Пешеходный переход через любовь. ч. 2

Продолжение...

Их первое утро началось с небольшой  неловкости.
Виктор проснулся от того, что сквозь шторы пробивался яркий солнечный луч. Он лежал на непривычно мягком матрасе, и несколько секунд не мог сообразить, где он находится...

Потом память его вернулась: перекресток, испуганные глаза, набережная, ее квартира, починенный кран… Ее горячее, отзывчивое тело в полумраке спальни.
Он повернул голову. Ирина спала, повернувшись к нему лицом. Ее темные волосы растрепались по подушке, на щеках играл румянец, губы были слегка приоткрыты. Без той собранной, деловой энергии, что была в ней днем, она казалась ему  ещё  моложе и беззащитнее. В нем шевельнулось что-то теплое и нежное, какое-то забытое чувство обладания и защиты.

Он осторожно, поцеловал ее...

Ирина сладко потянулась и открыла глаза... Она обняла его и прижалась к груди головой:

— Доброе утро, Виктор!
Давай иди в ванную, одевайся, умывайся, а я сейчас на кухню!

Виктор  поднялся и пошёл в ванную.
Одеваясь, он поймал себя на мысли о доме. О жене, которая, наверное, уже проснулась и варит тоже кофе для завтрака.
О дочери, которая в свои девятнадцать всё еще любит поспать до полудня в выходные. Чувство вины, острое и знакомое, кольнуло его под ложечкой.
Он предавал их...

Пусть его брак давно стал формальностью, пусть в их с женой спальне царил холодок уже лет пять, но он всё равно нарушил данную когда-то ей  клятву...
Он оправдывал себя тем, что не лгал Ирине, что она всё о нём  узнала и сама предложила ему  эти правила. Но от этого легче ему не становилось...

Когда он вышел на кухню, оттуда уже пахло кофе. Ирина, в его же вчерашней футболке, которая доходила ей почти до колен, стояла у плиты.

— Еще раз доброе утро, — улыбнулась она ему. — Кофе будет готов ровно через минуту.

— Спасибо! — он подошел к ней и машинально поцеловал ее в макушку. Жест его был настолько естественным, что они оба удивились спонтанности их  поступка.

— Я не знаю, как ты любишь, — она разлила кофе по чашкам. — У меня есть сахар, молоко...
Выбирай...

— Я, как есть, черный, — сказал он, принимая чашку. Их пальцы соприкоснулись. Между ними снова пробежала яркая и чувствительная искра.

Они сидели за кухонным столом, и неловкость понемногу растаяла в ароматном пару кофе.

Они снова поговорили о разных  пустяках,  потом о планах на день, и опять о вчерашней прогулке. Но за этими простыми словами стояло нечто большее, чем как-будто какая то  взаимная проверка. Прошла  ночь! Не развеялся ли их любовный  мираж?

— Мне нужно уже скоро идти, — наконец сказал Виктор, посмотрев на часы.

— Я понимаю, — кивнула Ирина. В ее глазах мелькнула тень грусти, но она тут же ее прогнала. Она сама установила правила, и теперь должна играть по ним. — Спасибо за вчерашний вечер. И за… всё!

Он встал, и она проводила его до двери. У порога он остановился, не решаясь на прощальный поцелуй. Мир за дверью этой квартиры был другим, враждебным к их возникшей связи...

— Я… позвоню? — не очень уверенно спросил он.

— Буду ждать, — просто ответила она.

Ирина закрыла за ним дверь, прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. В квартире пахло им,  его одеколоном, его кожей, кофе. Она чувствовала легкую боль в мышцах, приятную усталость и странную, смешанную гамму чувств, какую то  эйфорию, благодарность и немного  щемящую тревогу.

Она впустила в свою жизнь мужчину, который принадлежал другой женщине.

Она согласилась на роль «второй». Но разве то, что она чувствовала сейчас,  тепло, безопасность, её желание, разве  могло быть чем-то «второсортным»?
Нет!
Для нее, изголодавшейся по простому мужскому вниманию, это было сейчас настоящим пиром! Праздником...

Виктор вышел на улицу, и его окутал привычный городской шум. Он шел к метро, и мысли его всё время путались.
Он вспоминал ее смех, ее жадные поцелуи, то, как она смотрела на него,  с открытой нежностью, с чувством радости...

