За морошкой

- Во полях бескрайних… на семи ветрах, - развалившись в траве, протянула Марьяна. С головой погрузившись в ромашково-солнечный омут, она от услады прикрыла глаза.

- Ягодки пахучие… да в наших коробах… - сбросив наземь тяжёлый рюкзак, подыграла ей Настя.

В голосах девушек чувствовалось облегчение. Они добрый час продирались сквозь мелкий осинник, звеневший голодными юркими комарами, обдирали штаны о докучливый влажный валежник, обходили глубокие ямы, коварно прикрытые тонким ковром изумрудной травы; наконец, перебравшись по брошенной кем-то жердине через узкий, заросший кустами овраг, очутились в безлесье - на чистом, обласканном ветром, довольно обширном участке земли.

С одной стороны островок избавительной тверди поджимал неглубокий ручей, с другой – непролазная чёрная топь. Но именно это болото и было намеченной целью двух завзятых любительниц ягод. На мшистых закрайках его золотилась морошка – приманка для юных сластён.

Отдохнув с полчаса, сладкоежки взялись за «работу». Немудрёный их план был таков – ублажить спелой ягодой чрева, насладиться вечерней зарёй и спокойно уснуть до рассвета. Завтра утром наполнить плетёнки и под вечер с душистой добычей не спеша возвратиться домой. Это был заурядный двухдневный поход. Не раз и не два ночевали они в том блаженном краю - диком, тихом безлюдье.

До отвала наевшись морошкой – перезрелой, медовой, хмельной, - приступили к устройству ночлега - принесли пару сохлых берёз, смастерили походный очаг, приготовили ужин и, подбросив растопки в костёр, улеглись почивать. Очень скоро прозрачная ночь убаюкала верных подружек.

Когда темень сгустилась, из болот вышел сгорбленный, дряхлый старик. Подобравшись к костру, он пять долгих минут изучал прикорнувших в ромашках красавиц: краснощёкую круглую Настю – точь-в-точь румяный колобок из детской сказки! - и долговязую Марьяну, в профиль похожую на единицу – тонкую веточку-палочку с длинным носом-засечкой. От старика исходил крепкий гнилостный дух. Пахло псиной и тиной, и Марьяна во сне покривилась: ей приснился противный дворовый нужник.

- Чаровницами девушек трудно назвать! – удручившись, старик отвернулся и бесследно исчез - погрузился в сырое болото.

Рано утром к костру приблудилась дворняга – небольшой пегий пёс. Он назойливо тёрся у ног, прибегал, отбегал, возвращался, неотвязчиво лаял… На подружек призывно смотрели безысходные пёсьи глаза.

- Странный пёс! - на душе у девчат нарастала тревога.

- Он зовёт за собой! – вострый нос у Марьяны завертелся, как флюгер: - Верно, люди попали в беду!

- Заблудились в лесу? Увязают в трясине? – подхватив рюкзаки, две подруги легкомысленно бросились в самое сердце болота – вызволять из предательской топи людей!

Пёс их вёл по едва различимой тропе. По краям от неё вверх тянулись корявые ивы. Ветви их, как паучьи лапы, нависали над ржавой травой. Из стоячей воды поднимались отмершие остовы сосен.

- Брр… - шептала Марьяна. – Путь проходит как будто промежду могил!
 
- Посреди вражьей гибнущей рати! – жалась Настя к подруге.

- Утонувшей в багровой крови, - соглашалась Марьяна. Цвет трясинной воды показался ей огненно-алым.

Постепенно ландшафт изменялся – тут и там появлялись оазисы твёрдой земли. К удивлению Насти с Марьяной, на одном из таких островков – на песчаном пологом холме – был устроен колодец. Рядом с ним на берёзовом пне, прислонившись спиной к деревянному срубу, примостился тщедушный старик. Ожидая подруг, он выдёргивал пегую шерсть, покрывавшую тощие ноги.

- Здравствуй, Настя, - дед, привстав, поклонился. – И Марьяне мой добрый привет!
Говорил он с трудом, скаля пёсьи зубы.
   
- Здравствуй…те, - отвечала Марьяна.

Настя молча кивнула. От «пахучего» деда несло, как от мутной болотной воды, и она деликатно прикрыла платком рот и толстые щёки.

- Кхе-кхе-кхе… - кашлял дед. - Заманил вас к себе… Уж простите! Непролазная топь вкруг хоромин моих, – он любовно погладил колодец. – Гости редко заходят!
 
- Этот ветхий колодец… – поразилась Марьяна, - неужели ваш дом?

- Отчий дом. По наследству достался! Подсобите, девчата. Засорились хоромы мои - илом, скверной забились! Не добраться мне боле до чистой воды! В нечистотах, в грязи загниваю! – и старик сокрушённо вздохнул. 

