День четвертый

Прыткий автобус, вырвавшись с городской парковки у самого моря, заторопился в горы по холодку. Утренний бриз и кондиционер в салоне бодрили наше воображение, обещая встречу со столичной культурой маленького королевства с его маленькой жизнью на маленьком пятачке земли у вершин Монтенегро. Что такое полтинник? Даже по моим сегодняшним меркам в человеческой жизни это не бог весть, какой срок. А тут настоящее королевство на Адриатике родилось, просуществовало и закончило свой жизненный путь всего за пятьдесят лет.
 
В конечной точке путешествия пустынная автобусная станция подозрительно молчала закрытым залом ожидания и неработающими автоматами с напитками. Казалось город вымер, автобус исчез, а немногочисленные попутчики растворились в пелене утреннего тумана. Слегка опешив от холодного приема, мы застыли на месте в поисках туристических ориентиров. Прямо у наших ног на серой брусчатке тихо шевельнулись лиловые тени тиссовых деревьев, молча потянулись через привокзальную площадь наметив нам путь к историческому центру, - Не волнуйтесь, друзья! Горное солнце еще прихорашивает столицу к новому дню, потише, пожалуста.- Но, звуки наших шагов, так некстати ворвавшихся в церемониальную тишину, разбудили-таки первых жителей. Чириканье вездесущих ворбьев в пустом эфире подтвердило наличие жизни на Земле.

