82 года спустя

Стояли последние дни теплого золотистого бабьего лета 2020 года. Здесь на границе с Монголией мы понимали, что ещё буквально пару дней и тепла не будет до самого апреля. Деревья демонстрировали всем желающим нежные разные цвета своих листьев, понимая, что уже очень скоро сбросят это великолепие. В воздухе сладким пряным запахом растеклись сонливость и леность. Хотелось вздремнуть под березой или тополём в парке, но…голос преподавателя подгонял нас, заставляя писать никому не нужную лекцию. Бесшумно на парту лектором был брошен листок.
- Вот темы ваших дипломных работ. Распределяйте.
Студенты не заставили себя долго ждать. Мы все ринулись к листочку, выбирая наиболее интересную для себя тему, чтобы напротив неё поставить свою фамилию. Это будет означать, что тема забита – над ней будешь работать ты и никто другой не посмеет её взять для своего диплома. Я пробегаю перечень тем. Одна мне не нравится, в другой я не разбираюсь, третья вообще не изучена толком, а материалов для изучения почти нет – как по ней диплом перед комиссией защищать? И вот, попадается что – то более менее подходящее. Я синими чернилами вывожу напротив свою фамилию. Выбор сделан и благодаря ему произошло то, что повергло мою прабабушку Афанасию в глубокий шок. В качестве дипломной работы я собираюсь рассматривать историю крестьянства на примере своей семьи. Остаток осени я читала монографии по теме своего диплома до глубокой ночи, сидела в архивах над документами девятнадцатого века (если честно архивы мне очень мало помогли продвинуться). А потом настало время писать вторую главу, ту которая считается практической. И для этого мне нужны были рассказы моих родственников о их родителях, о детстве, интересные факты из жизни. Я и раньше интересовалась историей семьи, но хотелось узнать больше подробностей тех же самых рассказов, которые я слышала в детстве. Выбрав день, приезжаю в родное село. Я беру блокнот и ручку и отправляюсь с визитами по своей родне.

1890 год. Село Т. на юге Красноярского края. Неизвестно, какой в тот день была погода – дул ли ветер, было тепло и холодно. За давностью лет мне уже никто не расскажет, никто не поделится. Роды были сложными. Повитуха, тяжело выдохнув, взяла ребёнка на руки. Крик новорождённого заложил ей уши.
- Мальчишку Господь тебе дал. Как громко кричит, значит долго проживёт, счастливым будет.
Тихий, как писк, измученной в схватках матери, моей прапрапрабабушки.
- Ну значит Трифон. Попов Трифон Тимофеевич.
1937 год. Село Т. на юге Красноярского края.
Человеческая жизнь не долгая. Это понимает каждый. Понимал и Трифон. Он сам построил огромный двухэтажный дом, самый красивый и самый большой в селе. В жёны взял дочь соседей Варламовых – Александру. С женой Трифон не прогадал – любовь с годами не прошла, и дети были – пять девочек. Хотелось очень сына, но все мы хотим чего – то. Дочери есть, и уже хорошо. Девчонкам дали имена – Ирина, Катерина, Евдокия, Афанасия и Харитинья. Был и мальчик – Антошка, но он умер. Почему? Неизвестно. Пожаловался на боль в животе и вот, нет мальчишки. Было это в сентябре, когда собирали урожай. На жалобу Антона никто внимания не обратил, нужно было срочно выкопать картошку. Позже предполагали, что это было воспаление аппендицита, но что толку гадать, когда уже ничего не изменишь?
Казалось, что предсказание повитухи о долгой и счастливой жизни сбылось. Но это были 1930 – ые годы. Если много трудился, прилагал много усилий, то постепенно обзаводился скотом, утварью получше, то тебя называли кулаком. Несмотря на то, что в учебниках истории пишут, что бедные крестьяне ненавидели кулаков, на самом деле было много стычек с властью, направленных на то, чтобы сохранить кулачество. Да, имеется и такая информация. Но были и те крестьяне, которые завидовали кулакам. Достаточно одного доноса для того, чтобы сломать человеческую жизнь. Мол, вы Трифон Тимофеевич против советской власти разговоры нехорошие ведёте, как было сказано моему прапрадеду.
