муха. Парень продолжал ожидание. Спустя пару секунд защекотало уже шею. Парень отвесил себе звонкую оплеуху и обнаружил на пальцах раздавленный трупик подобного крылатого насекомого, что несколько мгновений назад ползало по его кисти. Огляделся. В зале почты кружило не менее трёх десятков этих тварей. Хотя Платон мог поклясться, что когда он заходил, их не имелось. Его догадку подтвердила второй оператор. Девушка сперва оглядела зал, а после, переведя взор на парня, с подозрением, произнесла:
-Странно. До вашего прихода их не было. – и тут же словно смутившись, уткнулась в  компьютер.
Наконец со склада возвратился работник почты и поставил посылку на стойку. Парень, не проверив содержимое, расписался в бланках и поспешил на выход. Но мельком кинув взгляд на оператора, застыл.
Оператора словно охватил анабиоз. Его глаза затянула молочная пелена и он, не моргая, смотрел куда-то за спину Платона. Что-то невнятно прохрипя, юноша открыл рот и, из него выползла чёрная жирная муха. Она, сделав небольшой круг по щеке, скрылась в левой ноздре оператора. Притом коллега странного юноши продолжала работу, будто этого не замечая. Букинист попятился на выход, а через пару секунд, буквально рванул к двери, попутно отмахиваясь от надоедливых мух, которых стало уже порядка сотни.
Возвращаясь, парень тщетно гадал свидетелем, какого необъяснимого явления он стал. Но не найдя ни малейшего этому объяснения, попросту решил списать всё или на прокисшие продукты одного из работников, или на нечистоплотность оператора. Прейдя домой, Платон спешно разделся и положил посылку на стол. Ему не терпелось посмотреть что внутри. Как только он вскрыл картон, из небольшого прореза тут же вылетала жирная чёрная муха и, сев на лакированную поверхность, начала наматывать круги, не желая попросту улетать. «Видимо каким-то образом заползла в посылку». - решил Соломонов. И не мудрено. Не почта, а какой-то обитель каллифоридов3.
Хлопок. И от насекомого осталось только цветное пятно. И тут же в комнате поднялся едкий серный дух. Парень выругался, открыл окно и поспешил помыть руки. Вскоре комната проветрилась, и Платон возвратился к прерванному занятию.
Окончательно вскрыв посылку, он вынул на свет странную, больше похожую на рукопись, книжечку. В ней насчитывалась не более ста страниц. Платон открыл гримуар и обомлел от удивления. Пожелтевшие от старости листы хранили огромное число пугающих изображений и тексты на множестве языках, написанного разнообразным стилем. С придыханием, парень стал перелистовать страницы. На хрустящих листах имелись рисунки разномастных демонов, бестий, представителей животного мира и духов ада. Но больше всего - чёрных кошек, жаб, пауков и мух. Так же часто встречались различные антропоморфные химеры, объединяющие в себе сразу несколько черт разных видов насекомых и животных. Долистав до середины, Платон с удивлением обнаружил текст и на русском языке.
«Я первый. Я старший из семидесяти двух демонов. Я король, правящий на востоке. Я управляющий 66 легионами адских духов Я глава адских сил. Я тот, кто правил адом до прихода Несущего свет4. Возвышенный владыка. Господин мух. Посылатель мора и хозяин скверны. Лорд чревоугодия. Я король тьмы и гиены огненной. И имя мне Баал-Зебуб.»
А напротив текста был изображён черный антропоморфный паук с тремя головами: одна жабья, вторая кошачья, а третья – центральная - старика в короне. Платон стал листать дальше и через пару станиц наткнулся ещё на один фрагмент на русском. Теперь рядом с написанным чернело изображения больной, покрытой язвами, свиньи на возьми мушиных ногах:
«Фарисеи же, услышав сие, говорили: «Иешуа5 изгоняет бесов силою Баал-Зебуба, князя бесовского»»
Платон долистал гримуар до конца, но больше не обнаружил текста на русском. Довольно улыбнувшись, он положил её на стол и, хотел было откинуться, чтобы всё обдумать, как у него резко поднялся аппетит. Настоящий звериный голод. Не в силах совладать с собой, он буквально рванул на кухню и, стал есть.