И тут же  представлял лицо своей  жены...

Ольга...
Добрая, предсказуемая, и надежная Ольга...

Они сейчас, в последнее время, жили, как два пассажира в одном купе поезда, который давно едет по одному и тому же знакомому  маршруту.
Они заботились друг о друге, ходили вместе в гости к родителям, обсуждали успехи дочери, но поезд их любви где-то остановился, притормозив,  и они оба боялись в этом признаться...

Его мобильный завибрировал.

Ольга:

— « Приедешь когда, купи, пожалуйста, хлеба и молока. И полкило сосисок возьми...».

Обычная, бытовая смс.
Мир, в котором он был мужем и отцом, напоминал постоянно о себе.

Первая неделя после их встречи прошла в каком-то сюрреалистичном напряжении. Виктор жил на две реальности. В одной он был примерным семьянином, работал, ездил по объектам, приезжал, смотрел с женой сериалы, звонил дочери в общежитие.

В другой реальности он постоянно ловил себя на мысли об Ирине. Он ждал ее сообщений, которые приходили осторожно, без сигнала, обычно вечером, когда он был свободен. Они переписывались, и это общение было удивительно легким.
Она рассказывала ему о своих проектах, скидывала смешные мемы, спрашивала его мнение о какой-нибудь книге. Она не требовала его времени, не устраивала сцен. И от этого ему хотелось дать ей больше, чем общение...

Ирина, в свою очередь, пыталась как то вернуться к своему  привычному ритму.

Но ее мир очень заметно изменился.
Обычная пробежка по набережной теперь была наполнена воспоминаниями о нём.
Ее квартира, прежде бывшая надежным  убежищем, теперь казалась пустоватой без него. Она ловила себя на том, что покупает его любимый сорт кофе и смотрит на инструменты в тумбочке с какой то глупой улыбкой.
Она сознательно давала ему пространство, боясь напугать его своей назойливостью. Ее гордость женщины, которая сама всего добилась, боролась с желанием позвонить ему и просто услышать его голос...

Их второе свидание состоялось через десять дней.

Он написал ей днем в среду:

—  «Свободна ты сегодня вечером?».

Ее сердце забилось с радостью.

«Да», — был её  короткий ответ.

Она отменила планы с подругой и до самого вечера провела в приятных хлопотах, убралась, накупила продуктов, подумала, что надеть ей для встречи с Виктором.

Он пришел с бутылкой хорошего красного вина и небольшим букетом ирисов.

«Потому что, ты Ирина», — сказал он с застенчивой улыбкой.
Ее это растрогало до слез.  Бывший муженёк  никогда не дарил ей цветов просто так...

В этот раз всё у них  было иначе. Не было того шторма страсти, что в первую ночь.
Была медленная, сладкая нежность.

Они готовили ужин вместе на ее маленькой кухне, задевая друг друга локтями, весело смеясь над своими кулинарными ошибками.
Они разговаривали, и разговоры их становились всё приятнее.
Он рассказывал о своей молодости, о мечтах стать архитектором, которые разбились о суровую жизненную  реальность, о своём страхе старения.

Она же ему делилась своими тревогами,  о том, что осталась одна, что не успеет родить себе детей, что ее карьера,  это всё, что у нее есть в сухом остатке...

Они были двумя одинокими душами, которые нашли друг друга в огромном океане одиночества.

Физическая близость была лишь частью их связи, ее логичным, и самым прекрасным продолжением.
В ту ночь они не просто занимались сексом. Они любили друг друга. Медленно, внимательно, словно исследуя и запечатлевая в памяти каждую черту, каждую  реакцию партнёра...

Так вот начался их постоянный и тайный для всех  роман...

Они встречались раз, максимум  два раза в неделю.
Их встречи были небольшими островками счастья в рутине обычной жизни.

Они гуляли в дальних, безлюдных уголках парков, где их никто не мог узнать, ходили в кино на дневные сеансы, сидели в маленьких кафе на самых окраинах города.
А чаще всего,  просто проводили время у нее дома. Это было их теперь  убежище, их частный мир, где Виктор снова почувствовал себя молодым, желанным, нужным кому то.
А Ирина стала для него  ценной находкой, интересной, и уже  любимой...