У Поповых было изъято всё имущество, приказано было переселиться из родного села в захудалую деревеньку в 140 верстах отсюда. Двухэтажный дом семьи, самый красивый и самый большой в селе, полностью построенный Трифоном, был отдан под здание местной школы. Забрали всю скотину.
Поздняя осень 1937 года. Деревня Н. на юге Красноярского края.
В спешке Александре и Трифону пришлось строить дом на новом месте. Было уже очень холодно. Еды не было, огород, который должен был помочь пережить зиму, остался в родном селе. Младшие дочки сильно болели, выживут или нет, это вопрос, на который ответ только время.
Май 1938 года. Деревня Н. на юге Красноярского края.
Трифон уже несколько дней занимался строительством сарая для скота, так называемой стайкой. Жизнь по мнению мужчины налаживалась – голодную зиму прожили, к весне исхитрились обзавестись несколькими коровами и домашними птицами.
Неожиданно забрехала собака. Трифон потянулся, разминая  без того больную спину, и отправился к воротам. Приоткрыв дверь, Трифон увидел хитрую рожу председателя сельсовета.
- Трифон, жду тебя в сельсовете после полудня.
Трифон вопросительно посмотрел на председателя.
- Приходи, узнаешь – ответила хитрая рожа. Трифон остался один.
Этот день, а именно 20 мая 1938 года был последним днём, когда Александра и дочки видели своего мужа и отца.
Александра ждала возращения мужа. Сезоны сменяли друг друга, а она всё ждала. Надеялась. Втайне молилась. Ждала даже, когда пришлось переехать совершенно на другое место – очень далеко. Надеялась на чудо, что жив, вернётся, найдёт. Обнимут её родные руки. Ждала до 1981 года, а тот год и скончалась, застав многочисленных внуков. Могилка у старушки была неприметной, как и положено по религии, так она и сама просила.
Февраль 2021 года. Я слышу эту историю от последней оставшейся в живых дочерей Александры и Трифона – Афанасии. Самой Афанасии уже 92 года, некоторые вещи она забывает, но события из своей жизни, а особенно из своего детства помнит хорошо. Столько обиды слышится в её рассказе об отце и чувствуется вопрос, который так и не задан ею прямо «За что?». Сама Афанасия приходится мне прабабушкой по материнской линии. Мы называем её бабой Фаей с лёгкой руки её внуков – моей матери, дяди и тёти. Они сами её так называют. Баба Фая, если честно, меня уже не узнаёт, мне приходится говорить, чья я дочь и кем моя мать приходится самой Афанасии. Вот такую систему мы использовали, когда рассказывали о родственниках нашей прабабушке.
- Оклеветал его кто - то. Вызвали разбираться в сельсовет. Больше мы его не видели – заканчивает Афанасия историю. В 1938 году ей было всего девять лет, отца она называет «тятей» - такого обращения сейчас уже не услышишь.
- Что с тятей случилось – до сих пор не знаем, да так и не узнаем – тяжело вздыхает старушка.
Вначале рассказа я пишу о том, благодаря теме моей дипломной работы моя прабабушка впала в состояние сильного шока. Это был приятный шок для неё.
Историю своего прапрадеда до написания диплома я никогда не слышала. Выйдя из маленького домика бабы Фаи, я решила поискать данные об её отце в Интернете. Дома у родителей я эту задумку осуществила. И нашла. Вбив в поисковике фамилию, имя, отчество, год и место рождения, вижу, что появляются сайты с нужной мне информацией. Открываю первую ссылку и попадаю в единую базу данных жертв репрессий, где значится, что Попов Трифон был обвинён в систематической контрреволюционной агитации. Приговорён в высшей мере наказания через месяц после ареста, а ещё через два месяца наказание было приведено в исполнение. Указан город, где был он расстрелян. Он умер 5 августа 1938 года. На эмоциях я звоню своей бабушке – дочери бабы Фае и выпаливаю всё, что нашла в Интернете. А бабушка тем же вечером делится информацией с прабабушкой Афанасией. Мне не рассказывали о том, что произошло дальше. Но случилось неожиданное – прабабушка начала узнавать меня. Если в разговоре речь заходила обо мне, то теперь не нужно было говорить, чья я дочь, какая у нас степень родства. Если баба Фая слышала моё имя, то она сразу с энтузиазмом восклицала:
- А, это та самая, которая нашла моего отца!