Он не ел, а жрал. Словно голодная свинья. Хватал еду руками и тащил её в рот. А когда продукт оказывался во рту, с вожделением и страстью чавкал. Жрал как оголтелый. Как давно не кормленый безумец. Пришёл в себя, когда сидя на полу кухни со смаком жевал грязный сырой картофель. На секунду застыл, он, осознав, что творит, вскочил на ноги и побежал в туалет. Чтобы вызвать рвоту. После опорожнения желудка его резко потянуло в сон. Туман охватил его разум. Мысли словно испарились в одночасье. Думать ни о чём не хотелось. Желал только спать. Он даже не подавал критичности своё небывалое до этого дня поведение. Платон хоть и любил покушать, но никогда не жрал, как бешеная свинья. И конечно, не совал в рот всё подряд. Рухнув на кровать, он моментально глубоко заснул. Часы показывали третий час дня.
Проснулся только на следующее утро. Рано. Выспался и чувствовал себя прекрасно. Бодро поднявшись с постели, последовал на кухню, чтобы поставить кофе. Но только переступил порог, как застыл в изумлении, открыв рот.
Кухня буквально захватила армада мух. Они были повсюду. На мебели, потолке, холодильнике и шторах. За неимением «Дихлофоса», Платон открыл окно нараспашку и принялся полотенцем выгонять мух. Взбудоражено жужжащие насекомые, покорно покинули чужой дом, оставив после себя вонь сероводорода и навоза. Заварив кофе, букинист ушёл в спальню, именно её он именовал своей пещерой, и решил опять перечитать прочитанное вчера. Но сколько не листал гримуар, русского текста найти не мог. Рисунки же остались на месте. Только немного видоизменились. У трёхголового паука исчезли две головы. А именно жабья и кошачья. Осталась только старика в короне. А у язвенной свиньи прибавились мушиные крылья. Парень отложил книгу и стал массировать виски.
Так. А не сходит ли он с ума? Походу перенапрягся. Или сам себе чего-то нафантазировал. Нужно прогулять. Нужно подышать свежим воздухом. Как говориться – привести мозги в порядок.
Попив кофе и съев пару бутербродов, Платон спешно оделся и покинул родной дом. При выходе из подъезда, его внимание привлёк добротный чёрный кот. Он барски возлегал на клумбе, укрывшись в тени цветущих бордовых пионов. Упитанный «пушистик» внимательно пригляделся к человеку. Его продолговатые зрачки, сконцентрировавшись на цели, сузились до состояния чёрных ниток. От этого казалось, что глаза кота горят зелёным мистическим светом. Он медленно встал, прошёл пару шагов, а затем, разинув рот, трубно и громко завыл. Именно завыл, а не зашипел. От этого у Платона начали подниматься волосы дыбом. Он ни разу не видел подобной реакции у кошек. И даже не мог помыслить, что она возможна. Не зная, что предпринять, парень стоял на месте как заворожённый. Если побежать, кот может запрыгнуть на спину. Если приблизится- то также будет атакован. А быть побитым котом, ему никак не улыбалось. Это конечно со стороны смешно, но чёрное отродье, встав, оказалось размером со среднюю собаку. Букинист таких крупных кошек ни разу не видел. И это вселяло страх.
Но ситуация разрешилась сама собой. Кот повыв порядка минуты, неожиданно смолк и рванул прочь, скрывшись в кустах рядом с домом. Постояв несколько секунд, Платон усмехнулся и продолжил путь.
Несмотря на будний день, в парке было немало народа. Все хотели насладиться ласковым теплом начала июля. Оказавшись среди людей, Платон немного успокоился. До этого его терзала необъяснимая нервозность. Хотя, если подумать, его состояние легко объяснялось. Чуть более чем за сутки он не однократно становился очевидцем странных и необъяснимых с логичной точки зрения явлений. Упустим приснившийся в первую ночь кошмар и сбой компьютера. Это бывает. А вот откуда столько чёрных мух? На почте. Дома. Да и в герметично запечатанной посылке. Ещё странным казалась та сумасшедшая бабка, покрытая язвами и словно чумными бубонами. Она будто поджидала его за углом дома. Ещё и этот дурной кот добавил масла в разгорающийся огонь. Но самое странное. Куда могли пропасть тексты на русском? Да и как могли измениться рисунки? Такого быть не может. И где-то он уже слышал это имя. Баал. Баал-Зебуб. Точно! Парень встал на месте, хлопнув себя по лбу. Как он мог забыть? Это же старое название главного князя демонов Вельзевула. «Повелителя мух». Мух! После этой догадки по коже Платона побежал холодок. В мгновение ока стало зябко. Зябко и жутко. Это невозможно. Книжка всего лишь грамотно сделанная мистификация. Это всё совпадения и откровенная чушь. Нужно попить кофе. Крепкого и горячего.