Пожалели Марьяна и Настя горемычного деда - до полудня усердно трудясь, выгребали слежавшийся сор. Тина, ил и гнилая листва захламляли колодец. Наконец приоткрылось песчаное дно. Чистой влагой запела крини;ца*! Дед, спустившись в колодец, кое-как отскоблился от грязи и, вскарабкавшись вверх, взгромоздился на сруб. В загрубелых ладонях он держал ковш прозрачной воды.

- Обделил вас красой своенравный Услад*! Кривду эту исправлю! Чем смогу, награжу! Подарю вам отраду, - в стариковских глазах поднималась белёсая муть, - во дремучих покойных лесах! В тихом чреве трясины!

Дед придвинул черпало:
- Пригубите волшебного взвара!


***

Вечерело. Над болотом сгущался туман. В нём кружил хоровод водяниц – десять юных созданий. Тусклый свет укрывал их нагие тела, отрешённые серые лица. Они словно парили в таинственной мгле – над прожорливым зевом трясины! Из густой пелены колокольцем неслись голоса. Девы плакали, звали, молили…

Настя, дед и Марьяна спустились к урезу воды.

- Слышишь? – тихо шепнула Марьяна.

Водяницы, увидев людей, монотонно завыли:

Пленительна гибель в трясине!
Не то, что висеть на осине,
На ветке со скрипом качаясь,
С верёвкой тугой обнимаясь.
В трясине повадно и тихо:
Не тронет вас лютое лихо!
Останки ни зной не иссушит,
Ни буря вовек не завьюжит!
Лежишь под пушистым покровом -
Душистым, цветовым, зелёным!
И сладостно дремлешь во мраке,
Как витязь в серебряной раке.
Пусть зимы бушуют снаружи!
Пучина – защита от стужи!

- То любимые детки мои, – обернувшись к Марьяне и Насте, пояснил им старик. - Ваши старшие сёстры! - он слегка подтолкнул цепеневших от жути подруг. – В топь ступайте к сестрицам своим! В новый дом ваш – в подводные кельи! – и протяжно и сладко зевнул. – Ну а я до рассвета вздремну!

Чуть коснувшись холодной земли, дед тотчас захрапел.
 
Заворчала тут старая ель, заскрипела кривая осина, застонала-запела трясина.

Не отец он! Двуногое Лихо!
Топи алчной безумная прихоть!
Нас обрёк на печаль и на скуку!
На погибель! На смертную муку!
Много лет мы в лесу обитаем -
От безмерной тоски погибаем!

Их слова, словно ветер колючий, хлёстко били Марьяну и Настю в лицо.

Торопитесь! Спасайтесь! Бегите!
Из ковша пить его стерегитесь!
Кликнем в помощь вам зверя лесного!
Старика ненавидит он злого!
Из дремучего чёрного бора
Вам дорогу укажет до дома!

Дикий вепрь брёл по хвойной подстилке, оставляя глубокие рытвины в топкой земле. Из клыкастой разинутой пасти на тропинку стекала слюна. Зверь был ростом с медведя – матёрый, косматый. Он неспешно приблизился к Насте с Марьяной. Вспомнив мудрый совет водяниц, те бесстрашно прильнули к нему. Одобрительно рыкнув, монстр копытом потрогал траву:

- Скоро ляжет роса и следов не оставит!

Благосклонно взглянул на подруг:

- Возреву – содрогнётся и смелый! Убояться вы смерти могли! Но не стали бежать и спасаться! И за это я вам помогу – чародея отважу! Доведу до цветочной поляны - храбрость вашу уважу! Короба спелой ягодой с верхом наполню! Нестерпимую жажду водой утолю! Посмеюсь над заносчивым старцем - отплачу за обиду свою!

Лишь к утру они вышли из леса. Предрассветный холодный туман их накрыл с головой. Погрузившись в него, вепрь бесследно исчез. У погасшего за ночь костра утомлённых подруг дожидалась награда – груда жёлтой морошки и ведёрко студёной воды.

Скоро солнце взошло – обласкало поляну. Ожила, отогрелась - взбодрилась Марьяна.

- Вдругорядь на болото придём! – заявила она. - Водяниц этих славных найдём!

Настя, трогая пальцем припухлые щёки, по привычке поддакнула ей:

- К чаровницам-девицам с гостинцем заглянем!

- Когда месяц над топью серебряный встанет!

- Птицей иволгой тихо посвищем - благородного вепря отыщем!

- Вместе с ним Лихо в яму столкнём и осиновой крышкой прикроем!

- Пусть в колодце сидит и пугает ворон пёсьим воем!

Марьяна и Настя девушками были решительными! С характером! Смелыми и настойчивыми! Уж коли сказали, то сделают именно так!

Иных и не встретишь в исконных российских краях – таёжных, волшебных, далёких, безбрежных! Нарядных весной, а зимой белоснежных!


• Крини;ца - родник.
• Услад – спутник Лады, богини любви и красоты.