Иллюзионист

Он ей не подходил. Он был фокусник. Она — менеджер среднего звена.
У него в карманах ветер гулял. Она копила на Ниссан.
Он работал в торговом центре. Она зашла за новыми духами.
Он достал розу из шляпы и подарил ей.
«А почему не кролика?» — спросила она.
Он кивнул и достал из шляпы кролика.

Она забрала розу, кролика и фокусника и повезла к себе.
Пока жарила картошку, он развлекал ее карточными фокусами. Потом за картошкой он прочитал ей Маяковского.
«Этот вечер решал — не в любовники выйти ль нам?»
Она поаплодировала. И повела его в постель. Предаваться страсти.

Все были против, конечно. Родители, подруги.
«Что за профессия — фокусник? Поматросит и бросит. И еще и с ребенком оставит. И да, доча, спрячь бабушкины ложки серебряные, мало ли».

Но их быт был самым заурядным волшебством.
Когда заканчивалось молоко, он не шёл в магазин, а «извлекал» пакет из-за её уха. Она ворчала: «Опять пастеризованное? Я люблю ультрапастеризованное!» — и прятала улыбку.
Он мыл посуду в резиновых перчатках и вдруг останавливался, смотрел на неё и медленно, не отрывая взгляда, снимал одну перчатку, а под ней оказывалась вторая, алая, вечерняя.
Соседи думали, что они странные. Он мог выйти на балкон покурить и вернуться с сигаретой, которая не тлела, а была вся в разноцветных огоньках, как новогодняя гирлянда.

Однажды её мать, та самая, что велела прятать ложки, застала их за завтраком. Он ел яичницу, а она смотрела на него как завороженная. Мать кашлянула.
«Доча, у тебя с холодильника… магнит упал».
Она посмотрела на магнит, лежащий на полу, потом на фокусника. Тот вздохнул, щёлкнул пальцами, и магнит плавно всплыл в воздух, подплыл к холодильнику и с тихим щелчком встал на место.
Мать больше не звонила. Присылала только голосовые: «Ксюш… а он… это… может, к нам на юбилей? Сцену там, украсить…»

Они так и жили. Растили кролика, который внезапно научился исчезать из закрытой клетки и появляться на кухне с веточкой петрушки в зубах. И она сменила профессию и стала женщиной, которую распиливают в ящике. Без карьерного роста.

Но когда он брал её за руку, все это не имело абсолютно никакого значения. Потому что в его ладони внезапно оказывалась не её рука, а её же рука, только с тремя новыми, невероятными кольцами. Или её рука, но на запястье вдруг расцветала радужная пена из мыльных пузырей. Или это была просто её тёплая, родная рука, и этого было более чем достаточно.