Вырвавшись из дум, Платон, ускорив шаг, направился в сторону ближайшей кофейни. Купив большой стаканчик Моккачино с миндальным сиропом, он покинул заведение. Мало что может конкурировать в плане душевного успокоения с безмятежной прогулкой теплым днём с шоколадным кофе в руках. Отойдя на несколько метров от кофейни, Платон остановился и стал оглядываться. Появилось неприятно чувство, будто за ним наблюдают. Так и было.
На одной из лавок сидел чрезмерно тучный подросток в яркой одежде. Жёлтые шорты, белая заляпанная футболка и яркая бейсболка цвета комковой серы делали его похожим на перекормленного антропоморфного цыплёнка. К тому же красный пропеллер на кепке добавлял комичности. Мальчишке на вид было не более 14 лет, но массой тела он давно обогнал большинство знакомых Платону людей. По выражению лица, стеклянным глазам и пускаемой слюне стало ясно, что ребёнок страдает умственной отсталостью. Он, глядя исподлобья, что-то медленно жевал, не закрывая рта. Букинист пригляделся. Жирный недоумок с аппетитом жрал сырую курицу. Он отрывал зубами плоть от окорочка и смачно прожевав, проглатывал. А из уголка его рта густо текла слюна вперемешку с куриной кровью. Она капала ему на футболку, расплываясь пятнами. Заметив внимание к себе, жуткий имбецил злобно ощерился и, вытянув перед собой руку, предложил погрызенную и обслюнявленную курицу Платону. К горлу подступил ком. Парню тут же расхотелось кофе. Не зная как реагировать, он еле заметно помотал отрицательно головой, не спуская взгляда с пугающего мальчишки. Тогда, уже не казавшийся смешным олигофрен пожал плечами и широко разинул рот. Секунда и из его нутра выпорхнул рой чёрных мух. Они, жужжа, устремились в сторону Платона. Парень испугано закричал и бросился спасаться бегством, обронив стаканчик с кофе. А в след ему жутко смеялся сумасшедший толстяк, порой прерываясь на странные, гортанные возгласы:
-Баа…Баа…Бааа…- словно жаба из ночного кошмара.
Вскоре выдохшись, Платон перешёл на шаг. Оглянулся. Мух отстали. Остановившись, он замотал головой. Творилась какая-та чертовщина. Переведя дух, букинист поспешил домой.
Возле подъезда, озираясь по сторонам в поисках бешеного кота, парень наступил на что-то мягкое. И в тот же миг ему в нос ударила вонь тухлого мяса. Отдёрнув ногу, Платно пригляделся. И схватившись за рот, еле сдержал позывы к рвоте. На сером бетоне валялись несколько трупиков жаб, а в выдавленных кишках копошились бежевые опарыши трупных мух. Они, извиваясь, смачно пожирали мёртвую гниющую плоть. Стараясь не дышать, Платон вбежал в подъезд и пулей влетел на четвёртый этаж.
Войдя домой, парень первым делом умылся и помыл руки. Ему казалась, что вонь прилипла к нему. Но это только казалось. Зайдя в свою любимую тёмную комнату, он обнаружил гримуар открытым. Хотя Платон чётко помнил, что перед уходом его закрывал. Приблизившись к столу, взял чтиво в руки и внимательно пригляделся к рисунку. На жёлтой странице был изображён антропоморфный паук. Верхняя его половина принадлежала жилистому старику, носящему корону. А ниже пояса следовало типичное паучье продолжение с огромным брюшком и восемью конечностями, растущими оттуда, откуда у людей берут своё начало ноги. Жуткая химера держала двумя руками, вытянув перед собой, тело обезглавленного парня, а её зубы сжимали тянущиеся из разорванного чрева кишки. Казалось, будто художник запечатлел бестию прямо в начале противоестественного пира. Платон смотрел как заворожённый на жуткое изображение. Он не помнил, чтобы вчера ему попадалась эта картинка. И с каждой секундой созерцания у букиниста возрастал аппетит.