 - Неужели мы слишком рано сюда приехали, наверное здесь все ещё спят? - вопрос мужа казался вполне уместным.
 - Действительно, что может помешать столичным жителям вести светскую жизнь? Вечером балы, утром похмелье. Чашечка крепкого кофе пойдет всем на пользу.
 Имея большой опыт самостоятельных путешествий, мы не стали отчаиваться, а обосновавшись в ближайшей кофейне, открыли интернет на своих смартфонах. Карта Цетине с 14-ю тысячным населением, пестрела достопримечательностями в шаговой доступности. Сентябрьское солнце проглядывало сквозь кроны осенних платанов, разбрасывая радужные пятна по белым скатертям, свежий ветер шевелил салфетки под крошечными чашками. Микроскопическая площадь с террасы нашего пристанища казалась сценой кукольного театра с прекрасной акустикой, где каждое слово считывается из любой точки зала, если знать местный язык. Со временем, привыкнув к такому формату, мы начали понимать происходящее. Жесты людей были красноречивы, а краски столь выразительны и эмоциональны, что наше представление о местном укладе быстро приобрело законченную форму. На дворцовой площади скульптурные портреты значимых граждан улыбаясь гостям ироничными улыбками, воздевали глаза к небесам, не для того, чтобы помолиться Господу, а просто взглянуть, не собирается ли полить дождь. Появляющиеся в городском парке пенсионеры, тут же приклеивались к разогретым солнцем скамейкам вместе с шахматными досками и пакетами с завтраками.
Налюбовавшись земными радостями, я перевела взгляд на постройки мужского монастыря. Собранный из тесаного камня еще в 16 веке, он, проявляя явную высокомерность, дистанцировался от светской жизни прикрытыми ставнями. Хотя, "Как знать?"  Оставаясь на первой линии променада, он будто намекал: "Ни что человеческое мне не чуждо!".
 Я пересчитала оконца и нашла пару открытых миру. Ну вот, что я говорила, не все так однозначно!
 Вернувшись к задачам дня, решила, что вскоре церковные колокола пробьют десять утра и маленькая столица откроет свои коллекции любителям истории.
 Вот в здании напротив за стеклянными дверьми затеплилась человеческая жизнь. Национальный музей Черногории начинал свой рабочий день. У его парадного входа пожилая немецкая пара топталась, явно сетуя на неурядицу. Допив по последнему глотку и погадав на кофейной гуще на удачу, мы зашагали на помощь братьям туристам.
Совместными усилиями, в десятый раз, подергав ручку двери и вновь исследовав декоративные элементы украшающие портал, мы испытали групповое озарение, - А... все же просто. Вот молоточек, вот звоночек!
Врата распахнулись и сдобная особа средних лет, пропахшая булочками с корицей, любезно, на черногорском языке, пригласила первых посетителей проследовать на выставку современного искусства. Ее пальчик, унизанный перстнями, показал направление движения, на прилавке зашелестели билеты.
 - А как же национальный музей?
 - Не сегодня! Потом! - Нежная ручка махнула в никуда.
 - Э, нет, мы так не договаривались! Слишком много современного искусства в этой стране не так удручало меня, как отсутствие доступа к его истокам. Спустя час, убедившись, что в воскресный день из всех достопримечательностей туристам доступен лишь мужской монастырь, мы смиренно помолились местным святым. В плохо притворенную дверь понаблюдали за деловой активностью общины. В соседнем от туристической зоны помещении двое представителей женского и мужского монастырей за чаем мирно решали насущные проблемы. Им прислуживали монахи нижнего звена. Люди улыбались, их лица источали покой и благоденствие. Заметив стороннее внимание, дверь скрипя извинениями прикрылась, но эмоциональный посыл уже достиг наших сердец, вернул нам способность замечать прекрасное.
Мы вернулись на парковую скамейку. Все вокруг дышало ухоженностью и комфортом. Засвеченные лужайки приятно контрастировали с глубокой зеленью Балканских сосен. Яркие платья фланирующих горожанок расцветали бутонам и вновь исчезали в темных аллеях, порождая фантастические иллюзии.
 Знакомое русское слово заставило меня очнуться, я присмотрелась к девичьей фигурке с собакой на длиннющем поводке. Какая удача, Она по-русски уговаривала пса быть благоразумней, - Честер, у тебя совесть есть?-  Мотыляя хозяйку согласно личной заинтересованности,  уткнув нос в гравийную дорожку, собака неслась по взятому следу.
Вскочив со скамейки и выбрав правильный темп вслед за ускользающей парочкой, я засеменила к собачьей цели, - маленькой белой болонке подстриженной по моде 19 века.
 - Простите, не подскажете, что здесь происходит? В интернете написано, что музеи в вашем городе работают без выходных, а туристические центры обещают обеспечить нас компетентной поддержкой. Но это не так! Мы не нашли ни одного открытого агентства.
- Что вы такое говорите, мадам? Вы же в Цетине, здесь нельзя верить интернету!
- А чему же тогда верить?
- Ничему. Здесь ни чему нельзя верить. Задержав равнодушный взгляд на моем перекошенном лице, она сжалилась и снизошла до разъяснений, - Посмотрите вокруг, видите этих людей?
 Я послушно кивнула в знак согласия, все еще не просматривая логической связи.
 - Самое большое потрясение для здешних горожан - это не прогнозированный дождь, почуя его Цетинеец скажет: "Я могу попасть в нестандартную ситуацию из-за дождя, от одной этой мысли у меня уже портится настроение, пожалуй, сегодня я не пойду на работу". Они живут личными переживаниями в согласии с богом данным покоем.
Ещё раз, окинув парк обновленным взором, я решила, что данный факт автоматически выводит Цетине в лидеры моего личного рейтинга уникальных мест на планете.
Здесь по утрам высокомерные псы выгуливают своих хозяев на городских площадях. У каждого кафе жирные кролики пасутся в специальных загонах, а релаксирующие горожане, наслаждаясь контактом с природой, суют им остатки булочек через решетки с надписями "животных не кормить". Черепахи плавают в резных каменных фонтанах, а над узкими улочками колышутся разноцветные бумажные гирлянды, от которых, наверняка, пахнет домашним клейстером.
С этой минуты наше путешествие приобрело особую ценность. Что нам замшелые музеи? Главным бриллиантом в нашей экскурсии стал Цетине. Гуляя по бывшей столице мы любовались бывшими посольствами, дворцами и резиденциями. Сто лет назад, с уходом монархии, жизнь здесь замерла до крайних пределов, жители впали в летаргический сон до того момента, когда можно будет вновь очнуться в своем кафе за мраморными столиками над дымящимися чашками крепкого кофе, в ожидании королевского выезда.
Вдруг, на противоположной стороне улицы опытным взглядом, я замечаю не вписывающийся в мою концепцию рекламный баннер: «Не может быть! Откуда здесь взяться стройплощадке? Но, Слава Богу, нет!»
 Сетчатая ткань, выцветшая за долгие годы под лучами горного солнца теперь колышется на ветру, словно рыбацкие снасти, выброшенные на берег последней волной уходящего навсегда моря. С тех пор сети тоскуют о кораблях и рыбаках, чьи руки когда-нибудь возьмутся их чинить и забросят в море так далеко, как вам и не снилось. Но из Цетине моря не видно. Оно ушло навсегда.
С той поры осиротевших жителей городка сморило на солнцепёке, они замерли в своих парусиновых туфлях и шляпах канотье в ожидании второго пришествия. Мимо них проходят эпохи, сменяются политические формации, новые поколения сонных Цетинейцев в старых кафе занимают освободившиеся места. Вот и мне захотелось прожить хотя бы одно мгновение в такой дремоте, опуститься на самое дно человеческой жизни, испытать вечный покой, для того, чтобы в последний миг, коснувшись твердыни, оттолкнуться ногами и всплыть, заново оценивая энергию мышц и желание дышать полной грудью.