Он чинил в ее квартире всё, что ломалось, подтекающий бачок унитаза, скрипящую дверцу шкафа, люстру с перегоревшим контактом. И каждый раз она с восторгом и благодарностью наблюдала за ним, а потом награждала его страстными поцелуями. Для нее он был волшебником, который наводил порядок не только в ее доме, но и в ее душе...

Однажды, лежа в постели после любви, Ирина его спросила:

— Тебе не тяжело? Жить на два фронта?

Виктор помолчал немного, глядя в потолок.

— Тяжело, конечно! — честно признался он. — Чувство вины… оно же никуда не девается. Иногда я смотрю на Ольгу и думаю, что не имею права на это счастье с тобой. Что я обманываю ее. И тебя тоже как то...

— Меня ты не обманываешь, — возразила Ирина. — Я всё о тебе знаю. И я сама же сделала свой выбор. Я предпочитаю вот эти несколько часов в неделю с тобой,  всем годам пустоты... Мне жаль твою жену, честно! Но я не чувствую себя виноватой перед ней. Она тебя не видит. А я  вижу...

Ее слова были горькими, но правдивыми.

Он взял ее руку и поцеловал:

— Ты дала мне то, о чем я, кажется, даже забыл, что могу еще чего то  хотеть.
Не просто секс.
А ощущение, что я кому-то ещё могу быть интересен. Что кто-то ждет меня не потому, что я должен принести хлеба, молока, а потому что просто ждет меня!

Месяцы шли.
Осень сменилась холодной, снежной зимой...

Их связь не ослабевала, а лишь крепла.
Они узнавали привычки друг друга, маленькие пристрастия другого.
Он знал, что она любит, когда ей легонько почёсывают  спину перед сном.
Она знала, что он пьет чай только из большой кружки и ненавидит этот бергамот.
Они стали частью жизни друг друга, но жизнью, тщательно скрываемой от посторонних глаз...

Однажды вечером, в канун Нового года, Виктор стоял на балконе их с Ольгой квартиры и смотрел на вспыхивающие вдали фейерверки.
Из гостиной доносились голоса телевизионных ведущих.
Ольга раскладывала на столе салаты. Всё было как всегда, традиционно, предсказуемо.

Но его сердце было не здесь. Оно было в той маленькой квартирке на третьем этаже, где, он знал, Ирина сидела одна, с бокалом вина, и смотрела тоже в окно...

Он прислал ей сообщение:

— «С Новым годом. Желаю тебе счастья. Очень скучаю».

Она тут же ему ответила:

— «И тебе счастливого! Целую».

В этот момент он с особой остротой понял всю двойственность своего положения.
Он был нужен там, ей, но его долг находиться сейчас был здесь.
Он одновременно приносил боль сразу двум женщинам, одной неведомо, другой уже  сознательно...

В марте, почти через полгода после их знакомства, случилось то, чего Виктор подсознательно всегда  боялся.
Он задержался на работе, и Ирина, зная, что он будет усталым, предложила встретиться не у нее, а рядом с её  офисом, в небольшом суши-баре.
Это была их первая, такая  «публичная» выходка, хоть и в районе, где их никто не знал...

Они сидели за столиком, делились роллами, шутили, смеялись.
Виктор рассказывал забавный случай из своей практики. Ирина слушала его, сияя, и в какой-то момент потянулась через стол, чтобы смахнуть соринку с его воротника. Это был нежный, такой почти интимный жест...

В этот самый момент дверь в зал открылась, и внутрь вошла группа людей. Среди них была дочь Виктора, Катя, с друзьями...

Мир как-будто замер.
Виктор увидел ее первым. Их взгляды встретились.
На лице Кати сначала отразилось удивление, потом непонимание, а потом уже  леденящее душу осознание.

Она увидела отца.
Увидела незнакомую женщину, которая смотрела на того влюбленными глазами. Увидела этот интимный, полный нежности жест...

— Папа? — произнесла она тихо.

Виктор почувствовал, как земля уходит из-под ног. Всё его тщательно выстроенное здание лжи рухнуло в одно мгновение...

— Катя… — он встал, отодвигая стул. — Что ты тут делаешь?

— Мы с друзьями… — она не сводила с него испуганного, недоумевающего взгляда. Потом ее глаза перебежали на Ирину, которая, поняв всё, побледнела и откинулась на спинку стула. — Я… я все поняла! Маме… маме только не говори!