Вскоре отложив книгу, Соломонов проследовал на кухню. Его глаза затянула молочная пелена, делая его похожим на умалишённого. Открыв холодильник, он принялся есть. Ел так же как вчера. Безумно и всё подряд. Запас продуктов со прошлого «объедалова» пополнен не был и вскоре он перешёл на специи и крупы. Пришёл в себя, когда поперхнулся, обильно кашлянув белой пылью. Он почти доел початый пакет с мукой. В желудке было тяжело, но при этом приятно. Вскоре заболел живот. Но к огромному удивлению, болел не больше часа. К ещё большему изумлению, у Платона не возникло никаких проблем со здоровьем, после съедения по пачке сухих гречки и перловки и половины килограммового пакета муки. Это не считая обычной еды из холодильника. Провизия вскоре переварилась, словно провалившись в чёрную дыру.
Прейдя в себя после гастрономической вакханалии, букинист решил позвонить продавцу, у которого купил книгу. Всё происходящие было парадоксально, абсолютно абсурдно и крайне подозрительно. Может страницы гримуара содержат какой-нибудь наркотик, впитывающийся в кожу и вызывающий галлюцинации? Или тест и рисунки нанесены токсичной краской, что вызывает такой эффект? Ведь кроме него, этих странностей никто не видит. Или видит? Он если честно не обратил на это внимание. Не может какая-та мистификация быть проклятой. Или тем более запускать какие-то изменения в окружающей действительности. Это всё чушь. Но для начала нужно узнать, откуда у продавца эта книга.
Платон сделал вызов по номеру, сохранившемуся в исходящих звонках. Гудки шли, но абонент не отвечал. Платон хотел было написать, но объявление пропало. Не зная иного способа как связаться с торговцем, букинист откинул идею. Но через полтора часа ему перезвонили. Но на той стороне оказался не продавец, а его брат. Как выяснилось из короткого разговора, мужчина вскоре покончил с собой. А если точнее, то на следующий день после продажи книги. Он свёл счёты с жизнью крайне болезненным и оригинальным способом. До отвала объелся колотого бутылочного стекла. А перед этим выжег себе паяльником глаза и прокол барабанные перепонки. Несмотря на все муки, мужчина их терпел и тщательно к этому готовился. Его труп обнаружили посреди зала, а рядом отключенный от сети паяльник, окровавленную швейную спицу и пригоршню недоеденного стекла на цветастом вафельном полотенце, с изображением улыбающегося рыжего котика. Как постановило следствие, несчастный сперва проколол уши, затем выжег глаза, и на ощупь принялся поедать стекло, тщательно его пережёвывая. Делал он это стоя на коленях, словно при молитве. По какой-то причине, брат умершего рассказал всё подробно и, ничего не скрывая. Шокированный Соломонов про начавшиеся странности после приобретения книги решил умолчать. Закончив телефонный разговор, парень, сидя в кресле, долго смотрел в потолок, думая, как ему поступить с гримуаром. И решил. Если чертовщина не закончиться – он попросту её сожжёт. Это будет первая и последняя книга, которую он придаст пламени.
Но тут он вскочил с места и испугано закричал. Его тишину нарушил леденящий душу вой. Кошачий вой. Он был очень близко. Платон замолчал и стал крутить головой в поисках источника. Но звук был словно приглушён, хоть и громок. Будто выли из закрытого шкафа. Сперва так и подумал. Но в шкафу никого не оказалось. Только через минуту до Соломонова дошло, что вой тянулся из-за окна. Бьющимися в нервном треморе пальцами он отдёрнул штору и испугано вскрикнув, отступил на шаг. На белом пластиковом подоконнике восседал тот самый чёрный кот и, широко растянув пасть, трубил. То, что подоконники имел крутой скос, жуткую тварь ни капли не смущало. Она сидела на карнизе и выла, послав, куда подальше Ньютона с его всемирным законом о тяготении. Но как этот пушистый отморозок мог забраться на четвёртый этаж? Тем более что окно комнаты было угловым. Но факт остаётся фактом и пугающий чёрный кот, сидя на подоконнике, громко и протяжно гудел, внимательно глядя на Платона. 
