Дракон нефритовой горы

На окутанных туманом холмах центрального Тайваня возвышалась гора под названием Нефритовый пик. Местные жители рассказывали, что если подняться на рассвете по его лесистым склонам, то можно услышать шепот ветра — языка, более древнего, чем сам остров. Мэй-Лин, молодая фольклористка из Тайбэя, приехала сюда. Ее бабушка однажды рассказывала ей на ночь сказки о Лонг Цзе, “Ребенке дракона” с Нефритовой горы, который охранял сердце острова от захватчиков и землетрясений.  Большинство отнеслось к этому как к суеверию, но Мэй-Лин нашла фрагменты старых рукописей, которые намекали на то, что храм дракона существовал на самом деле и был запечатан. Когда первые золотые лучи коснулись навеса, она обнаружила покрытую мхом арку. На камнях были вырезаны кружащиеся облака и загнутые когти. Воздух задрожал, и шепот превратился в слова.
«Кто ищет Хранителя?»
Ее сердце бешено колотилось.
«Я ищу», —  прошептала она.
«Ради правды».
Земля дрогнула. Сводчатый проход открылся, как пасть спящего зверя. Внутри пещера была огромной и сверкающей. Нефрит и кварц мерцал в свете факелов. В центре пещеры лежала огромная фигура, свернувшаяся калачиком, — дракон с мерцающей зелено-золотой чешуей, гладкой, как речные камни, и яркой, как утренняя роса. Он открыл один глаз. Воздух сразу стал теплым и ароматным, как будто расцвела весна. Дракон заговорил, не шевеля губами. «Ты не принадлежишь к древней крови», - прогрохотало он.
«Зачем будить меня?»
 «Я пытаюсь вспомнить», — сказала Мэй-Лин, низко кланяясь.
«Наш народ забыл тебя».
Усы дракона задрожали, как серебристый шелк.
«Забыт... и все же, я все еще мечтаю о том, чтобы ваш остров был в безопасности. Я справляюсь с каждым толчком, с каждым тайфуном, который я преодолеваю».
У Мэй-Лин перехватило дыхание.
«Вы... защищаете нас?»
 «Я - хребет Тайваня», — сказал дракон, — пока я сплю, остров стоит».
В пещере проходили дни. Мэй-Лин узнала, что дракона звали Цинлун. Он поселился в горе во время древней войны, когда огненные корабли пытались завоевать остров. Только пожертвовав своей свободой, он спас остров от разрушения.
Теперь печать начала трескаться. Сила дракона ослабевала.
«Если я буду спать еще долго,—   прошептал Цинлун, —  мой камень в сердце рассыплется. Остров содрогнется».
Мысли Мэй Лин метались.
«Тогда проснись».
«Чтобы разбудить… Я должен привязать свой дух к человеческому сердцу, —  сказал дракон. —  но это сожжет их дотла, как падающая звезда».
В пещере воцарилась тишина.
«Я сделаю это», —  сказала Мэй Лин.
Этот ритуал был подобен поглощению солнечного света. Камень сердца дракона превратился в изумрудный огонь, струящийся по венам Мэй-Лин. Она закричала, когда ее кожа засверкала, а тень превратилась в крылья. Когда все закончилось, тело дракона исчезло. Мэй-Лин стояла одна — если не считать отражения в нефритовых прудах, где пара сияющих драконьих глаз сияла в ее собственных. Над горой собиралась гроза. Мэй-Лин раскинула руки. Нефритовая чешуя колыхнулась на ее плечах, и крылья тумана развернулись. Она взмыла в облака подобно стреле зеленого света. С тех пор землетрясения и завывания тайфунов больше никогда не касались сердца острова. Люди видели только вспышки зелени среди облаков или слышали крик дракона, прокатывающийся над горами. Они называли ее Нефритовым драконом Тайваня. Но только Мэй-Лин знала правду: Она больше не была человеком. Она была живым духом острова — его новым хранителем, возрожденным драконом.