И она, развернувшись, почти выбежала из заведения, оставив своих ошарашенных друзей в недоумении.

Остаток вечера прошел, как  в тумане. Виктор молча довел Ирину до ее дома. Они постояли недолго  у подъезда...

— Прости, — хрипло сказал он. — Я даже не думал…

— Я знаю, — она смотрела на него, и в ее глазах стояли слезы. Не от страха за себя, а от боли за него. — Что ты будешь теперь  делать?

— Не знаю. Поговорю с ней. Она не скажет Ольге… Думаю, что не скажет. Но она… она теперь будет всё  знать. Она будет смотреть на меня совсем другими глазами...

Он ушел, сгорбленный и постаревший за один этот вечер.

Ирина поднялась к себе в квартиру, села на пол в коридоре и заплакала.
Не из-за того, что их поймали. А из-за той боли, что она увидела в его глазах. Из-за боли его дочери. Она была не просто другой женщиной. Она была теперь  разрушительницей. И это осознание было очень горьким для неё...

На следующей неделе они не виделись ни разу...

Виктор написал ей лишь раз:

— «Катя молчит. Но дома ад. Она не разговаривает со мной. Ольга чувствует, что что-то не так, но не понимает, что.
Я не могу сейчас придти... Прости».

Ирина ответила: «Я понимаю. Я здесь, не беспокойся...».

Она давала ему пространство, но каждый день для неё был теперь почти  пыткой.
Она боялась, что его чувство вины перед дочерью окажется сильнее, чем его потребность в ней. Она боялась его звонка со словами «прощай»...

Прошло две недели.

Однажды вечером раздался звонок в дверь. Она не ждала никого. Сердце заколотилось. Она посмотрела в глазок и увидела его. Он стоял на площадке, бледный, с темными кругами под глазами, но с каким-то новым, твердым выражением на своём лице...

Она открыла.

— Я не могу так больше, — прошептал он ей на ухо, крепко обнимая. — Я не могу жить в этой лжи. Это съедает меня изнутри!

— Что ты хочешь сделать? — спросила она, боясь даже дышать.

— Я не знаю, — честно признался он. — Но я знаю, что не могу потерять тебя. И не хочу!
Катя… она взрослая. Она имеет право презирать меня.
Но я тоже имею право на кусочек счастья?
Пусть он не идеален. Пусть он построен на каком то  обмане. Но он мой и наш...

Они не говорили о будущем. Они просто держались друг за друга, как два уставших путника, нашедшие приют в снежную бурю.

Жизнь редко предлагает готовые сценарии. Виктор и Ирина стояли сейчас  на краю пропасти, которую сами и вырыли...

Скорее всего, они будут встречаться и дальше. Слишком сильна связь, которая сейчас  их объединяет. Она построена не только на страсти, но и на глубокой эмоциональной близости, на взаимном понимании одиночества.
Они стали друг для друга наркотиком, без которого уже не могут жить...

У Ирины голова шла кругом от таких  мыслей...

Видимо, теперь их отношения входят  в новую, еще более сложную фазу. Осознанная вина Виктора сейчас  отравляет их совсем  редкие встречи.
Он теперь точно будет приходить к Ирине, думая о молчаливом упреке в глазах своей  дочери.
Катя, даже не рассказав матери, станет вечным судьей их связи. Напряжение в семье Виктора нарастает, и Ольга рано или поздно почувствует неладное. Подозрения, проверки телефона, немые сцены,  все это уже скоро может стать частью его жизни в семье...

Ирина, со своей стороны, будет всё острее чувствовать себя «второй».
Ее первоначальная уверенность в том, что ей «хватит и этого», уже  подвергнута серьезному испытанию. Ревность к его законной жене, к его семейной жизни, в которой ей нет места, скоро, может быть,  начнёт  разъедать ее изнутри. Она хочет большего,  праздников вместе, совместных поездок, возможности открыто называть его своим мужчиной. И не может этого получить...

Ирина понимала отчётливо, что их история,  это история двух хороших людей, которые в попытке спастись от одиночества и серости, шагнули в пропасть какой то неопределенности.
Они подарили друг другу миг настоящего, живого счастья. Но за это счастье теперь приходится такидорого платить...

И плата эта,  вечное чувство вины, жизнь в тени и отсутствие всякого будущего...

Продолжение следует...