Новый звук. Удар. Резкий и глухой. Словно вмазали деревом об дерево. И на сей раз, он был явно в квартире и шёл из соседней комнаты. Это выбило Соломонова из ступора, словно сильная пощёчина, приводящая в чувство. Парень, интуитивно, поглядел на выход из комнаты, а после возвратил свой взгляд к окну. Кота уже не было. Все звуки оборвались. Повисла гробовая тишина. Шумно выдохнув, парень пошёл в соседнюю комнату. И как только вошёл, непонятно скривился, поджав губы и подняв брови. Ни то в скептическом порыве, ни то от облегчения. На полу зала лежала рисованная на дереве икона, оставшаяся после смерти бабушки. На ней были изображены святые Киприа;н и Усти;на, известные своей борьбой с колдовством и бесовскими силами. Зачем её хранила старушка, в семье никто не знал. Скинутый неведомой силой, образ раскололся ровно пополам, отделив одну святую от другого. Взяв разбившуюся икону, Платон, считающий себя атеистом, попросту выбросил её ведро. Он и сам не знал, для чего её столько времени держал дома и по сегодняшний день не выбросил.
Приближалась ночь. С наступлением тьмы, в душу Соломонова стал вползать страх. Медленно. Не спеша. Словно холодный паук, на ощупь пробивающий себе путь в тесных пещерах его нутра. Стало зябко и грязно. Почему-то он почувствовал себя грязным. Нечестивым. Словно он только что вылез из студёной выгребной ямы. Парень, отогнав от себя загадочное наваждение, решил принять душ, а после водных процедур, отправился спать. Но впервые за многие года, оставил включенным ночник.
Во сне, он видел себя в своей квартире. Но почему-то она была чрезмерно грязной. Ноги прилипали к полу, а под потолком колыхались одеяла из паутины. Он взглянул в окно. Вокруг луны серебром блестел голубоватый ореол холодного света. Чёрную небесную сферу покрывали мерцающие жемчуга ледяных звёзд. Послышался шелест. А за ним шамканье6. Кто-то шел, перебирая множеством ног, прилипая к грязному полу. Платон обернулся и задрожал от ужаса. К нему приблизилась человекоподобная химера. Она словно сошла со страниц гримуара. Половина человека, вторая - огромного чёрного паука. Остановившись на расстоянии двух шагов, Он вопросил:
-Зачем ты меня вызывал? Ты желаешь знаний?- его хриплый голос, словно пронзал в мозг.
Но испуганный Платон только отрицательно помотал головой.
-Не отрицай. Ты вызывал меня. Любой, кто откроет мою книгу, ищет встречи со мной. И я услышал тебя. Я пришёл.
И после этих слов, он потянул свои мохнатые лапы к лицу парня.
Платон, испугано закричав, проснулся. Осознав, что это всего лишь сон, облегчёно выдохнул. Но взглянув на стену рядом с постелью, вновь закричал от страха. К нему всё также тянулись ползущие по белым обоям черные паучьи лапы.
Платон вскочил с постели и, не переставая кричать, рванул к выключателю. Вспышка яркого света и лапы пропали. Взволнованный и не отошедший от кошмара, он решил погасить ночник и когда подошёл к нему, громко рассмеялся. Оказалось, что на ободе абажура маленький паучок решил сплести паутину и, двигая лапками, отбрасывал тень на стену. Достигнув плоскости, силуэт вырастал в геометрической прогрессии и обретал столь пугающие черты. Спросонья парень попросту этого не понял. Хоть причина была найдена, спать больше не хотелось. Адреналин крепким пинком выгнал сонливость из пробужденного кошмаром организма. На циферблате часов стрелки показывали 3:47. Тянулся так называемый «час Дьявола».
Протелепав в зал, Платон включил телевизор, особо ни придав значения, что по нему транслируют. Лениво поплёлся на кухню и включил чайник, чтобы заварить кофе. Когда кипяток был готов, парень стал наливать его в подготовленную кружку. Бурая жидкость забурлила и начала подниматься. Но остановилась, наполнив сосуд на три четверти. Парень хотел добавить молока. Взяв в холодильнике белую пластиковую бутылку и налив то, что хотел, не глядя в кружку, пошёл обратно в зал. С синего экрана показывали передачу про природу, посвящённую жабам. Сев на диван, Платон осторожно отхлебнул бодрящий напиток и тут же сплюнул обратно. Кофе оказалось горьким. Слишком горьким. К его изумлению молоко свернулось.
Вновь пошёл на кухню и открыл холодильник. И тут же отскочил как ошпаренный. Среди продуктов ползали мухи. Десятки чёрных каллифоридов. Больше всего они облюбовали пакет с размораживающейся курицей. Парень аккуратно потянул за край полиэтилена и, тут же послышалось встревоженное жужжание, а белый куриный саван заходил ходуном. Их там обитал целый рой. Завернув ещё в один пакет, парень выкинул тухлятину в мусорное ведро. Поверх расколотой иконы. Оглядел полку и с недовольством буркнул:
-Ну, этого ещё не хватало.