Я не сделала ничего – данные в Интернет сами не попадают. Сколько людей сидели в неизвестных мне архивах, собирая информацию о жертвах репрессий и систематизируя её? Сколько человек разрабатывали сайты, где я нашла информацию о своём прапрадеде? Сколько человек переносили данные с бумажных носителей на эти сайты? Вот эти люди герои для моей семьи, которые на закате жизни дали весточку об отце самому старшему человеку в нашем роду. Рассказ называется «82 года спустя», потому что когда – то маленькая девочка, потерявшая своего отца, получила о нём важные для неё данные именно через 82 года, хотя именно она сказала ту фразу:
- Что с тятей случилось – до сих пор не знаем, да так и не узнаем.
Так и помню свою прабабушку – сгорбленную, в пушистом сером платке, сидящую на кровати и произносящую эти слова.
И через тот же Интернет в 2023 году было найдено примерное место захоронения моего прапрадеда.
Через несколько лет после смерти жены Трифона – Александры, Трифон был реабилитирован. Реабилитацией считается то, что с виновного снимают необоснованное обвинение и восстанавливают его доброе и честное имя. Но много ли это даёт близким родственникам? Кто вернёт с того света отцов, матерей, мужей, жён, братьев, сестёр?
Огромное спасибо тем людям, которые проведя колоссальную работу, сделали так, что находясь в любой точке мира, ты можешь узнать что – то о судьбе своего далёкого во времени родственника. Спасибо им большое то, что история моего прапрадеда не оборвалась для нас на том дне, когда он строил сарай для скота.

P.S. Тогда, в 2021 году, во то время, когда я писала диплом и собирала семейные истории, прабабушка рассказала их довольно много. Некоторые я знала в вольном пересказе других родственников и версии кардинально отличались. Прабабушка, в силу заболевания более давние события своей жизни помнила лучше, чем то, что произошло относительно недавно. Её версиям я верю больше – тем более если судить по архивным данным, которые были выложены в Интернете о Трифоне, то получается, что историю о своём отце прабабушка рассказала довольно точно. Единственное, что она не помнила, в какое село её семья переселилась осенью 1937 года (но это было указано в документах), также прабабушка рассказывая мне о последнем днем, в который она видела своего отца, сообщила, что это произошло летом 1938 года. Согласно документам это было 20 мая 1938 года. Это легко объясняется тем, что бабе Фае было в тот год всего девять лет, да и в конце мая погода не отличима от летней, поэтому ей так и запомнилось.
Была бы моя тема диплома другой, то я так бы и запомнила многие семейные истории без подробностей, в совершенно неверном пересказе. Историю о прапрадеде Трифоне я вообще бы не узнала – похоже, что из родственников её никто не знал. Не узнал бы о Трифоне, то не смогла бы порадовать свою бабу Фаю, найдя о нём крупицы информации в Интернете. Для неё найденная информация действительно оказала шоковое воздействие.
- Что с тятей случилось – до сих пор не знаем, да так и не узнаем – до сих пор её слова звучат, так словно прабабушка произносит их сейчас. Столько горечи сквозило в них. А нет, хоть и немного, но узнали.
P.S. В самом начале весны 2024 года, когда ещё нет никаких признаков того, что зима скоро покинет нас, мне позвонили и сообщили, что прабабушка умерла. В день похорон было ещё холодно. Её положили рядом с Александрой, как и хотела баба Фая. А Трифон лежит в общей могиле примерно в 500 километрах от своей семьи.
Вот теперь и прабабушка стала частью семейной летописи, сыграв в ней роль крепкой нити, что выстраивает связь между поколениями. Только вот эта нить с её смертью оборвалась.