В небольшой луже из подтаявшей крови белели белые мушиные яйца. Что они принадлежали именно мухам, он точно знал. Белые. Крошечные. Как рисинки, но только размером чуть более миллиметра и тонкие. И приплюснуты одна к одной. Он и раньше их видел. В детстве. Когда случайно наткнулся на труп сбитой собаки. Тогда они облепили всю рану мёртвой животины. Но, то падаль, а, то размораживающееся курица. Такого быть не может. Ох. Сколько он раз за последние дни говорил, что чего-то не может быть. Протёр полку и, хотел было уйти из кухни, когда вспомнил зачем вообще приходил. Молоко. Открыл бутылку. Понюхал. Оно скисло и вязко бултыхало хлопьями. Пошёл в туалет и вылил простоквашу в унитаз. В финальных булькающих аккордах в фаянсового друга полетели чёрные трупики мух. Твою ж наоборот. Они пил молоко с мёртвыми мухами на дне. Будем надеться, что не проглотил ни одну. Только почему они не всплыли сразу. А ведь должны. Не найдя ответа на очередную загадку, Платон возвратился в зал. Сел на диван. И в этот момент организм взял своё и, его потянуло добивать сонные часы, которых ему не хватало. Боясь спугнуть наваждение Орфея, парень растянулся там, где сидел.
И вновь кошмары. Слишком часто за последние дни. Он сидел на земле, а перед ним возвышался трон из черного камня, на котором восседал четырёхрогий старик. Он рассказывал о тайнах. О секретах, не доступных обычным смертным. Как по-настоящему устроен мир. И кто им правит. И сколько вообще существует миров или планов. Куда человек попадает после смерти. Как отделяют его бессмертную душу от бесполезной плотской оболочки. И что мир помнит всё. Каждый твой проступок. Даже если он был сделан в душе. Ведь душа выше плоти. В этом её ценность. Платон внимательно слушал старика, с жадностью пожирая полную белых червей землю. Он не обращал внимания ни на уродливых облезлых кошек, воющих хрипло, деря измученное горло. Ни на гортанно квакающих безголовых жаб, что порой прыгая, врубались в него, словно в скалу из плоти. Ни на тучи вонючих серой и навозом жирных мух, переносящих чуму, миазмы и моровое поветрие. Он слушал тайны. Он постигал тайны. Он жадно познавал запретные для других смертных знания...
Платон проснулся ближе к полудню. Тяжело и с болью. Его словно всю ночь пинали. Голова болела. Туман в мозгах ни давал сосредоточиться. И тут его как ошарашило, когда он вспомнил сон. Так! С этим что-то нужно делать. Не ровен час, как он загремит в заведение с мягкими стенами, а его друзьями станут Гитлер, Ленин и три Наполеона на выбор.
Спешно приняв контрастный душ и, кое-как прейдя в себя, Соломонов, путём не обтерпевшись, прошлёпал в свою пещеру и, посмотрев на стол, замер. Где гримуар? Он же хотел его сжечь. Но этого быть не может. Этого абсолютно не может быть. В который раз что-то случившееся не является возможным. Гримуар пропал.
Он стал искать книгу. Но перевернув всю комнату, а потом попутно зал и кухню, он её не нашёл. Отчаявшись, парень сел на пол и обхватил голову руками. Он не знал, что ему делать. А дальше реальность начала обретать черты пугающего инфернального бреда.
Каждую ночь его мучили кошмары. Они видел старика с четырьмя рогами. Он всё говорил с ним. В этих снах, Платон был другим. Его то покрывали чумные бубоны и мучил жар, который ломил кости и бил ознобом. То он страдал от последней формы туберкулеза, кашля склизкой пенистой кровью и выплевывал лёгкие. А то Платона мёртвым везли в крематорий сжечь, а его руки покрывали чёрные паутины вен. Как у сумасшедшей, что караулила его за углом дома. Наутро кошмары уходили, но явь оказывалась не лучше.
Чёрные трупные мухи стали его постоянным соседями. Как он с ними не боролся, на следующий день они были тут как тут. Полчища. Чёрные жужжащие рои, к которым он стал привыкать. Они откладывали белые яйца, но с ними он боролся. Хотя один раз чуть не съел только что купленный ход-дог с этими белыми продолговатыми крупинками.
 Нормально кушать не мог. Если что-то готовил, то свежее блюда прокисало буквально за пару часов. Приходилось покупать всё на один раз. Если он это не доедал, оно пропадало даже в холодильнике. А его терзал дикий аппетит. Всё чаще его накрывал голодный дурман. И тогда он ел. Ел всё. Кислое. Неготовое. Вытаскивал из мусорки и ел. Жрал до исступления. Пока его живот не раздувался как шар. А потом его рвало. Шумно, с болью и переламывая пополам.
Но больше всего его нервировал кот. Это чёрное исчадье ада. Он как по часам приходил ровно раз в день, на закате, и выл. Жутко и протяжно. Благо эта какофония длилась не более нескольких минут. А затем попросту исчезал. Платон пытался за ним проследить, но когда смотрел на него, кот недвижимо сидел на подоконнике. Но стоило, отвернулся или моргнуть, тут же пропадал.
Это всё вызывало уныние и безнадёгу. Гнетущая меланхолия чёрной тенью следовала за ним везде, пронзая его сердце своими липкими и волосатыми как у паука лапами. Она была с ним повсюду. Куда бы он ни пошёл. Дома. В магазине. При прогулках парке, что больше не приносил успокоения. Платон ни с кем не хотел общаться. Да и не видел в этом смысла. Пустые разговоры. Фальшивые улыбки. Потеряло смысл всё. Он не хотел слышать даже родных. Он чаще и чаще, закутавшись в одеяло, валялся в своей пещере, свернувшись калачиком и, беспомощно плакал.
А с приходом второй недели такого существования стал различать тени, похожие на огромные лапы арахнида и слышать звуки. Сперва еле различимые. Тихие и одиночные стуки. Шуршания. Шелест. А затем они стали усиливаться. И по исходу второй недели, его дом напоминал какой-то адский, играющий тихо, оркестр. Стуки отбивали такт шелесту паучьих ног, шуршание переползало из одного угла в другой, а в унисон всему выл проклятый кот. И мухи. Чёртовы мухи постоянно жужжали над головой.
После двух недель такого ада нервы были на пределе. Он боялся спать и шарахался от громких звуков. Он стал медленно сходить с ума и это осознавал. Но обращаться за помощью не спешил. Загреметь в психушку всегда успеет. Решил справиться своими силами. Для начала нужно избавиться от кошмаров. А как можно избавиться? Попросту не спать.
Через старого знакомого, увлекающегося аптечной «запрещёнкой» он достал Модафинил- рецептурное лекарство предотвращающее сонливость и убирающее потребность во сне. Следующее что Платон сделал, стал максимально стараться поддерживать порядок. Устраивал генеральную уборку утром и вечером. Питался только в заведениях, а когда накрывал дурманящий голод, пристёгивал себя наручниками к батарее. Правда, один раз чуть не съел половик, но закашляв от шерсти, щекочущей горло, вовремя пришёл в себя. Теперь его уже не волновал кот. Платон к нему даже привык и называл его «пушистым ублюдком». Тот изменился. Глаза животного стали полностью черны, а вокруг него кружил десяток жирных трупных мух. По почему-то это не пугало сходившего с ума букиниста. Но такой режим продлился не долго. Под конец третьей недели, сон всё-таки взял своё, и Платон вырубился, попросту сев в кресло перед включенным компьютером.
Ему снился человекоподобный паук. Он медленно приближался к лежавшему на сырой земле Платону. Страх буквально сковал его и тот не мог ни то, что убежать. Даже закричать. И когда между ними оставалось не более трёх метров, букинист с диким криком проснулся. Его сердце обещало вот-вот пробить грудную клетку. По крайней мере, пыталось. А кровь, волнами, шумно била в ушах. Стало ясно, почему он во сне чувствовал сырость. Уснувши, он скатился на пол и окропил по;том ковёр. Привстав на локтях, он широко зевнул, но тут же захлопнул рот, услышав не типичный для квартиры звук.
Некое шуршание доносилось из его коридора. И не приглушённое, а довольно ощутимое для его ушей. Словно водили жёстким ворсом по стеклу. Но этот звук заполнял всю квартиру. Платон поднялся с пола, вышел из спальни в зал и в тот же миг онемел от ужаса. Его голова закружилась, а тело заполнила слабость. Он, обмякнув, покачнулся, и спиной упав на стену, стёк по ней. Сон перешёл в явь. Из коридора тяжело покачиваясь из стороны в сторону и подёргивая брюшком, выходил владыка ада. Сам Баал-Зебуб явился к смертному в виде антропоморфного и ужасающего паука. Только в отличие от снов, людская часть заимела жуткие метаморфозы. Его седовласую голову венчали четыре козлиных рога, а глаза полностью покрывала обсидиановая тьма. Не изменилось только нетипичное для старика жилистое тело. Шуршание же вызывалось трением паучьих ворсинок об стены узкой прихожей. Владыка приблизился к бледному Платону и хрипло произнёс. От его голоса давило в затылке:
-Ты хотел мудрости. Ты желал тайных знаний. Я тебе их дам. Но выдержит ли твой разум? – и сделав ещё шаг, адский король взмахнув паучий лапой, засунул её в рот Платону.
Разум несчастного букиниста не выдержал хтонического ужаса, и он потерял сознание.
После того дня, Платона стали мучить ведения и голоса. С ним разговаривали мёртвые. Они говорили о запретных знаниях. В видениях он видел другие миры и планы. И приходили они неожиданно. Он просто падал, где стоял и бился в агонии, словно в приступах эпилепсии, при этом плюясь пеной и рассказывая, что видит. Но когда приходил в себя – помнил всё до малейшей детали. Но были и хорошие стороны. Бесследно пропали и мухи, и звуки, и даже ненавистный кот. Только кошмары переросли в явь. Но его разум этого больше терпеть не мог.
После очередного видения, измученный Платон попрощался со своими книгами и, уместившись посреди пещеры-спальни приступил к тому, на что решился как два дня. Сев на колени, словно в молитве, он крепко сжал в правой руке остро заточенное шило. Смелее. Вдох-выдох. И наконец, решившись, сделал то, что хотел. Медленно он вонзил инструмент в ухо. И завопил от боли. Вниз по скуле хлынула кровь. Стеная, вынул шило. Хорошо. С одной стороны звук пропал. Остались глаза и ещё одна барабанная перепонка. Платон не хотел себя убить. Он желал лишить себя чувств. Как только боль ослабела, несчастный без лишней подготовки вонзил шило в свой левый глаз. Мучительная вспышка и он, выронив орудие, схватился за лицо. Удары? Удары в дверь? Нет. Это просто бьёт его пульс в единственном ухе. Он дрожащими руками поднял окровавленное шило и глубоко задышал, собираясь с духом. Было тяжело превозмогать эту обжигающую боль. Наконец он осмелился и стал подносить инструмент ко второму уху. И в этом момент входная дверь с хрустом распахнулась. Выбитый спасателями замок выпал, а в комнату влетели люди. Секундное промедление, и Платона повалили на пол отец и двоюродный брат, держа его руку с шилом. Две крепких работников МЧС, придавили ногу букиниста к полу, а третий в мгновения ока ввел снотворное. Из-за спин мужчин показалась рыдающая мать. Борясь со сном, Соломонов, надрывая горло, кричал:
-Вы ничего не понимаете! Я знаю все тайны мира! Мне их поведал сам Баал-Зебуб! Скоро мор. Скоро мор! Он король мух и скверны. Он владыка болезней, тьмы и чревоугодия! Сожгите книгу! Найдите её и сожгите!!!
Первое время Платон наблюдался в обычной поликлинике, но только его состояние стабилизировалось, сошедшего с ума букиниста перевили в специализированное заведение для буйных. На принудительное лечение. И буквально через два дня город наводнили чёрные трупные мухи. А минуя неделю, неожиданно для всех вспыхнула эпидемия новой разновидности ковида, унеся жизнь каждого десятого жителя. Притом болезнь не перешла за границы населенного пункта. Отличительной чертой того заболевания стали почерневшие вены на кистях и стопах у умерших, причину происхождения которых врачи так и не смогли установить.

Примечание:
1- Планы- нематериальные, не физические миры
2- Преномен- личное имя.
3- Каллифориды.- название трупных мух.
4- Люцифер.- дословный перевод- «Несущий свет».
5- Иешуа- изначальная форма имени Иисуса Христоса.
6- Шамканье – звук, похожий невнятной чавкающей речи, которую произносят беззубым ртом.
7- Арахнид.- с латыни «паукообразный»